Да и всеми их непонятными для стороннего наблюдателя действиями руководил не инстинкт. Это был опыт. Опыт, позволявший им выживать в тех условиях, когда пищи оказывалось недостаточно. Когда в жертву приходилось приносить кого-то из своих. Опасное занятие — во всяком случае, после одного укуса сородич еще мог нанести ответный удар. Надежнее было атаковать втроем, вчетвером.
Как сейчас. Не для того, чтобы убить его наверняка — гремучник был уже мертв. Но теперь, после четырех порций яда, впрыснутого в его тело, оно, это тело, станет мягким и податливым уже через какие-нибудь полчаса. И тогда можно будет отщипывать, отхватывать от него по кусочку. Пища. Выживание. Жизнь. Новые жизни.
Вся четверка спокойно улеглась на землю. Ждать они умели не хуже, чем убивать.
Кремер галантно распахнул перед Ламанчей запыленную и порядком поцарапанную дверь своего «Пассата», когда Алину кто-то окликнул. Она обернулась. К машине быстрым шагом направлялся Бардин.
— Алина Витальевна, Петр Андреевич, — фээсбэшник кивком поприветствовал Наговицыну и Кремера. — Минутку уделите?
Майор бесстрастно кивнул, отвечая на приветствие, и захлопнул дверцу автомобиля.
— Добрый вечер… точнее, ночь. — Алина посмотрела на часы. — Хотя без малого уже, скорее, утро. Да и насчет «доброго» я, пожалуй, погорячилась.
— Где это вы прятались, подполковник? — поинтересовался Кремер. — На совещании я вас вроде бы не заметил.
— За кулисами, майор. Как и положено рыцарю плаща и кинжала. — Бардин улыбнулся. — Осуществлял оперативную связь между шефом и…
— Понятно, — Кремер кивнул.
— Алина Витальевна, — подполковник повернулся к Ламанче. — Майора мне инструктировать не надо, он человек военный…
— Военного-то как раз и стоило бы, — перебил фээсбэшника Кремер. — Это партизан без всяких инструкций вражьих голов настрогает, только собирай. А нам, уставному народу, без инструкций никак.
— Петр Андреевич, — Бардин, глядя прямо в глаза майору, сделал паузу. — Вы ведь прекрасно понимаете, о чем речь. Я прав?
— Пожалуй, — кивнул Кремер.
— Стало быть, как я и сказал: просьба моя в основном относится к доктору Наговицыной.
— Слушаю вас, Олег Владимирович, — отозвалась Алина.
— В общем и целом так… Картина происшедшего, как она нарисовалась согласно последним данным, а также и те шаги, которые сейчас предпринимаются, скажем, другой стороной…
— Заокеанскими коллегами, — услужливо подсказал майор.
— Не совсем коллегами, Петр Андреевич. Коллеги они, скорее, генералу Кожемякину.
— А, — протянул Кремер, — значит, вояки…
— И прочий кой-какой народ, — дополнил Бардин. — В общем, вся эта информация — на пока — для внутреннего, сугубо личного пользования. Без обнародования. Даже в узком кругу.
— На пока? — Алина прищурилась.
— Пока не разрулим проблему окончательно. — Подполковник на секунду задумался и добавил: — Да и там видно еще будет. Деликатная ситуация получается.
— Да разве нам привыкать? — притворно изумился Кремер. — Алина Витальевна, сигареткой позволите угоститься?
Фээсбэшник опередил Алину, вынув из кармана пиджака пачку «Мальборо».
— О! — Майор уважительно покивал. — Солидно. И ведь не урюпинского, небось, разлива.
— Не могу знать, — пожал плечами Бардин. — Затариваюсь в отечественном супермаркете.
— Ну да, ну да, — снова покивал Кремер. — Так вот я и говорю. Нам не привыкать.
— Знаете, майор, — тон фээсбеэшника не изменился ни на йоту, хотя чувствовалось, что ерничество Кремера начинает его раздражать, — все никак не могу понять, откуда у вас эта склонность к недоговоркам и парадоксам. Дзен-буддизмом баловались — или суфиев почитывали?
— Я в основном по ваххабитам специалист, — спокойно произнес Кремер. — А они ребята по большей части прямолинейные, без излишних тонкостей. Насчет же того, к чему не привыкать и кому не привыкать — тоже великой загадки нет. Вся планета и так уж перед дядей Семой исшаркалась да изделикатничалась. Америка налево и направо испражняется, а мы все наперебой и, главное, погромче угадать стараемся: «Шанелью» очередной дядин подарок благоухает или «Мажи нуар»?
— Петр Андреевич, — Бардин грустно улыбнулся. — Не думаете же вы, в самом деле, что у меня на этот счет мнение иное?
Кремер затянулся сигаретой и махнул рукой.
— Конечно, нет, Олег Владимирович. Не гневайтесь. Достал просто и сам дядя Сема, и наша сиротская доля — по первому свистку на все четыре точки опускаться, пятую задирая повыше. Прошу прощения, Алина Витальевна…
— Отчего же, Петр Андреевич, — парировала Наговицына. — Вполне образно, не без некоторой даже поэтичности.
— И переходя от поэзии к прозе, — подытожил Бардин. — Дядя Сема, как вы его именуете, майор, во всей этой истории очень не без вины. Без злого, как они клянутся, умысла, ну да кому ж от этого легче. И поскольку все-таки виноват, то вместо самодеятельной активности коллег Алины Витальевны, которые, похоже, тонну-другую требуемого репеллента насобирали, высылает нам дядя транспортный самолет, загруженный контейнерами с репеллентом под самую завязку. Бесплатно.
— Благодетели наши, — пробормотал Кремер, раздавливая окурок ногой.
— А как же, — согласился подполковник. — Кстати, в вашу записную книжку, майор. По части интеллектуальных качеств тех, кто на том берегу заправляет.
— Если дубина в могучей длани зажата, какие еще интеллектуальные качества неандертальцу надобны?
— О чем и речь, — подтвердил Бардин. — Эти гении хотели было всю операцию с репеллентом и самолетом обставить как шумную и праздничную гуманитарную акцию. Пока наш МИД — с данными на руках, которые наши ребята подготовили — не убедил гуманистов, что совсем не в их интересах какой бы то ни было шум вокруг их участия поднимать.
— И долго убеждали? — поинтересовался майор.
— Не очень. Там ведь есть игроки посерьезнее тех, что на телеэкранах светятся.
Все трое замолчали. Первым нарушил тишину Кремер.
— Отчего же на совещании об этом ничего сказано не было?
— На совещании об этом — во всех полагающихся деталях — говорится сейчас. Для гораздо более узкого круга. — Бардин посмотрел на часы. — Н-да, времени у нас всего ничего. Ну вот, просьбу свою я изложил. Принимается?
— Конечно, Олег Владимирович, — Наговицына кивнула.
— Спасибо что поделились, — Кремер пожал фээсбэшнику руку. — Собственной инструкции вопреки…
— Так мы же с вами в одной кастрюльке варимся, — улыбнулся Бардин. — В самой, можно сказать, гуще.
— Тогда уж… — Алина вопросительно взглянула на фээсбэшника. — Может быть, хотя бы два слова: что все-таки случилось в Эверглейдс?
Подполковник задумчиво посмотрел на обоих собеседников, достал сигарету, закурил и, только выдохнув первую порцию дыма, произнес:
— Разве что два слова. Основная проблема с разработкой ГМП вам, как биологу, уверен, известна?
— Конечно. Исключить опасность побочного влияния ГМП на организм. Будь то человек или животное. И самое главное — исключить опасность генетических изменений в этом организме.
— Коротко и ясно. Ну а теперь сформулируйте задачу с точностью до наоборот.
— Вот даже как? Понятно, — задумчиво протянула Наговицына. — И они, как я догадываюсь, решили эту задачу успешно?
— Успешнее, чем хотелось бы. При этом один известный нам вид трансформировался куда успешнее других. Ему бы, этому виду, месяц-другой — и в знаменитом Эверглейдс никаких других видов вообще не осталось бы. Остальные фрагменты не столь уж мудреной головоломки вам, Алина Витальевна, известны.
Он коротко кивнул и направился обратно к зданию мэрии, но, пройдя с десяток шагов, обернулся и внезапно рассмеялся.
— Одного жаль. Очень бы хотелось Феликсу Казимировичу историю эту поведать. Для полноты представления о столь почитаемой им цитадели демократии и гуманизма. Хотелось бы — но нельзя. Пока.
Бардин зашагал в сторону здания, на котором светилось уже более половины всех окон.
— «Пока» — в смысле «до встречи»? — хмыкнул Кремер. — Или в том смысле, что когда-то будет и можно?
— Я думаю, что все-таки «или», — откликнулась Алина.
Кремер несколько раз запускал натужно жужжавший стартер, пока, наконец, мотор не кашлянул и не завелся.
— Вот так двигатель и заливают, — грустно произнес он. — А ведь полгода как аккумулятор поставил.
Он искоса взглянул на Алину.
— Ну что, на Петроградскую — или на Блюхера?
— Вы и адрес мой домашний знаете. — Она произнесла это без всякого удивления, словно констатируя обыденный факт.
— И подъезд, и этаж, и почтовый индекс. Мент я или кто?
