Конев не знал, что ответить. Он впал в ступор. Врача будто подменили.
– Трахался? – навел пациента на правильный ответ скучающий доктор.
Миша кивнул.
– Ну и как?
– Нормально. А что мне делать с зудом?
– Когда что-то чешется, это нужно почесать.
– Что? – не понял Миша.
– Я говорю: трахни кого-нибудь. Чем больше, тем лучше.
Жжение стало невыносимым, когда он вошел через парадную дверь в бизнес-центр. Их офис располагался на втором этаже. Миша трижды проклял свое решение отпроситься лично. Ведь можно же было позвонить. Ему все время хотелось почесать в паху, но люди, снующие по вестибюлю, казалось, не сводили с него глаз, ждали, когда он схватит себя за член и начнет теребить.
– Не дождетесь, – буркнул Конев и вошел в лифт с надеждой, что хоть там останется один.
На втором этаже он побрел к своему отделу, не опуская руки с сумкой от промежности ни на сантиметр, что причиняло невыносимую боль. Проходя мимо отдела аналитики, он остановился.
Трахни кого-нибудь…
Марина сидела спиной к двери. Ягодицы скрывала от взгляда вошедшего спинка кресла, но Миша с легкостью представил все ее выпуклости. И зуд, казалось, отступил.
– Что вы делаете сегодня вечером? – произнес он и развернул девушку к себе лицом. Он не узнал ее. Лицо осунулось, глаза – два черных провала, тонкая кожа напоминала шелк, накинутый на череп, – каждая косточка просвечивалась.
– Что с тобой?
Такая внешность могла не только отбить кратковременную охоту заниматься сексом, но и сделать импотентом на всю жизнь. Могла, но не отбила и не сделала. Он хотел ее такой, какая она была.
– Привет. – Девушка расплылась в улыбке. – Просто не выспалась. Ты ж из меня все соки выжал.
То-то я и смотрю, что ты как финик высушенный, подумал Миша, а вслух сказал:
– Я хочу тебя.
Зуд и жжение вернулись, будто требуя секса.
– И я тебя, – выдохнула Марина.
Они занялись этим в подсобном помещении, освещенном одной люминесцентной лампой. Свет был слишком тусклым, но это не волновало никого. Миша понял, что теперь ему не нужна визуальная картинка. Он возбуждался вместе со своим «дружком», а тот большую часть времени находился в «приподнятом настроении».
Как только Миша вошел в нее, жжение ослабло, будто он опустил член в теплый кисель. Он не знал, откуда взялось подобное сравнение (вспомнить хотя бы один случай, когда он совал свой хер в кисель, он так и не смог), но оно как нельзя лучше подходило к его ощущениям.
Марина кричала и сегодня, но как-то вяло и неубедительно. Симуляция оргазма? Может быть, но Мише было на это наплевать. Его больше беспокоило тонущее в вымышленном киселе жжение.
Член упал с последней струей спермы. Зуда не было. Было наслаждение, разлившееся по всему телу, и легкое утомление.
Несмотря на усталость, Миша решил не отпрашиваться. Он прошел к себе в отдел, к своему месту. Думать ни о чем не хотелось. Ни о чем, кроме секса. Он смаковал, вспоминал самые волнующие моменты. Хотя таковыми были все. От поцелуя до семяизвержения.
– Как ты, дружище? – Дмитрий сел за соседний стол и повернулся на стуле лицом к Коневу.
– Бодрячком, – улыбнулся Михаил.
– Тут это… Людка о тебе спрашивала.
– Ты ей сказал? – Вопрос был наугад.
– Она спрашивала, а я не смог обмануть ее.
Бинго.
– И что?
– Она хочет встретиться.
– Буду рад, – безразлично произнес Миша.
– Ага, – Сечин кивнул и встал со стула. – Жди звонка, я ей твой номер дал.
Зачем он дал ей мой номер? – подумал Миша. А затем, болван, что она удалила твой номер сразу же, как упал твой хер. Кому нужен номер импотента?
Он мог бы позвонить и первым, потому как возбудился от одного лишь воспоминания о Людке. Теперь ему не казались обвисшими мешками с жиром ее сиськи, теперь ее целлюлит был желанней шелковистой кожи какой-нибудь гламурной шлюхи с глянцевой обложки. Потому что он был не один, у него была поддержка, тяжелая артиллерия. Член стоял, готовый к бою.
Люда позвонила сама. Начав с обвинений, закончила слезными мольбами. Обвинения сводились к заунывному перечислению его недостатков, несмотря на которые она его терпела. Основным упреком, конечно же, было – сейчас, когда тебе хорошо, Люда тебе не нужна. Он прекрасно понимал, что по ее разумению «хорошо». Но было ведь не совсем хорошо. Зуд, странный зуд, больше похожий на вибрацию с покалыванием, появился вновь.
Трахай… Чем больше, тем лучше…
– Ты где? – спросил Миша, оборвав ее на полуслове.
– Дома, – всхлипнув, ответила Люда.
– Еду, – сказал он и нажал отбой.
Он знал, что она будет кокетничать и отказываться – ролевые игры у нее такие. Миша все еще злился на нее за то, что она выставила его не в лучшем свете перед друзьями. Злился и собирался отомстить. У него в штанах было орудие возмездия, и он собирался пустить его в ход. Член отозвался зудящей вибрацией.
С машиной «Скорой помощи», подъехавшей к бизнес-центру, он разминулся минут на десять.
– Я больше не могу, – взмолилась Люда. – Ты мне все там натер.
Миша тоже уже не хотел. Насытился, успокоился. Он – да. А вот его прибор рвался в бой.
– Я в душ, – сказал он и соскользнул с постели.
Холодный душ слегка усмирил «бойца». Да и Мишка не чувствовал усталости, но продолжать с Людкой он не хотел. Дело даже не в том, что он не желал ее.
Нет, она была желанной для любого, у кого с эрекцией порядок. Он просто остыл. Словно злость на нее перегорела, и он больше не хотел иметь с ней никаких дел. Его член так не думал. Если так, конечно, можно сказать об отростке, зависящем целиком и полностью от команд мозга. Но его прибор зависел от команд откуда-то еще. Поэтому, пока не поздно, Мишка схватил тренировочные брюки, достал телефон и набрал номер Марины.
– Кому ты звонишь? – не скрывая ноток ревности, спросила Люда.
Марина не брала трубку. Он ждал. Людка дернулась, что-то пробурчала. Черт! Либо свет так падал, либо еще что… Миша нажал отбой и отбросил телефон.
Чем больше, тем лучше.
Для кого бы не было лучше, но эрекцию нужно использовать по назначению. Миша встал, дернул Люду на себя, схватил ее за влажную грудь и впился в ее губы своими губами. Она пыталась сопротивляться, но он сильнее и сильнее сжимал ее грудь. Потом толкнул ее на кровать, перевернул на живот и навалился сверху. Упругий член сам нашел вход в ее влажную вагину.
Миша спал как убитый. Ночевать у Люды он не захотел. Было бы верхом циничности ночевать там, где ты насиловал (по-другому это не назовешь) на протяжении часа женщину. Вернувшись домой, он, не раздеваясь, завалился на диван в гостиной и проспал до восьми ноль ноль. Гимн могучей, но уже несуществующей страны вырвал его из сна.
Член уже стоял. Зуд и вибрация требовали еще секса. Чем больше, тем лучше.
Радости от работы не было никогда, сегодня Мишу воротило от нее в прямом смысле. Разговоров вокруг он не замечал по одной причине – он думал, с кем бы заняться сексом. Обычные беседы коллег сводились к пересказу Дома-2 или фильма, просмотренного накануне, обсуждению курса валют и нестабильности в соседних государствах. Сегодня все было не как обычно.
Миша прислушивался в моменты, когда зуд в паху затихал, но разобрать ничего не мог. То люди уже заканчивали разговор, когда он подходил, то рассказчика кто-то окликал, и он удалялся. Единственное, он разобрал, что кто-то где-то умер. Свет пролил Сечин.
– Слышал, Лопухина умерла?
– Да, что-то такое говорят. Старая?
– Да нет. Лет двадцать пять, наверное. Да ты, скорее всего, знал ее. Из отдела аналитики, не то Мария, не то Марина.
– Нет, – слишком быстро ответил Миша. – Не знал. – Внутри все похолодело.
– Да с ней мало кто общался. Красивая затворница. Говорят, пару дней назад у нее любовник появился…
Миша дернулся. С губ едва не слетело: это не я!
– Хоть натрахалась перед смертью.
А ведь он видел, что ей плохо. Череп, обтянутый кожей с восковым отливом. Она была больна, когда он занимался с ней сексом. Может, именно поэтому она так легко и пошла с ним на контакт? Знала, что умрет, и решила «натрахаться перед смертью»?
– А от чего она умерла? – выдавил из себя Михаил.
– Что-то по женской части, – пожал плечами Дима. – Ее «Скорая» увезла отсюда.
Конев надеялся, что она его ничем не заразила. По женской… Что бы это ни значило, оно вряд ли передается мужчинам. Это единственное, что его взволновало в данной смерти. Все, что их связывало, – это секс. Умерла так умерла.
Вибрация в паху напомнила, что сексом как раз не мешало бы заняться. Звонок телефона спутал мысли о мертвой Марине и, по сути, изнасилованной Люде. Миша поднял трубку и, не глядя, нажал «принять вызов».
