Никки шевельнул головой и запечатлел поцелуй на моих волосах.
— Мы встретим тебя в мотеле, пока ты будешь собирать вещи Карлтон. Для твоих помощников тоже нужны апартаменты.
Я уткнулась лбом в грудь Никки, — Как там Бобби Ли? — спросила я, потому что знала, что это он перекинулся, пытаясь выследить плохих парней.
— Отрубился на заднем сиденье.
— Значит, он уже перекинулся обратно в человеческую форму, — подытожила я. Никки провел рукой по моей спине, пытаясь снова прижать к себе.
— Да.
У меня не было свободных рук, чтобы удерживать наши тела порознь, так что я уткнулась плечом ему в грудь. Он попытался развернуть меня лицом к себе, что заставило меня еще крепче вжаться в него плечом, — Он будет без сознания, по крайней мере, еще четыре часа, — сказала я.
— От шести до восьми, — поправил Эдуард.
— Неа, Бобби Ли немного сильнее. Он будет в отключке меньше четырех часов.
— Это хорошо.
— Некоторым вообще не приходится отключаться, когда они возвращаются в первоначальную форму. — «И сейчас я обнималась как раз с одним из таких».
— Это делает их весьма сильными оборотнями.
— Ага, — подтвердила я. Я позволила себе обернуть руку вокруг талии Никки, а он попытался вовлечь нас в полноценное объятие, но я все еще стояла к нему боком, так, что хоть мы и обнимались, и он окружал меня своим теплом, это отвлекало не так сильно, как могло бы.
— Ты ездишь с довольно большими собачками, Анита.
— Я любительница больших собачек, — ответила я и посмотрела в лицо Никки. Он поцеловал меня в лоб, очень нежно.
— Чем ты там занимаешься, Анита?
— С тобой разговариваю.
— У тебя голос меняется, становится нише.
Никки поцеловал меня в бровь еще нежнее, — Я не шепчу, Эдуард.
— Я и не говорил, что ты шепчешь, я сказал, что у тебя голос становится нише и мягче. Не знал, что Лисандро или Никки так на тебя воздействуют.
— Лисандро и не воздействует, — ответила я. Никки целовал мои веки, провел губами по ресницам. Я подставила ему свое лицо, и он поцеловал меня в щеку, его дыхание опаляло мою кожу.
— Если Никки так сильно тебя отвлекает, тогда тебе нужно быть осторожней, Анита.
— Я буду осторожней, — почти прошептала я, потому что губы Никки были уже над моими.
— Увидимся в мотеле, Анита, — сказал Эдуард.
— Увидимся, — прошептала я и нажала кнопку отбоя как раз тогда, когда губы Никки накрыли мои. Он поцеловал меня. Поначалу мягко, а потом его руки сжались вокруг меня, и я повернулась в кольце его рук, встав напротив. Мы, наконец, перестали держаться за руки, и я позволила себе растаять в его объятиях, теле, и его поцелуе. Поцелуй начал становиться сильнее и настойчивей, с губами, языком и наконец, зубами. Он прикусил мою нижнюю губу, но лишь слегка. Я издала какой-то невнятный писк, так что он укусил немного сильнее, втягивая мою губу туда и обратно.
Мне пришлось сказать, — Достаточно.
Он отпустил мою губу, немного откинувшись назад, чтобы видеть мое лицо. И когда он посмотрел на меня, то засмеялся, — Мы забыли о твоей помаде.
Я моргнула пару раз и поняла, что у него все губы были в красной помаде, а улыбка показывала, что и на зубах у него остались красные следы. Улыбаясь, я покачала головой, и потянулась к его губам, пытаясь стереть с его рта алый цвет.
Он рассмеялся низким довольным смехом, — У тебя еще хуже, — он провел большим пальцем под моей нижней губой и на нем остались следы помады.
— Обычно я не забываю про помаду, — сказала я, все еще смеясь.
— Ты скучала по мне, — сказал он и выглядел при этом, абсолютно довольным. Лисандро окликнул нас, — Мы не может сдерживать его вечно.
Мы с Никки обернулись посмотреть на мужчин. Лисандро и Бернардо стояли перед Олафом. Бернардо упирался руками в плечи Олафа, буквально отпихивая его назад. Олаф сильно старался пройти мимо него, но руки Бернардо вполне определенно давали понять Олафу, чтобы он оставался на месте, а Лисандро стоял вроде как второй преградой на случай, если Олафу все-таки удастся обойти Бернардо.
Но вот что напугало меня, так это выражение лица Олафа. Его лицо было переполнено гневом. — Он ревнует, — сказал Никки.
— Да, — подтвердила я.
— По большей степени он ревнует из-за меня. — Я отодвинулась от него, задаваясь вопросом, «смягчит ли это эмоции на лице Олафа». Никки подошел и взял меня за руку, — Не позволяй ему задирать тебя, Анита. У него будет столько контроля над твоей жизнью, сколько ты ему позволишь иметь.
Я разрешила Никки держать меня за руку, потому что он был прав. Я не могла позволить, чтобы странная ревность Олафа контролировала меня. Что я не понимала, так это то что «он так плохо отреагировал на Никки, или навязчивые идеи Олафа насчет меня достигли таких высок, что любая моя связь с другим мужчиной приводила его в бешенство?» Это было бы плохо, но это был просто Никки, и было плохо не только в этом смысле.
Я понятия не имела, как отговорить Олафа от этой безумной и совершенно незаслуженной ненависти. «Он не был моим любовником, не был моим парнем, даже другом моим не был. Он не имел никакого права так на меня злиться, и быть так мною одержимым, но как вы убедите более чем двух метрового серийного убийцу с психическими расстройствами, что вы не его возлюбленная, и чтобы он вас при этом не убил?» Или все же придется убить его? У меня вообще не было никаких идей.
Переводчики: Sunriel
Вычитка: Светуська
Бернардо нас разделил — сам поехал с Олафом, а Лисандро поручил везти меня и Никки. Мы должны были рассесться по машинам и направиться в мотель, прежде чем Олаф лишится своего контроля. На самом деле он неожиданно стал холоден и полностью спокоен. Полное изменение поведения пугало больше чем все, что он мог сделать, потому что внутри вряд ли у него что-то изменилось. Как будто он взял весь свой гнев и просто запер его подальше, но я знала, что он еще там. Он был там и однажды он найдет путь наружу, и вот тогда мало не покажется.
Лисандро сел за руль. Я уже собралась залезать на заднее сиденье к Никки, но Лисандро сказал, — Анита, сядь со мной спереди.
— Зачем? — спросила я.
— Вы с Никки слишком отвлекаете друг друга. Как раз это отчасти и расстроило здоровяка. Он хотел разогнать вас, ребята.
— Не дать нам целоваться, или навредить нам? — спросила я.
— Не думаю, что Бернардо был уверен на счет того, что он собирался сделать; поэтому он его и остановил.
— Я благодарна, что вы с Бернардо вступились за нас, — сказала я.
— Это моя работа, а Бернардо больше боится Эдуарда, чем Олафа.
— Все равно спасибо, — сказала я.
— Просто садись вперед, это будет достаточной благодарностью, — ответил он.
— Анита может сидеть сзади со мной, — проговорил Никки.
— Я не поеду, если вы будете там заниматься сексом, — проговорил Лисандро
— Мы и не садимся назад, для того, чтобы заняться сексом, Лисандро.
Он просто посмотрел на меня, — Так почему бы тебе не сесть вперед?
Я открыла рот и закрыла его. «Почему это было так важно?» Никки сплел свои пальцы с моими, и это казалось, таким естественным — просто держать его за руку. Я чувствовала себя лучше, спокойнее. «Ах, вот в чем дело». Могла ли я пообещать, что мы не станем заниматься сексом на заднем сиденье? «Думаю, могла бы». Могла бы я пообещать, что мы не будем прикасаться друг к другу? «Нет, и почему же это было так важно? Что плохого, если мы будем прикасаться друг к другу?» Я покачала головой. — Я сяду вперед.
Никки сжал мою руку, — Ты босс, а не он.
— Да, но я не могу пообещать, что мы будем просто прикасаться друг к другу, Никки, в этом он прав. — Я изучала его лицо, и единственное что я видела — нужда, почти голод. Я никогда так надолго не расставалась с Никки с тех пор, как он переехал в Сент Луис. Я немного подумала об этом, «была ли эта самая долгая разлука у нас с Жан-Клодом с тех пор, как мы начали встречаться?» Я стояла, держа руку Никки, и чувствовала его словно якорь во всем этом беспорядке. «Если бы это были Жан-Клод или Мика, держа сейчас мою руку, тянуло бы меня к ним еще сильнее? Может, это было больше чем просто тоска по дому? Может не только из-за ненакормленного ardeur-а меня так сильно поранил корень дерева, после чего потребовался секс для исцеления? Что, если не быть дома с Жан-Клодом и остальными мужчинами так сильно влияет на быстроту моего исцеления?»
Я стояла там, держа Никки за руку, и чувствовала себя лучше, чем за все эти дни, «или это все лишь игра воображения?» Я не была уверена, и то, что я не могла в этом разобраться, тоже кое о чем говорило. «Дерьмо».
— Я сяду спереди, потому что хочу касаться тебя. Это больше чем просто голодный ardeur, это словно метафизические узы делают тебя более притягательным, чем обычно.
