Мы еще раз остановились по нужде недалеко от Сиракуз, потратив на это не больше десяти минут.
Говорили мы мало. Слушали радио – разумеется, станции выбирал Вино По большей части кантри. Я просмотрел его диски в отделении между сиденьями и поинтересовался:
– Никаких «Карпентерз»?
Около Буффало движение стало очень плотным. К тому же темнело. Мне приходилось чаще сверяться с картой и советовать Винсу, как объехать город. Так что за руль я так и не сел. Винс был куда более опытным водителем, и я готов был подавить свой страх, если это позволяло скорее приехать в Янгстаун.
Мы проехали Буффало, двинулись дальше к Ниагарскому водопаду, так и не взглянув на одно из чудес света, затем поднялись по Роберт-Мозес-паркуэй мимо Льюистона, где я обратил внимание на больницу с огромной буквой «Н», светящейся в ночном небе, расположенную рядом с шоссе. Сразу за Льюистоном мы свернули на Янгстаун.
Я не сообразил, уезжая из дома, списать с компьютерного экрана точный адрес Клейтона Слоуна, не распечатал карту. В тот момент я не знал, что мы пустимся в это путешествие. Но Янгстаун оказался деревней, а вовсе не таким большим городом, как Буффало, и мы решили, что легко там сориентируемся. Мы свернули на Локпорт-стрит, затем повернули еще раз на главную улицу.
Я заметил бар с грилем.
– У них обязательно должна быть телефонная книга.
– Я и перекусить не прочь, – сказал Вино.
Я тоже проголодался, но меня снедало беспокойство. Мы были совсем близко.
– Что-нибудь по-быстрому, – согласился я, и Винс нашел место для парковки.
Пока Винс разыскивал свободный стул у бара и заказывал пиво и крылышки, я отыскал платный телефон, но телефонной книги там не оказалось. Бармен достал ее из-под прилавка, когда я попросил.
В книге я нашел адрес Клейтона Слоуна: Ниагара-Вью-драйв, 25. Теперь я его вспомнил. Возвращая книгу, я спросил у бармена, как туда добраться.
– На юг по главной, примерно с полмили.
– Налево или направо?
– Налево. Поедешь направо, окажешься в реке, приятель.
Янгстаун стоял на Ниагаре, напротив канадского города Ниагара-он-зе-Лейк, знаменитого своим живым театром. Я вспомнил, что там проводятся фестивали Шоу, названные так в честь Бернарда Шоу.
Может быть, когда-нибудь в другой раз.
Я содрал мясо с пары крылышек и выпил половину пива, но все равно в желудке было неспокойно.
– Не могу больше терпеть, – сказал я Винсу. – Поехали.
Он швырнул несколько купюр на прилавок, и мы вышли из бара.
В свете фар пикапа мелькали дорожные знаки. Я следил за номерами домов.
– Двадцать первый, двадцать третий. Здесь. Двадцать пятый.
Вместо того чтобы загнать машину на подъездную дорожку, Винс проехал с сотню ярдов по улице и только тогда заглушил двигатель и выключил фары.
У дома двадцать пять стояла серебристая «хонда», примерно пяти лет от роду. Никакой коричневой машины.
Если Джереми Слоун направился домой, то, похоже, мы его опередили. Если только он не загнал свою машину в гараж.
Дом был одноэтажным, приземистым, выкрашенным белой краской. Построен скорее всего в шестидесятых. Ухоженный. Веранда, два деревянных кресла. Роскошью от него не пахло, но достаток ощущался.
Имелся там и пандус. Для инвалидной коляски, с небольшим уклоном, от дорожки до веранды. Мы поднялись по нему и остановились у двери.
– Как мы это разыграем? – спросил Винс.
– А ты что думаешь?
– По обстоятельствам.
В доме еще горел свет, и мне показалось, что я слышу приглушенные звуки телевизора. Значит, будить нам никого не придется. Я потянулся к кнопке звонка и на мгновение замер.
– Шоу начинается, – сказал Винс.
Я нажал на кнопку.
Когда через минуту никто не открыл нам дверь, я взглянул на Винса.
– Попытайся еще раз, – предложил он и показал на пандус. – Возможно, быстро не получается.
Я вновь нажал на звонок. Послышались приглушенные звуки движения в доме и через несколько секунд дверь открылась, но не широко, а неуверенно, рывками и только на узкую щелку. Когда щелка достигла фута, я понял, в чем дело. Женщина в инвалидной коляске отъезжала назад, приоткрывала дверь, затем снова отъезжала, наклонялась, и все повторялось.
– Миссис Слоун? – спросил я.
На вид ей было под семьдесят, может, даже за семьдесят. Она была худая, но двигала верхней частью тела с ловкостью, не подразумевающей хрупкость. Она крепко держалась за колеса своей коляски и надежно прикрывала нам вход в дом. На коленях у нее лежал плед, закрывавший ноги. На ней были цветастая блузка и коричневый свитер. Седые волосы туго стянуты назад, ни одна прядь не выбивалась. На резко очерченных скулах следы румян, пронзительные карие глаза перебегают с одного из визитеров на другого. Черты свидетельствовали, что в свое время она была потрясающе красивой, но сейчас все исчезло, сменившись плотно сжатыми губами, квадратной челюстью и раздраженностью, возможно, даже жестокостью.
Я поискал в ней черты Синтии, но ничего не обнаружил.
– Простите, что так поздно вас беспокою, – сказал я. – Вы миссис Слоун?
– Да. Я Энид Слоун. И вы правы. Уже очень поздно. Что вы хотите?
По голосу было очевидно, что я все равно ничего не получу. Она высоко держала голову, подбородок выпятила вперед, и вовсе не потому, что мы над ней возвышались. Она так демонстрировала силу. Пыталась убедить нас, что она крутая старуха и с ней лучше не связываться. Я удивился, что она не испугалась двух мужчин, появившихся у нее на пороге поздно вечером. Ведь факт оставался фактом: она была старушкой в инвалидной коляске, а мы двумя здоровыми мужиками.
Я быстро оглядел гостиную. Старая мебель в колониальном стиле, расставленная с большими промежутками, чтобы могла проехать коляска. Выгоревшие занавески, несколько ваз с искусственными цветами. Толстый тканый ковер, стоивший, очевидно, очень прилично, когда его стелили, был выношен и местами запятнан.
В другой комнате на первом этаже работал телевизор, а из кухни доносился приятный аромат.
– Печете? – потянул я носом.
– Морковный торт, – огрызнулась она. – Для моего сына. Он скоро вернется.
– Вот как, – сказал я. – Так мы как раз по его душу.
– Зачем вам нужен Джереми? Действительно, зачем он нам?
Пока я колебался, придумывая, что ответить, в игру вступил Винс:
– Где Джереми сейчас, миссис Слоун?
– Кто вы такой?
– Боюсь, что вопросы будем задавать мы, мэм. – Он говорил командным тоном, но, как мне показалось, старался, чтобы этот тон не стал угрожающим. Мне даже подумалось, что ему хочется внушить Энид Слоун мысль, будто он из полиции.
– Кто вы такие?
– Мы могли бы поговорить с вашим мужем? – спросил я. – С Клейтоном?
– Его здесь нет, – заявила Энид Слоун. – Он в больнице.
Для меня это было неожиданностью.
– Вот как? Мне очень жаль. Случайно, не в той, мимо которой мы ехали?
– Если вы приехали со стороны Льюистона, – подтвердила она. – Он там уже несколько недель. Я беру такси, чтобы навестить его. Каждый день, туда и обратно.
Ей было важно, чтобы мы знали, на какие жертвы она идет ради мужа.
– А разве ваш сын не может вас отвезти? – поинтересовался Винс. – Его так долго не было?
– У него дела. – Она двинула коляску вперед, будто намереваясь спихнуть нас с крыльца.
– Надеюсь, ничего серьезного? – заметил я. – С вашим мужем?
– Мой муж умирает, – ответила Энид Слоун. – У него рак с метастазами. Так что это дело времени. – Она поколебалась, потому взглянула на меня: – Это не вы сюда звонили? Спрашивали Джереми?
– Да, – кивнул я, – мне надо было с ним встретиться.
– Вы говорили, будто он сказал вам, что собирается в Коннектикут, – недовольно произнесла она.
– Вроде он так сказал.
– Он никогда вам такого не говорил. Я его спрашивала. Он сказал, что никому не говорил, куда собирается. Тогда откуда вы об этом узнали?
– Думается, нам лучше продолжить разговор внутри, – заметил Винс, делая шаг вперед.
Энид Слоун вцепилась в колеса:
– Я так не считаю.
– Ну а я считаю, – возразил Винс, положил руки на поручни коляски и толкнул ее назад. Энид Слоун, естественно, не могла ему противостоять.
– Эй! – Я коснулся его плеча. Я вовсе не планировал грубого обращения с пожилой женщиной в инвалидной коляске.
– Не волнуйся, – успокоил меня Винс, стараясь говорить уверенно. – Здесь на крыльце очень холодно, и я бы не хотел, чтобы миссис Слоун простудилась и умерла.
Мне не слишком понравились его слова.
– Немедленно прекратите! – воскликнула Энид, отталкивая руки Винса.
Он вкатил ее внутрь, не оставив мне другого выбора, как последовать за ними и закрыть за собой дверь.
– Похоже, тут лаской ничего не добьешься, – сказал Винс. – Так что задавай свои вопросы.
