Внизу хлопнула входная дверь, шум вывел меня из задумчивости.
– Сара Муркрофт, – произнесла я вслух. – Возьми себя в руки.
Мне надо спуститься вниз, поболтать с Имми, выпить бокал вина и лечь спать, а завтра Кирсти отправится в школу. Моя дочь возьмет красный ранец с книжками и оденет черный шерстяной джемпер с биркой внутри, на которой написано Кирсти Муркрофт.
За кухонным столом расположилась подвыпившая Имоджин. Она улыбалась, ее ровные белые зубы покраснели от вина.
– Увы, Гас уже смылся.
– Смылся?
– Ага. Он сильно переживал, что нам не хватит выпивки. Ведь у нас всего, – Имоджин сосчитала шеренгу бутылок на холодильнике, – точно… всего-то шесть штук. В итоге он побежал в «Сэйнсберис» и взял с собой Бини.
Я вежливо хихикнула и придвинула к себе табуретку.
– Да… вполне в духе Энгуса.
Я налила себе красного из открытой бутылки на столе и взглянула на этикетку. Дешевое чилийское «Мерло». Я лично предпочитаю «Баррозу Шираз», но сейчас мне было без разницы, что за жидкость плескалась в стеклянной емкости.
Имоджин посмотрела на меня и произнесла:
– Ты в курсе, что он пьет… ну… многовато?
– «Многовато» – еще мягко сказано, Имми. Он и работу потерял из-за того, что напился и подрался с начальником. Прикинь, он его тогда вырубил.
Имоджин кивнула.
– Прости. Эвфемизмы тут не помогут… но это у меня от работы, – заметила подруга и склонила голову набок. – Но ведь его начальник был тот еще урод, да?
– Угадала. Абсолютно дрянной мужик, хотя это еще не повод, чтобы ломать ему нос. Тем более что он самый высокооплачиваемый архитектор в Лондоне.
– Ты права, но знаешь, – Имоджин лукаво прищурилась. – Все не так уж плохо. В смысле, что он – настоящий мужик. Взял и дал плохому парню в морду. Вспомни мальчишку из Ирландии, с которым я встречалась год назад, он еще постоянно носил штаны для йоги…
Она ухмыльнулась, и я изобразила слабую улыбку в ответ.
Имоджин – журналист, как и я, но гораздо более успешный. Она заместитель редактора в желтом женском журнале, тираж которого каким-то чудом постоянно растет. Я, в свою очередь, едва свожу концы с концами в качестве фрилансера. Я могла бы, конечно, ей завидовать, но мы все равно дружим. Возможно, нас уравновешивает то, что я замужем и у меня есть дети, а Имоджин живет одна-одинешенька. Мы с ней иногда смотрим друг на дружку и думаем – а какой стала бы наша жизнь, если бы у нее была семья, а у меня – карьера.
Я прислонилась спиной к стене, изящно держа в руке бокал, и попыталась расслабиться.
– Но в последний месяц он стал меньше пить.
– Классно.
– Правда, ему не сделать карьеру в «Кимберли».
Имоджин сочувственно кивнула и отхлебнула вина. Я тоже сделала глоток, вздохнула в стиле «что уж поделаешь» и принялась разглядывать нашу просторную яркую кухню в кэмденском стиле. Гранитные столешницы, блестящая сталь, черная кофемашина с набором золотистых капсул – обстановка буквально кричала, что кухня принадлежит зажиточной семейной паре среднего класса!
И все это было ложью.
Да, прежде мы действительно являлись зажиточной семейной парой среднего класса. Энгуса тогда три года подряд повышали на работе, и мы горели незамутненным оптимизмом. Энгусу светило партнерство с соответствующей зарплатой, и я была, в принципе, счастлива – муж приносил в дом такие деньги, что я умудрилась совмещать фрилансерство с материнством. Я отвозила девочек в школу, готовила вкусные и полезные завтраки, торчала на кухне, превращая базилик в соус «песто», пока близняшки играли на одном из наших айпадов. Почти пять лет мы были образцовой семьей из Кэмдена.
Затем Лидия погибла – упала с балкона в доме моих родителей в Девоне, и Энгуса будто бы тоже скинули с большой высоты. Он словно разбился на сотни осколков. Муж обезумел от горя, оно сжирало его, как он ни старался, устоять не помогала даже бутылка виски по вечерам.
В офисе Энгуса отправили в отпуск на несколько недель, но мера оказалась безуспешной. Когда он вышел на работу, то в первый же день принялся со всеми спорить, а затем начал драться. Его сразу уволили, а десять часов спустя он сломал нос шефу.
Теперь у Энгуса не было никакой работы, кроме разовых заказов по дизайну, которые подбрасывали ему приятели.
– Забей, Имоджин! – заявила я. – Мы переезжаем. Так-то.
– Ага! – радостно поддержала она. – В пещеру на Шетландских островах!
Прикалывается. А я не возражаю. До того как это случилось, мы постоянно подкалывали друг друга.
Сейчас наши отношения стали более натянутыми, но никто из нас не прячет голову в песок. Однако с прочими нашими друзьями все было кончено раз и навсегда – после смерти Лидии многие не знали, как нас поддержать, и в конечном счете вообще замолчали. Но не Имоджин – она изо всех сил раздувала угасающий огонек дружбы.
Я помолчала и сказала:
– Какая пещера, ты чего? Остров Торран. Помнишь, я тебе в прошлом месяце фотографии показывала, когда ты нас навещала?
– А, Торран! Знаменитая родина предков Энгуса. Расскажи мне про него, у тебя отлично получается.
– Имми, если мы не замерзнем насмерть, это будет просто замечательно! А еще на острове должны водиться кролики, выдры и тюлени.
– Обожаю тюленей!
– Правда?
– Ага. Особенно их деток. Сможешь выслать мне десяток на пальто?
Я расхохоталась от души, но несколько виновато. У нас с Имоджин схожее чувство юмора, но ее юмор слишком черный. А она продолжала расспрашивать:
– Значит, Торран. Напомни мне, ты там бывала или нет?
– Не-а.
– Сара! Как ты собралась переезжать на новое место, если ты его не видела?
В ответ я лишь пожала плечами.
«Мерло» в моем бокале закончилось, и я плеснула себе еще.
– Я тебе говорила, что не хочу туда специально ехать смотреть, – выдавила я.
– Хм…?
– Имми, я не хочу смотреть на остров Торран, пока мы туда не переедем. Вдруг он мне не понравится? – Я смотрела прямо в ее широко открытые зеленые глаза. – А знаешь, что тогда произойдет, Имоджин? Мы застрянем здесь, причем навсегда – со всеми нашими бедами, проблемами, безденежьем. Денег, кстати, у нас нет, и мы будем вынуждены найти себе маленькую убогую квартирку, как в молодости. А потом я начну искать нормальную работу, а Энгус от горя совсем озвереет. Думаю, ты понимаешь, нам необходимо сбежать из Лондона, остров – это наш единственный шанс. К тому же, судя по фоткам, на Торране обалденно красиво. Прямо как в сказке. А на суровые климат и прочие неудобства мне наплевать – я хочу в сказку. Честно, Имми, поверь мне. Потому что окружающая меня реальность – жуткая и беспросветно унылая, особенно сейчас.
На кухне воцарилась тишина. Имоджин подняла бокал и аккуратно чокнулась со мной.
– Милочка, все будет замечательно. Но я буду скучать по тебе.
Мы на мгновение встретились взглядами, и почти тут же в кухню ввалился Энгус. Пальто мужа усеивали капли холодного осеннего дождя. Он принес вино в двух оранжевых пластиковых пакетах и привел мокрую собаку. Аккуратно поставил свою ношу на пол и спустил Бини с поводка.
– Вперед, мальчик!
Спаниель встряхнулся, помотал хвостом и кинулся к своей плетеной корзине. Я достала бутылки и водрузила их на стол: они походили на солдат, вытянувшихся в струнку, на параде в честь небольшого, но важного события.
– Теперь выпивки на целый час хватит, – констатировала Имоджин.
Энгус схватил бутылку и открыл ее.
– «Сэйнсберис» – прямо зона боевых действий! По ком я точно не буду тосковать – это по кэмденскому сброду, покупающему лимонный сок!
– Подожди, – неодобрительно хмыкнула Имоджин. – Когда окажешься милях в трехстах от трюфелевого масла…
Энгус в ответ расхохотался – по-настоящему хорошим и добрым смехом, как в старые времена, до того, как это случилось. В результате я тоже расслабилась, хотя и помнила, что хотела спросить мужа про игрушечного дракончика. Как он попал в спальню Кирсти? Мы упаковали его с остальными вещами и спрятали, я в этом ни секунды не сомневалась.
Но зачем устраивать допросы в такой приятный вечер, они у нас – редкость. Дракончик подождет до завтра. Или, может, ну его вообще.
Мы наполнили бокалы и устроили импровизированный пикник: сидели, болтали, обмакивали толстые ломти чиабатты с дешевой колбасой в оливковое масло. Час или два пролетели в один миг. Мы опять превратились в старых друзей – не разлей вода. Да мы и есть старые друзья. Энгус рассказал Имоджин, почему его брат, живущий в Калифорнии, отказался от своей доли в наследстве.
– У Дэвида приличный доход в Силиконовой долине, ему не нужен ни остров, ни связанные с ним трудности. А еще Дэвид знает, что нам Торран очень нужен. – И Энгус закусил свои слова колбасой.
– Послушай, Гас, – насторожилась Имоджин. – Я не могу понять, как выяснилось, кому в первую очередь твоя бабушка завещала остров? – Она помолчала, прожевала оливку и добавила: – Ты на меня, пожалуйста, не обижайся, но ведь твой отец был бедным арендатором, и вы с матерью жили в уличном туалете. И внезапно у тебя оказывается бабушка, у которой есть собственный остров!