Я ухмыльнулся:
— А ты проделал большую работу.
— Дотошность — моя отличительная черта. Конечно, я скрыл вышеназванный факт от Тасиро. Думаю, ваш шурин тоже не в курсе. Насколько мне известно, об этом знаем только вы, я и Нисина. Кстати, Нисине по данному вопросу известно не больше моего. Не думаю, что имеет смысл о чем-либо его спрашивать.
— А мне кажется, он знает куда больше, чем ты.
— Почему?
— Потому что семь лет назад Эйко познакомилась с Нисиной, а ты и не знал.
Он покачал головой:
— Это исключено. Он ни разу не появлялся в суде. Я вам уже говорил.
— Что ж, если он скрыл сей факт даже от тебя, то я просто сгораю от любопытства. Тогда мне тем более следует побеседовать со стариком.
— Скрыл от меня? На каком основании вы делаете такие выводы?
— В том, что у тебя феноменальная память, я убедился, слушая твой рассказ о Ришле. Уверен, что ты не допустил бы никаких неточностей, если только сознательно не задумал ввести меня в заблуждение. Рассказывая о том, как вы увидели завещание, ты произнес такую фразу: «Мы с Нисиной просто дар речи потеряли». Я могу понять твое изумление, ведь ты видел Эйко в зале суда. Но что вызвало такую реакцию у Нисины, который даже не был с нею знаком?
На его лице сначала отразилось удивление, а затем работа мысли. Казалось, он мысленно листает странички далекого прошлого. На мгновение он отвел глаза и тут же взглянул на меня в упор:
— Готов признать наличие некоторых неведомых мне обстоятельств. Но почему вы не сказали раньше?
— Хотел еще немного за тобой понаблюдать.
— И что вы увидели?
— Несмотря на весь твой профессионализм, тебе не чужды человеческие слабости.
— Например?
— Например, тебе понятна трагедия безвестного таланта.
Он улыбнулся:
— Не думаю, что это имеет отношение к человеческим слабостям, но одно я понял наверняка: вы во что бы то ни стало желаете побеседовать с Нисиной лично, так?
Я кивнул.
— Что ж, попробую с ним связаться. Вы готовы к тому, что можете услышать отказ?
— Готов.
— Но есть одно условие. Вы должны отдать мне пистолет.
— Это еще почему?
— Потому что в беседе он совершенно не нужен.
Я взглянул на зажатый в руке пистолет. Идиот. Только сейчас я оценил расстояние, отделявшее меня от Харады, и вспомнил его отточенные движения там, в гостиной. Да он уже сотню раз мог выбить оружие у меня из рук. Выходит, он просто не собирался этого делать. Я не должен был так поступать. Я взглянул на его перевязанную платком левую руку. Едва заметно поморщившись, он начал набирать номер.
На том конце сняли трубку. Он сообщил, что Тасиро, судя по всему, отыскал в особняке «Подсолнухи» и направляется в Токио.
— Нет, ошибки быть не может, — уверил он собеседника.
После своего лаконичного доклада Харада самым будничным тоном добавил:
— Кроме того, господин Дзюндзи Акияма желает с вами встретиться. Сегодня в одиннадцать вечера в вашем офисе. Я не смогу присутствовать при встрече.
Уже через секунду он нажал отбой.
Придав своему голосу официальный тон, Харада сообщил:
— Господин Нисина произнес лишь одно слово: «Хорошо».
— Спасибо. Почему ты не сможешь присутствовать при встрече?
— Естественно, потому, что попытаюсь перехватить у них Ван Гога. Я тоже еду в Токио. С этого момента наши пути расходятся. Учитывая время вашей встречи с Нисиной, вы можете не успеть к прибытию «Подсолнухов». Если они попадут на склад, оттуда забрать их будет невозможно. Вы и к этому готовы?
Я не ответил. Опустив взгляд, я увидел на татами свой пиджак. Вероятно, его принес Харада. Подхватив пиджак, я вышел из комнаты. Харада остался стоять в центре гостиной. Спиной я чувствовал на себе его взгляд.
Когда я спустился вниз, Хироси спросил:
— Ну что? Чем все закончилось?
— Я тебе потом позвоню. Сейчас нет времени. Тороплюсь в Токио.
Я вышел на улицу и глянул на часы. Семь. Солнце только что закатилось за горизонт, и небо было того редкого оттенка, какой можно увидеть лишь на стыке дня и ночи. Ночь началась с этой самой секунды. Что она мне принесет? Единственное, что не вызывает сомнений, — это то, что ночь действительно началась. Я побежал ночи навстречу.
— Сколько ехать до вокзала? — Шумно дыша, я запрыгнул в такси.
— Если без пробок, то минут тридцать.
Я умолял водителя поторопиться.
В такси оказался телефон, я снова набрал 104 и узнал номер отеля. Уж не знаю, к счастью или нет, но Мурабаяси оказался в номере.
Трубка мгновенно раскалилась от его воплей:
— Да ты знаешь, сколько времени заставил меня ждать?! Я и обед заказал в номер — боялся отойти. Что там у тебя?
Мне даже пришлось немного отвести трубку от уха, чтобы не оглохнуть от его криков. Воспользовавшись паузой, я ответил:
— Спасибо, что напомнили. Не успел сегодня пообедать.
— Чем же ты занимался?
— Да так, были кое-какие дела.
— Видел Тасиро?
— И его, и Сонэ с Сагимурой. Все звезды были в сборе.
— Что же все-таки произошло?
— Они убрались из Киото. Если хотите подробностей, немедленно рассчитайтесь за гостиницу и поезжайте на вокзал. Думаю, вы доберетесь быстрее меня.
Он раздумывал всего мгновение — видно, решил оставить выяснение отношений на потом.
— Во сколько поезд?
Я взглянул на часы:
— Первый после девятнадцати сорока. Встретимся у пятнадцатого вагона.
Все-таки он не сдержался и начал выкрикивать ругательства, но я без зазрения совести нажал отбой.
Мы с ветерком пронеслись по Каварамати-дори, пересекли мост Аоибаси. Вот уже и Камогава скрылась из виду. Там, на другом берегу, сейчас, наверное, потихоньку собираются влюбленные со всего Киото, совсем как в тот давний вечер.
На вокзал я прибыл в полвосьмого с небольшим. Подхватив продырявленный пиджак и наспех купив какую-то снедь в киоске, я бросился бежать по перрону. Ближайший поезд отправлялся в семь сорок одну, следующий будет только в восемь четырнадцать. В Токио он прибудет как раз к одиннадцати. Похоже, в вопросах железнодорожного расписания на Хараду нельзя положиться полностью. Едва я успел запрыгнуть в вагон, как двери захлопнулись прямо у меня за спиной.
Подождав, пока восстановится дыхание, я двинулся к пятнадцатому вагону. В вагонах с фиксированными местами почти не было свободных мест. Мурабаяси я нашел в тамбуре между четырнадцатым и пятнадцатым вагонами, взгляд его метал молнии. Завидев меня, он прошипел:
— Ошибочка вышла. В этом вагоне места занимают согласно билетам.
— В субботу, так или иначе, не будет свободных мест.
— Точно, — кивнул он, — даже фиксированные места почти все заняты. Пойдем поищем места в первом классе. Разницу я беру на себя.
— Не стоит, я специально выбрал этот вагон. Предлагаю постоять здесь до Токио. Или вам в вашем возрасте это тяжеловато?
На лице Мурабаяси отразилось изумление.
— Постой-ка, ты боишься посторонних ушей?
Я кивнул, разворачивая купленный в киоске сверток.
— Что это?
— Говорю же, не успел пообедать.
— И что у тебя здесь?
— Киотоский деликатес. Яцухаси[63] с клубникой. Будете?
— Не надо, — сухо ответил Мурабаяси, брезгливо глядя на то, как я поглощаю клубничный десерт.
— Так ты расскажешь мне свою историю?
— История слишком длинная, так что излагать буду в сокращении.
Я начал свое повествование с момента нашей встречи с Харадой на Токийском вокзале.
— Так этого парня зовут Харада? — после первой же фразы перебил меня Мурабаяси.
Похоже, ему известно куда меньше моего, однако эту мысль я решил оставить при себе. Когда я дошел до описания истории с плагиатом, он побагровел от возмущения:
— Что?! Значит, меня обчистили по его указке?!
— Да. Кстати, ваш дизайн оказался совершенно бесполезен, он не представляет никакой ценности. Это слова Харады, а не мои.
Мурабаяси набрал было воздух в легкие, чтобы заорать погромче, но взял себя в руки.
— Продолжай, — выдавил он.
И я продолжил. Я все говорил и говорил, сделав паузу лишь на несколько секунд, пока контролер проверял наши билеты. Даже в сокращенном варианте изложение получилось чудовищно длинным. Поначалу Мурабаяси прерывал меня какими-то вопросами, но в конце концов замолчал и лишь безмолвно внимал. Подумать только, он молча меня слушал! За время моего рассказа на его лице успела отразиться целая гамма чувств — от изумления до сомнения, но и сомнение наконец исчезло. Несколько раз на его лоб набегала тень, но я не взялся бы угадать, о чем он думал в тот момент. Я мог рассказывать бесконечно, однако пора было ставить точку, и я завершил свое повествование описанием отъезда грузовика с Тасиро. Об Эйко я умолчал.
