Тим подошел к нам. Указательный палец — на спусковом крючке винтовки, руки в перчатках.
Тим знаком попросил Джесси отодвинуться от Адама.
Джесси не шелохнулся.
— Пропустите меня.
— Ни за что.
Суровое лицо Тима выразило удивление. Он протянул к Джесси свободную от оружия руку.
— Тим, ради Бога, не делайте этого, — взмолилась я.
— Ради всего святого, подвиньтесь. — Дайте мне осмотреть рану.
— Что? — переспросила я.
Твердые как сталь руки Джакарты подняли меня с колен и отвели в сторону, а Тим, положив на пол винтовку, присел рядом с Адамом.
— Ты в порядке, приятель? — спросил он, пытаясь нащупать пульс раненого.
Адам был весь в поту.
— Сейчас получше, — еле произнес он.
Джакарта увела меня подальше от мужчин. Я была поражена, я чувствовала одновременно и облегчение, и смущение.
— Вы решили, что мы хотим убить вас? — спросила Джакарта, по-прежнему державшая в руке пистолет. — Вы самая недоверчивая женщина на свете.
— Я…
— Успокойтесь и послушайте. Теперь вам ничто не угрожает.
— Вы хотите сказать, что они все мертвы?
— Да.
Я потерла руками лицо.
— Вы следили за машиной Джесси? Как вы узнали, что здесь происходит?
— Об этом в другой раз. Сейчас самое главное — это убраться отсюда.
Она посмотрела на Тима. Тот разговаривал с Джесси.
— Мы не можем надлежащим образом обработать помещение, — продолжила Джакарта. — Придется оставить все как есть.
Я согласно кивнула, словно ликвидация следов преступления для меня дело привычное, как еженедельная уборка дома.
— Но мы можем эвакуировать вас и Джесси. Однако любая сколько-нибудь серьезная бригада криминалистов с легкостью определит, что здесь были именно вы и он.
Еще один взгляд на Тима. На сей раз муж тоже посмотрел на нее, постучал пальцем по своему запястью и удрученно покачал головой.
Джакарта отреагировала на сообщение тем, что перешла на шепот:
— Тиму не удается прощупать пульс. Если Адам в ближайшее время не окажется в больнице, то дни его сочтены. Вернее, минуты.
— Здесь скоро появятся полиция и медицинские работники, — сказала я.
Джакарта встревожилась:
— Вы звонили им? Когда?
Я пожала плечами:
— Не помню.
— Тим, уходим! — крикнула она.
— Хорошо, — отозвался тот.
Джакарта тронула мою руку:
— Когда я говорю «уходим», я имею в виду «исчезаем навсегда».
— Но нас с Джесси будет допрашивать полиция…
— Я знаю. И что?
— Я не смогу скрыть…
— Да, вас едва ли можно назвать закоренелой обманщицей. Что вы намерены рассказать? Что вы здесь видели?
— Вспышку в темноте. Падение Яго. Предполагаю, его убили из огнестрельного оружия, но кто это сделал, я не заметила.
Джакарта удовлетворенно кивнула:
— Прекрасно. Приготовьтесь провести ночь в тюрьме.
Вдалеке завыли полицейские сирены.
— Нам больше нельзя здесь находиться, — сказал Тим.
Я пошла было к Адаму.
Джакарта остановила меня:
— Послушайте, банда Яго уничтожена, но это еще не конец.
— Не понимаю.
— Бандиты были только исполнителями, заказчики по-прежнему хотят использовать вас для отмывания денег. Берегитесь. Мы больше не сможем вас защищать.
Ликующий мотив стих в моей груди.
— О ком вы говорите? О Франклине Брэнде? Он был здесь?
— Нет. Его здесь не было.
Вой сирен приближался.
Джакарта подошла к окну и посмотрела на улицу:
— Две машины Управления полиции Санта-Барбары.
Тим осторожно опустил руку Адама и встал. В окне замелькали синие и красные огоньки, словно в калейдоскопе.
Джакарта и Тим двинулись к выходу.
— Спасибо, — сказала я им.
И они исчезли.
Захлопали двери, раздались голоса. Полиция занимала здание.
Адам еле дышал.
— Держись, еще минутку, помощь близка, — уговаривал его Джесси.
Адам что-то сказал, но слов мы не расслышали.
Джесси наклонился к нему:
— Не слышу, дружок.
— Последний этап, — прошептал Адам.
— Нет. Ну давай же, не покидай меня, — взмолился Джесси.
— Не могу. Теперь все зависит от тебя, твоя очередь.
— Нет. Открой глаза. Держись.
— Это не твоя вина. — Адам посмотрел на Джесси. — Мне очень холодно.
Джесси снял куртку и накрыл его:
— Эв вызвала копов и «скорую». Потерпи немного.
Я побежала к лестнице. Копы обыскивали нижний этаж. Я знала: пока они не убедятся в собственной безопасности, наверх не пойдут. И врачей не пошлют.
Я свесилась в лестничный проем и крикнула что есть мочи:
— Сюда! Скорее!
Копы столпились около Атли. Кто-то сказал: «О Боже, да под ним женщина».
Я крикнула:
— Поторопитесь!
Полицейские двинулись к лестнице.
— Иди сюда! — позвал Джесси, и я испугалась, что случилось непоправимое.
Я рванулась назад.
— На пол, лицом вниз, руки за голову, — скомандовал кто-то.
Я повиновалась.
Мне завернули руки за спину и надели наручники.
— Вставайте. Где они?
Я повела полицейских в комнату.
Джесси делал Адаму искусственное дыхание.
«Значит, Адам еще жив», — обрадовалась я.
Полицейские направили на Джесси пистолеты.
— Отойди от него и ляг на пол.
— Помогите мне, — попросил Джесси.
— На пол. Лицом вниз. Быстро!
Джесси, не обращая внимания на приказ, повторил просьбу.
— На пол! — гаркнул коп, схватил Джесси за шиворот, оттащил от Адама и щелкнул наручниками.
Обмякший Адам завалился на бок.
Джесси в наручниках двинулся обратно а я рванулась к нему.
— Прошу сохранять спокойствие, — сказал лейтенант Роум.
Я застыла на месте.
Роум прошел мимо меня, присел около Джесси, положил ему руку на спину и что-то тихо произнес.
— Вы ошибаетесь, — громко ответил Джесси.
Роум приказал снять с Джесси наручники, и он опять пополз к Адаму.
— Сынок, — сказал Роум, — он умер.
Сквозь послеполуденную дымку пробивался красноватый солнечный свет. У меня болели руки, ноги… Все болело. Я сидела на табурете в комнате для допросов и ожидала, когда вернется лейтенант Роум и скажет, что отправляет меня в окружную тюрьму. Желаемых ответов от меня он не получил.
Повернулась дверная ручка. Я подняла веки и упала духом.
В дверях стоял Дейл ван Хьюсен собственной персоной. Он был подтянут и аккуратен, как оловянный солдатик. И так же бесстрастен.
— Пойдемте, — сказал он.
Мы пошли по коридорам участка. Роума я не видела, ни с кем не разговаривала. Коп, сидевший за конторкой у выхода, бросил на меня удивленный взгляд. Мы вышли на улицу.
— Вы свободны, — сказал ван Хьюсен.
Я искоса посмотрела на него:
— Как…
— Я не так уж бесполезен, как вы думаете, мисс Делани. — Ван Хьюсен втянул воздух сквозь зубы. — Теперь вашим делом займется бюро. Это все, что вам следует знать. Если состоится судебное разбирательство по поводу вчерашних событий на складе, вас, возможно, вызовут для дачи свидетельских показаний. Никаких уголовных обвинений лично вам предъявлено не будет.
— Приятно слышать…
Ван Хьюсен расстегнул пиджак.
— Теперь мы в расчете. С этого момента никто из нас друг другу ничего не должен.
— А что насчет Джесси?
— Он обо мне больше не услышит. — Ван Хьюсен поправил узел галстука. — Его счастье, что люди, за которыми я охотился, мертвы.
— Адам Сандоваль тоже мертв, — сказала я.
Рука на галстуке слегка дрогнула.
— Да. Сожалею.
В его глазах появилось что-то необычное. Я бы назвала это искренним огорчением. Похоже, у агента проснулась совесть. Конечно, лучше поздно, чем никогда. Но как поздно, как поздно…
Он взглянул через плечо на дверь. Из участка выехал на коляске Джесси.
— Оставлю вас наедине. — Ван Хьюсен застегнул пиджак и зашагал к участку.
Джесси выглядел полной развалиной. Волосы прилипли к голове, лицо побледнело, глаза запали. Сорочка на нем была испачкана кровью. Мне захотелось заключить его в объятия, но я воздержалась, ибо не знала, как он это воспримет. Он остановился и поднял лицо к заходящему солнцу.
Казалось, он ждет знака свыше, чтобы заговорить, словно не вовремя произнесенное слово вызовет вселенский катаклизм.
— Мне нужна машина, — сказал он.
— Я ее пригоню.
— Да. Она нужна мне. Предстоит много дел.
«Ты не должен ничего делать, Джесси», — подумала я.
— Я должен позвонить священнику Адама. Его родным, его кузенам в Нью-Мехико. — Он опустил голову и открыл глаза. — Я должен сообщить им о его смерти.
Я рискнула заключить Джесси в объятия. Он прижался ко мне, и я почувствовала, как он дрожит. Вдруг он резко отстранился. Я поняла, что он не хочет показаться слабым. Ни мне. Ни полицейским.
