— Причины мировых войн, в первую очередь, кроются в экономических, межрелигиозных, территориальных и прочих амбициях мировых правительств, — начал он. — Чтобы убрать экономическую причину, я отменяю деньги и перевожу планету на единую систему безналичных расчётов по принципу персонального гражданского кода потребителя. Межрелигиозная причина будет окончательно устранена, поскольку в едином мировом государстве воцаряется единая религия Абсолюта, а поэтому религиозные войны безсмысленны.
Чужая территория определяется наличием границ. С этого момента я отменяю все границы. Отныне люди могут свободно передвигаться по миру, обосновываться на жильё где угодно. Теперь все они — граждане Мира, единого государства. Я же становлюсь Единым правителем Мира, и теперь не будет войн между амбициозными главами государств, стремящимися к единоличному диктаторскому правлению за счёт подчинения себе более слабых. Я уничтожу всё оружие от винтовки до ядерного арсенала, оставив его только в единой армии единого государства. Эта армия, сама по себе, станет гарантией мира на планете.
В храме Соломона раздались оглушительные овации публики, которая стала напирать, желая приблизиться как можно ближе к своему кумиру. Задние ряды, подталкиваемые толпой с улицы, наседали на передние. Где-то в середине у металлических ограждений, которые отделяли важных персон от остальной публики, образовалась давка. На людей, упавших на пол, наступали идущие следом. Придавленные к металлическим ограждениям, они стонали от боли и теряли сознание. Антихрист сидел на троне, с удовольствием вбирая ноздрями запах крови и страданий. Стоящий рядом Изувиль предложил Царю переместиться на летательный аппарат, но Антихрист отказался. Казалось, он упивался людским столпотворением.
— Отец, я думаю, доволен таким жертвоприношением в его честь, — обернулся он к падшему ангелу, — разве человеческая жертва может сравниться с приготовленными на заклание жертвенными коровами.
…Юродивый по дороге в Москву смотрел прямую трансляцию коронации, но мысленно находился рядом с сыном. Уже в такси ему поступил звонок из царской канцелярии, и секретарь государя попросил его приехать в храм Христа Спасителя на общероссийский молебен «стояния за Правду», на котором будет присутствовать император Михаил Георгиевич. Вся площадь перед храмом была запружена народом. Пришлось пройти через охраняемый подземный вход. Внутри храм тоже был забит, как никогда. Справа, на огороженной площадке, где обычно стояли глава государства и премьер, никого не было. Царь находился в центре вместе с верующими, среди которых, конечно, можно было углядеть службу безопасности. Службу о спасении России и всей земли от пришедшего к власти Антихриста вёл Патриарх Мефодий. На фоне стоящих рядом высших церковных чинов в расшитых золотом одеяниях он выглядел вороном среди павлинов. Митрополитам и архиепископам ещё была непривычна аскетичная мода, которую новый Патриарх привнёс из монастыря. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке и стыдились своей вычурной одежды.
Юродивый простоял всю службу справа от Михаила Романова, а когда Патриарх восславил царя России и пожелал ему здравия и побед в нелёгком противостоянии с «сыном зла», весь храм вместе с хором пропел «долгая лета». Показалось, что в глазах Михаила Георгиевича сверкнули слёзы. «Спасибо, дети мои», — донёсся до чуткого уха Юродивого еле уловимый шёпот. Словно тёплый южный ветерок. Пролетел, но оставил тепло в душе.
По окончании службы царь попросил его проехать в Кремлёвскую резиденцию для разговора.
— Пошёл отсчёт до Второго Пришествия и Страшного суда, — констатировал Михаил Романов. — Сколько царству Антихриста длиться и пить кровь христиан, одному Богу известно. В пророчествах срок указан, но я вижу, что он ещё не наступил. Ещё не пришли на Землю обетованную посланные Господом пророки Илия и Енох. Ещё не прозвучала их первая проповедь об Антихристе — сыне Дьявола. После их смерти и восхождении на небо останется три с половиной года безраздельного царствования Антихриста. Самые последние времена на Земле. До этого пройдёт немало времени, и все главные безчинства сына Дьявола ещё впереди.
— Что же делать? — озабоченно поинтересовался собеседник государя. — Как бороться с ним?
— Только возрождением веры и укреплением христианского духа, — уверенно произнёс царь. — Россия должна искоренить дух стяжательства, поклонения Молоху, навязанный ей за долгие десятилетия после распада Советского Союза.
— На это уйдёт много времени, — пожал плечами Юродивый.
— У нас нет этого времени, — возразил Романов. — Нам нужно поспешать с оглядкой. Если мы проиграем войну с Антихристом на духовном поле битвы, мы проиграем всё!
— Но как?
— Я постараюсь явить пример для своих подданных в духовном бдении. Во-первых, я решил перенести столицу России в Дивеево, там находится один из уделов Богородицы. Там же обретаются мощи святого старца, который в трудные времена мирового Апокалипсиса должен явиться России и поддержать её народ вестью о скором приходе Господа нашего.
— Вот это здорово! — радовался Юродивый. — Духовная столица России и православия, царская вотчина. Но только не потянутся ли за вами все толстосумы скупать дивеевскую землю, строить дворцы, гостиницы, рестораны, превращая достаточно патриархальный город в малую Москву?
— Нет, я об этом уже побеспокоился и издал несколько указов, запрещающих в этом районе оборот земель на определённый срок. — На лице Романова мелькнула улыбка. — Хочу «инвестировать» в этот городок духовные ценности и культуру православия. Хотя гостиницы для паломников и будут строиться, и христианский православный университет, театр, церковные школы. Городок станет центром творчества, в нём будут проводиться детские и православные кинофестивали, художественные выставки и выставки народных традиционных промыслов. И, конечно, спорт. Обязательно построим стадион и Ледовый дворец. Но главная ценность города духовного возрождения — монастырь и святой преподобный Серафим Саровский. Я рассчитываю, что от Дивеева разойдутся по всей стране духовная сила и истинная вера. Только так мы сможем победить вражину сатанинскую.
Алёна смотрела на своего сына, и её сердце переполняли грусть и отчаяние. Он лежал, словно подбитый ангелочек. Весь в проводах и катетерах, над головой мониторы, по которым бежит надежда в виде тонкой вздрагивающей линии. И сигналы приборов. Рощина не могла себе представить, насколько успокаивающе действует отвратительный звук. Словно голос сердца, которое бьётся в такт этому звуку. В коридоре раздался шум нескольких голосов, среди которых один показался знакомым. Так и есть, дверь в реанимационную палату открылась, и на пороге возник Александр Никодимович — дядя Юра.
— Здравствуй, Алёна, — кивнув, он приблизился к кровати Всеволода. Долго всматривался в бледное лицо ребёнка, потом блуждал взглядом по проводам и приборам. Вид у него был немного растерянным. — Расскажи, как всё произошло? — попросил он. — Ты говорила, у него были истерики, нервные припадки?
— Я не хочу иметь больше с вами дела. — Мать ребёнка встретила его в штыки. — Мне всё равно, что вы помощник и доверенное лицо самого государя. Для меня вы непорядочный человек, который спекулирует на обстоятельствах.
— Это ваша месть за наш прошлый разговор, — догадался Юродивый. — Вы не можете мне простить, что я назвался отцом Севы?
— Вы не имели права на такое заявление, — жёстко чеканя слова, произнесла журналистка.
— Я не хочу с вами сейчас ссориться, — вздохнул мужчина, кивая на сына. — Сейчас главное — помочь ему. Расскажите мне обо всех странностях, я попробую помочь.
— Что вы можете? — усомнилась она. — Вы что, врач? Вы, кажется, экстрасенс.
— И всё же в прошлый раз именно я вернул Севу домой, — напомнил мужчина.
— Перед тем как он впал в кому, он видел каких-то чудовищ, которые пугали его своим видом, нападая на него, — рассказывала Алёна. Уж если есть шанс на выздоровление, его нужно использовать. — Он забивался в какой-нибудь угол или под кровать, но и там ему было страшно.
Она рассказывала целый час, вспоминая всё больше и больше мелких деталей, поскольку работник царской канцелярии задавал много наводящих вопросов. Его дотошность начинала раздражать. Наступил вечер. Интерес «дяди Юры» понемногу спал. Перестав расспрашивать, он теперь сидел молча, у кровати ребёнка, держа его за руку, полузакрыв глаза, словно пытаясь считать какую-то невидимую информацию.
— Ладно, побудьте с Севой, а я отойду на пять минут. — Алёна взглянула на часы. — Мне нужно встретить маму, она должна принести чистую одежду для сына и какую-нибудь еду.
