Он вошёл с двумя сотрудниками своей личной охраны, которые тут же «просканировали» зал и уселись в удобных для обзора местах.
Череп с Тихоней обнялись и расцеловались. Даже если бы они не были старинными приятелями, а встретились впервые, поцелуй им был положен по статусу. Понятно, что к их сексуальной ориентации это отношения не имело. Так было принято и у воров, и во власти. Что, в общем-то, одно и то же, в силу проникновения криминала во власть и власти в криминал.
— Тебе привет из Лондона от нашего Магистра. — Генерал государственной безопасности с удовольствием наблюдал за довольной реакцией Черепа.
— Приятно, когда друзья не забывают, — констатировал Череп. — А то я привык, что вы обо мне вспоминаете только тогда, когда нужно кого-нибудь убрать.
— Мы все делаем одно дело и служим одному Хозяину, — напомнил Сергей Сергеевич. — Каждый на своём месте.
— Да я не жалуюсь, Тихоня, — усмехнулся вор, — говори, зачем понадобился?
— В этом городе на третий день после Пасхи должен состояться Малый Православный Собор, который путём жребия будет решать, кого призывать на царский престол в России.
— Зачем жребий? Пусть выберут меня, — заржал Череп. — Я готов отказаться от кресла губернатора ради такого случая.
— Жеребьёвка будет после молитвенного обращения Собора к Богу о помощи, для уверенности в том, что новый царь избран и призван самим Господом, — не обратив внимания на шутку приятеля, серьёзным тоном продолжил Тихоня.
— И что? — не понимал Череп.
— Нам нужно, чтобы жребий пал на принца Харольда Мессию, — пояснил наконец директор ФСБ.
— Я не силён во всей этой фигне, — наморщил лоб Череп. — Ты мне просто скажи, что нужно сделать, и всё будет на мази.
— Нужно подстраховаться и убрать основного конкурента принца — Михаила Романова, который, по сведениям моего человека, прибыл на Пасху и будет в городе все три дня, вплоть до выборов.
— Проще простого, — с готовностью отреагировал Череп, — давай фото и адрес.
— Если бы всё было так просто, я бы это сделал сам, — недовольно нахмурился генерал ФСБ, — в том-то и дело, что, кроме его имени и фамилии, у нас больше ничего нет. Поэтому ты и понадобился Магистру. С твоими связями мы быстро отыщем нужный объект. Наш человек сказал только, что он остановился в Центральной гостинице под чужой фамилией. К сожалению, номер комнаты он не знает.
— Не вопрос, щас же пущу своих ребят по следу, подниму местную полицию, пацанов. Думаю, через сутки мы будем знать о нём всё, а через двое проблему снимем окончательно, — уверенно тряхнул головой Череп, поднимаясь с места…
…В церковном флигеле всё было приготовлено для встречи церковных иерархов и почтенных старцев. Архиепископ Дармидонт находился в лучшей комнате, отведённой Патриарху. Сам Предстоятель должен был прибыть через два дня непосредственно к Собору, и пока она пустовала. Оставшиеся комнаты предназначались для преподобного Саввы, отца Иоаникия и других старцев, которые наотрез отказались от гостиничных номеров и согласились ночевать только на храмовой территории. Иерей ещё раз решил проверить, как убраны комнаты для гостей, обходя их одну за другой. Проверив второй этаж, он спустился вниз и хотел уже выйти из флигеля, как его окликнул чей-то голос:
— Ваше преосвященство, благословите раба Божьего. — Голос принадлежал майору ФСБ Петру Дроздову, личному помощнику руководителя ФСБ России.
Он сидел в комнате Патриарха в большом мягком кресле и не спешил подниматься навстречу. Священник прошёл в комнату.
— Как вы прошли? — поинтересовался иерей. — У нас же здесь сторож.
— Да видел я вашу угрюмую образину, словно из американского ужастика про живых мертвецов, — засмеялся оперативный сотрудник, — увидел меня с удостоверением и застыл, как камень, наверное в исподнее наложил со страху ваш цербер. Сюда проводил и убежал менять штаны.
— Зачем смеяться над человеком? — Архиепископ попытался перехватить нить разговора в свои руки и дать понять офицеру, что уж он-то — не убогий Квазимодо.
— Вы присаживайтесь, батюшка, нам предстоит серьёзный разговор. — Офицер указал на другое кресло, стоящее напротив него.
Архиепископ Дармидонт внутренне содрогнулся. Фээсбэшник вёл себя как в своём кабинете, а не на храмовой территории. Он его видел всего один раз в кабинете директора ФСБ, тогда генерал поздравлял его с рукоположением.
Отец Дармидонт, а до пострига Дмитрий Калюжный, попался кагэбэшникам в 1980 году, когда восемнадцатилетним юнцом занимался незаконными валютными операциями. Застигнутый с поличным на приличной сумме, он, только что поступивший в духовную семинарию, заинтересовал оперативника ФСБ, который провёл его вербовку в обмен на прекращение уголовного преследования. С той поры семинарист, священник, а затем и монах делал довольно успешную карьеру, поскольку в КГБ существовал отдел, курировавший деятельность Русской Православной Церкви. Служба госбезопасности была заинтересована в контроле над Церковью и старалась повсеместно продвигать сотрудничавших с ними лиц по карьерным ступеням. Таким образом, отец Дармидонт раз в два-три месяца писал сообщения под оперативным псевдонимом «иерей» о делах семинарии, приходских тайнах, а затем, рукоположенный в монашеский сан, по протекции КГБ стал работать в центральном аппарате Русской Православной Церкви, где постепенно, но уверенно строил свою «духовную» карьеру.
— Я, собственно, по поводу предстоящего Собора и выборов царя, — без обиняков приступил к интересующей теме майор ФСБ. — Вы, уважаемый святой отец, не соизволили поставить нас в известность о подробностях данной процедуры.
— Что вас интересует? — Архиепископ оглянулся себе за спину, словно проверяя, не слушает ли кто-нибудь их разговор.
— Кто из претендентов на трон приедет и как будет происходить процедура жеребьёвки, как технически это будет исполнено? — Оперативник включил диктофон, чтобы не полагаться на свою память в получении такой важной информации.
— Претенденты пока не высказали желания лично присутствовать и отправили своих представителей, — несколько настороженно сообщил архиепископ. — Технически это очень просто. В четыре пустотелых шарика в виде пасхальных яиц вкладываются записки с именем Божьего избранника, а барабан, вращаясь, перемешивает шары.
— А почему четыре? — поинтересовался офицер.
— По числу претендентов, — пояснил священник.
— Их уже меньше, — усмехнулся офицер, взглянув в непонимающее лицо архиепископа. — Скоро сами узнаете.
— Моё начальство поручило приготовить восемь форм — четыре на жребий и запасной комплект.
— То есть как в русском лото? — иронично усмехнулся майор. — На волю случая.
— Здесь главное всеобщая молитва, которую в соборе проведёт сам Патриарх, после чего Россия узнает жребий Господа нашего, — несколько торжественно произнёс церковный иерей.
— Кто шар доставать будет? — последовал следующий напряжённый вопрос офицера. — Патриарх?
— Да.
— А имена по шарам раскладывать? — продолжал уточнять процедуру фээсбэшник.
— Дьякон мне подаст записки с именами наследников престола, я положу внутрь шаров, — пояснил служитель церкви.
— А что насчёт Михаила Романова скажете? — жёстко произнёс Дроздов. — Как это вы запамятовали о приезде одного из претендентов на российский престол?
— Это тайна Церкви, не моя. — Архиепископ даже вспотел от напряжения, чувствуя, что надвигается час расплаты за многолетнее сотрудничество с органами. — Мне как на исповеди доведено было.
— Мне помнится, в государственных интересах вы не раз нарушали эту тайну, будучи священником в Краснодарском крае. — Оперативник дал понять, что хорошо изучил его дело. — Благодаря этому нам удалось обезвредить двух опасных преступников. Помните, батюшка? Террориста и серийного маньяка, на счету которого несколько десятков человеческих жизней. Вам же вручили правительственную награду.
— Это особый случай. — Иерею было неприятно напоминание о таких заслугах.
— Ошибаетесь, святой отец, особый случай сейчас, — уверенно произнёс Дроздов.
Алёна радовалась, что командировка от газеты «Молодёжная правда» на Малый Православный Собор в Старославле так удачно совпала с поездкой туда же её матери. Таким образом, они поехали вместе. Мама, она и ещё её шестилетний сынишка Сева. Общественно-религиозная организация её матери «Братья и Сёстры» находилась у истоков и была инициатором проведения Первого Российского Православного Собора, на котором общественное движение верующих России под крылом Церкви решило возродить монархию, призвав на престол самого достойного из потомков рода Романовых. На празднование 400-летия дома Романовых Президент России в своей поздравительной речи не исключил возможности восстановления исторической справедливости, «…тем более что демократия, как форма правления государством, повсеместно изживает себя по всему миру». Эта его завуалированная фраза вселила надежду той части православного общества, для которой государство Российское более не мыслилось без царя и монархии. Далее началась долгая полемика о чистоте рода тех или иных потомков. Власть и Церковь проводили консультации с европейскими королевскими домами и, прежде всего, с потомками дома Романовых.
