Я легла в кровать, но сон все не шел. Я ворочалась, думая над тем, что мне завтра надеть, что сказать. В этот раз все будет иначе! Это она пригласила меня. Джулия хотела меня увидеть!
На следующее утро я отвезла Элли в школу и поехала в Викторию. Я оказалась у дома Джулии на полчаса раньше оговоренного срока, поэтому купила себе кофе в соседнем магазинчике и решила отправиться на раскинувшийся неподалеку пляж. Проезжая мимо дома Джулии, я заметила, как на улицу вышла какая-то женщина. Она пригладила ладонью волосы. «Быть этого не может!». Я припарковалась наискосок от дома. В зеркале заднего вида я наблюдала за тем, как Макбрайд перешла улицу и села в машину. Что она делает в Виктории? Она звонила мне вчера и словом об этом не обмолвилась. Конечно, я тоже не говорила ей, что приеду сюда…
После того как Сэнди уехала, я направилась на пляж. Минут двадцать я ходила по песку, любуясь океаном, попивая кофе и обдумывая увиденное. Возможно, Сэнди и Джулия обсуждали расследование, но почему именно сегодня? Странно.
Затем я вернулась к дому Джулии. Открыв дверь, она натянуто улыбнулась. Хотя стояла средина июня, она была одета в черное – длинную юбку и блузку без рукавов. Лицо было бледным, челка прямой линией очерчивала лоб. Улыбнувшись в ответ, я попыталась заглянуть ей в глаза: «Видишь, какая я безобидная? Меня ведь можно полюбить, правда?» Но Джулия отвернулась, жестом приглашая меня войти.
– Хочешь чаю?
– Нет, спасибо.
Ничего другого она не предложила. Мы прошли в гостиную мимо огромной кухни с блестящими мраморными столешницами и шкафчиками из вишневого дерева, и я заметила две чашки на столе. Наверное, из одной из них пила Макбрайд.
Гостиная, как по мне, была обставлена слишком уж формально. Глядя на белый диван и сдвоенное кресло, я пыталась представить себе здесь Элли. Сиамская кошка, развалившись на оттоманке в центре комнаты, посмотрела на меня и беспокойно дернула хвостом. Я уселась в кресло, Джулия же устроилась на диване передо мной, нервно одернув юбку. Отвернувшись, она посмотрела в окно. Мы немного помолчали.
– Мне сказали, что ты с ним больше не разговариваешь, – наконец сказала она.
Какое ей до этого дело?
– Да, это правда.
– Ты единственная, кто может остановить его.
– А вы бы захотели говорить с ним? – Я напряглась.
– Это другое.
Мне стало стыдно за свои слова.
– Эван, мой жених, считает, что это слишком рискованно.
– Я хочу, чтобы ты встретилась с ним, Сара. Ради меня.
– Что? – охнула я.
– Только ты можешь дать шанс поймать его. – Джулия подалась вперед. – Если ты не будешь говорить с ним, он еще кого-нибудь убьет. Этим летом он изнасилует и убьет еще одну женщину.
Мы смотрели друг на друга, и я видела, как бьется жилка на ее шее. Кошка спрыгнула с оттоманки и вышла из комнаты.
– Поэтому Сэнди приходила к вам сегодня, да?
Ее глаза расширились от удивления.
– Я видела, как она выходила из вашего дома, Джулия. Это она посоветовала вам поговорить со мной об этом?
– Ничего она не говорила.
Мы не отводили взглядов. Я знала, что Джулия лжет, но она даже не мигала.
– А как же моя жизнь? Мой ребенок?
– Если ты откажешься, то сама станешь убийцей. – Ее руки задрожали.
– Я ухожу.
Я встала.
Джулия пошла за мной.
– Мне была отвратительна мысль о том, что ты жила в моем теле девять месяцев. Мне было мерзко оттого, что ты где-то есть. Что ты жива. Что жива частица его.
Я застыла у двери, глядя на нее и ожидая, что сейчас придет боль. Такое бывает, когда порежешься и сперва видишь кровь, но разум еще не осознает, насколько сильно ты поранилась.
– Но если ты остановишь его, – сказала Джулия, – все это было не зря.
Мне хотелось сказать, что ее слова несправедливы, что она поступает жестоко, но у меня перехватило горло, лицо раскраснелось, я едва сдерживала слезы.
А потом ярость сошла с ее лица, тело обмякло, и Джулия в отчаянии заглянула мне в глаза.
– Я не могу спать. Пока он на свободе, я не смогу спать спокойно.
Выскочив на улицу, я захлопнула за собой дверь, в слезах бросилась к джипу и надавила педаль газа. Выехав на дорогу, я попыталась позвонить Эвану, но он не брал трубку.
Через пару минут боль и ярость сменились виной. А что, если Джулия права? Если я не соглашусь на встречу, а Джон убьет кого-нибудь? Это сделает меня убийцей?
Обычно, когда я еду по автостраде Малахат из Виктории, я снижаю скорость и полностью сосредоточиваюсь на дороге – с одной стороны тянется обрыв, с другой – скала, поэтому двигаться нужно очень осторожно, но сегодня я, вцепившись в руль, мчалась на полном ходу.
Добравшись до вершины горы, где дорога раздваивается, я позвонила Макбрайд.
– Существует закон, знаете ли! Даже для вас!
– О чем вы говорите?
– Вы и сами прекрасно знаете, черт побери! Проезжая мимо другой машины на серпантине, я заставила себя снизить скорость.
– Что-то пошло не так?
– Можете перестать притворяться, Сэнди. Я видела, как вы выходили из ее дома.
Она промолчала.
– Я с вами больше не работаю.
Я вновь попыталась дозвониться Эвану, но он по-прежнему не брал трубку. Но мне нужно было с кем-то поговорить! Рейнолдс взял трубку после первого же звонка.
– Я хочу, чтобы Сэнди сняли с этого дела. Я с ней работать не буду!
– Ох… Что случилось?
– Я только что проехала весь этот путь в Викторию, чтобы встретиться с моей биологической матерью, потому что я, дура такая, полагала, что она хочет увидеться со мной, а оказалось, что она просто хотела убедить меня встретиться с Джоном. Я приехала немного раньше оговоренного срока и увидела, как Сэнди выходит из ее дома. Это она подговорила Джулию! Вы знали об этом?
– Я знал, что Сэнди общается с Джулией, она очень важный свидетель. Но я не думаю, что она пыталась подстроить все так, чтобы…
– Вам не кажется, что она неспроста оказалась дома у Джулии в тот же самый день?
Билли немного помолчал.
– Хотите, я поговорю с ней?
– А зачем? Боже, я чувствую себя такой идиоткой! Я подумала, что Джулия действительно хочет встретиться со мной! А она просто… – Я задыхалась от слез.
– Где вы сейчас?
– Еду домой из Виктории.
– Давайте я прихвачу кофе и бургеры и встречусь с вами у вас дома. Мы все обсудим, хорошо?
– Правда? Вам это несложно?
– Вовсе нет. Перезвоните мне, когда будете подъезжать к Нанаймо.
Остаток пути я думала о том, что хотела бы сказать Макбрайд, но слова Джулии неотступно звучали в моей голове: «Если ты остановишь его, все это было не зря».
Когда я приехала домой, Рейнолдс как раз выходил из джипа, держа в руках пакет с двумя стаканчиками кофе и бургерами из «Тим Хортонс».
– Нет ничего, чего не мог бы исправить старый добрый Тимми.
– Не уверена в этом. – Я улыбнулась.
– Что ж, стоит попробовать.
Я выпустила Олешку во двор, и мы с Билли уселись на террасе, поедая бургеры.
– Как вы думаете, если я не встречусь с Джоном, то сама стану убийцей?
– С чего вы взяли?!
– Так сказала Джулия.
– Ох! – В его взгляде читалось сочувствие.
– Да уж. Эван говорит, что если Джон кого-то убьет, то это не моя вина.
– Конечно. Я полицейский, и всякий раз, когда подозреваемому удается уйти, я чувствую себя виноватым, но я стараюсь отбросить вину и извлечь урок из произошедшего, чтобы в дальнейшем лучше выполнять свою работу.
Жуя бургер, я обдумала его слова. Но Рейнолдс на этом не остановился.
– Вы не должны делать то, чего не хотите. Но если вы решите отказаться от встречи, то не стоит до конца жизни винить себя за его преступления.
– Проблема в том, что если бы дело было только во мне, то я согласилась бы на очередную встречу. Я собиралась позвонить вам и сказать об этом, но Эван вышел из себя. Он ни в коем случае не позволит мне пойти на это.
– Он хочет защитить вас.
– Я понимаю, но его не гложет чувство вины, как меня. Я знаю, это звучит странно, но я как будто чувствую всю ту боль, которую пережили жертвы Джона и их близкие. У вас такого не бывает, когда вы расследуете дело? Будто вы теряете частичку себя?
– Это трудно, но постепенно учишься отстраняться от таких проблем.
– В том-то и дело, – вздохнула я. – Я ни от чего не могу отстраниться. Даже ребенком я всегда могла сосредоточиться только на чем-то одном. Папу это раздражало, потому что на этой неделе я с ума сходила по какому-то одному поводу, но мое увлечение продолжалось пару дней, а уже на следующей неделе я загоралась чем-то новым. – Я рассмеялась. – А каким вы были в детстве?
– У меня постоянно были проблемы. Я дрался, пил, воровал. Когда мне было семнадцать, отец выгнал меня из дома и пришлось жить у друзей.
