Михаил усмехнулся, вспоминая недавний инцидент, когда домашний скандал перешел в мордобой. Супруга ни в какую не желала расставаться с подвыпившим муженьком, отчего пришлось пригрозить ей соответствующей статьей.
— Так что хорошо, если только половина вызовов оправдана, — проговорил прапорщик. — Чаще всего просто вхолостую катаемся. Эх, не та уже милиция, полиция то есть…
Треск ожившей рации оборвал его.
— Одиннадцатый, прием!
— На связи, — ответил Михаил и перестал улыбаться — судя по всему, предстоял очередной выезд.
— Отработайте адрес: поселок Обухово, улица Петракова, дом пять. Сегодня утром туда отправилась некая Тимирязева Алла Геннадьевна, работница ЗАГСа. Она должна была расписать одну пару, обратно не вернулась, на связь не выходит. Из Лефортовского отдела Москвы нам сообщили, что Тимирязева должна была оформить брак Денина Александра и Ковалевой Татьяны. Денин разыскивается за ДТП со смертельным исходом. Он угробил своего отца и двоих малолетних детей. С места аварии скрылся и теперь может находиться там. Проверь адрес.
— Вас понял, — заученно ответил Михаил.
— Отбой.
Лейтенант посмотрел на прапорщика:
— Все слышал?
— Ага. Обухово недалеко, минут пятнадцать езды.
Машина развернулась, пересекла двойную сплошную линию и увеличила скорость.
Мурзилка ударил в дверь плечом. Потом еще раз.
— Сука!.. Он что-то поставил сверху. Комод или шкаф, — скрипя зубами, сказал он и повернул свое потное, искаженное злобой лицо к Шону. — Надо было проверить мертвяка у батареи! Это был художник!
Малыш коротко взмахнул мачете и заявил:
— Отойди.
Карлсон посторонился, уступая место напарнику. Шон принялся рубить дверцу. Однако особого толка от его действий не было. Дверь была сделана из толстенных просмоленных досок, которые по своей твердости не уступали шпалам. Кроме того, в подвале попросту не было места для полноценного и свободного размаха. Шон помучился пару минут и оставил это занятие.
Наверху что-то зашуршало, потом на пол кто-то с грохотом поставил какой-то предмет.
— Эй, художник, — осторожно позвал Карлсон.
— Привет, — раздался голос Александра, спокойный и ровный.
Так держится успешный, уверенный в себе мужчина. Он попивает кофе за завтраком и ведет неторопливую беседу с членами своей семьи.
— Ты что такое задумал, а?
— Сейчас узнаете.
Сказочники обменялись напряженными взглядами.
— Эй, художник! — снова позвал Карлсон, но ответом ему были удаляющиеся шаги.
— Он куда-то свалил, — заявил Малыш и шмыгнул носом.
Карлсон испытующе взглянул на него:
— Послушай, приятель! Последние несколько минут меня беспокоит один вопрос. Как вел себя палец? Ты ничего от меня не утаил?
Шон отвел взгляд в сторону:
— Я не знаю. Ты ведь сегодня не проверял.
— Правильно. Мы проверяли вчера, нажравшись твоего волшебного валокордина, перед тем как пойти в гости к Кролику. Потому что он и киска с художником — одна и та же сказка. Именно поэтому сегодня я не доставал палец. Смотри мне в глаза!
Шон пробубнил что-то невразумительное.
Над их головами вновь послышались шаги. Наверху еще раз что-то грохнуло.
— Он что-то таскает сюда, — прошептал Карлсон, по лбу которого катились градины пота.
— Прежде чем я продолжу свою работу, предлагаю внимательно осмотреться, — проговорил Денин.
— Что ты имеешь в виду? — хрипло спросил Мурзилка.
— Вы ребята неглупые. По два раза объяснять нет желания, — отозвался Денин. — Да и времени у меня в обрез.
Сказочники спустились вниз, освещая пространство подвала фонариками. Шон с изумлением воскликнул, когда лучи выхватили из темноты две петли, свисающие с потолка. Под каждой из них были аккуратно поставлены ящики. Возле них расстелены газетки, на которых стояли миски с водой и лежали кусочки мыла.
— Гаденыш! — проскрежетал Карлсон.
Он уже плохо контролировал себя, начинал забывать о своей роли сказочного персонажа, придуманного известной шведской писательницей.
— Что будем делать? — срывающимся голосом осведомился Малыш.
В его расширенных глазах плескался страх.
— Я даю вам минуту, чтобы принять решение, — услышали они голос Александра. — Если вы откажетесь от моего предложения, то я убью вас по-другому.
— Что тебе нужно?! — прорычал Мурзилка и буквально взлетел по ступенькам к выходу.
На его лице появилась тоненькая полосочка света, пробивавшаяся через единственную щель в подвальном люке.
— Парень, у нас к тебе нет претензий! Мы просто выполняем контракт! Ты ведь сам этого хотел!
— Хотел, — подумав, ответил Саша и вздохнул так, словно готовился сообщить сказочникам неприятную новость. — Вы не должны были насиловать ее. Она мне все рассказала.
Карлсон, тяжело дыша, переваривал слова художника.
— Это не было предусмотрено контрактом, — спокойно продолжал Саша. — Я был готов дать вам закончить сделку, принял бы вторую и третью части ваших дурацких сказок. Но только не после того, что вы сделали с моей супругой! Она моя жена! Поняли, ублюдки? Вы изнасиловали ее! Я похороню вас тут за то, что вы сделали с ней!
— Эй! Эй, послушай! — заверещал Шон. — Я не трогал твою бабу! Ее трахал Мурзилка! Я просто стоял…
Он не успел договорить — громадный кулак Карлсона сбил его с ног, расплющил губы и раскрошил зубы.
— Время на исходе, — мягко и как-то устало произнес Саша.
— Ты, поганец, меня ударил? — потрясенно проговорил Шон, поднимаясь на ноги, и непроизвольно слизнул кровь с разбитой губы.
— Я тебя не только ударю, прыщ гнойный. На куски порежу прямо здесь! — прошипел Мурзилка.
Шон вытянул вперед мачете, в руке крепыша тускло блеснул нож. Сказочники с нескрываемой ненавистью прожигали друг друга взглядами.
Наверху опять произошло какое-то движение.
Шон изменился в лице и сказал:
— Ты чувствуешь? Кажется, это бензин.
Мурзилка обернулся и посветил фонариком. Сквозь щель в крышке подвала обильно стекала бесцветная жидкость, ручьями струилась вниз по ступенькам.
— Закрой это! — пролепетал Малыш.
Он заметно побледнел, его парик съехал набок, придавая ему вид слабоумного.
— Как я тебе закрою? Задницей, что ли? — огрызнулся Карлсон.
Сказочники заметались по подвалу словно перепуганные крысы. Они то и дело натыкались на трупы, валявшиеся на полу, сметали с полок пыльные банки с соленьями, старые картонные коробки и прочую рухлядь.
Первым сдался Шон.
Напуганный до дрожи, он чуть ли на карачках пополз по ступенькам и завыл:
— Дружище! Послушай. Ведь правила можно изменить! В любой договор нетрудно внести поправки. Какие угодно! Мы готовы оплатить неустойку и моральный ущерб. Послушай, не надо! — Малыш поднялся еще выше и всхлипнул, когда ему за шиворот попали струйки горючей жидкости. — Мы разобрались с Кроликом. Вчера. Мурзилка сделал из задницы мерзавца кровавое дупло, а я содрал с него лицо. Кожу мы пришили к плюшевой игрушке, тоже кролику. Она сейчас у нас в багажнике. Хочешь, покажем?! Эй, дружище!..
— Извините. Кролик меня уже давно не интересует, — откликнулся Александр.
Шон заплакал, размазывая слезы грязными руками.
Карлсон в неистовстве метался из стороны в сторону. Его движения становились все более беспорядочными. Он два раза споткнулся о тело Стаса и упал на земляной пол.
— Мурзилка!
— Ну?
Шон, осененный какой-то идеей, перестал плакать. Лицо его было возбуждено.
— Твой винт! Может, попробовать?
Карлсон тупо уставился на свой пропеллер.
— Можно, — выдавил он. — Черт возьми, ты!..
— Тихо! — прошептал Малыш.
Они задрали головы. Бензин больше не тек.
— Художник?.. — несмело проговорил Шон.
Наверху послышались шаги.
— Там кто-то есть, — прошептал Мурзилка.
Шон показал напарнику два пальца.
— Есть кто живой? — услышали они мужской голос. — Эй, хозяева?!
— Фу, ну и вонь! — раздался второй голос, также принадлежащий мужчине.
«Менты!» — догадался Карлсон, спрятал нож, неслышно поднялся на пару ступенек и прислушался.
— Помогите! — жалобно прохныкал он, постучав по крышке.
— Кто это?
— Нас взяли в заложники. Ох, больно…
Мурзилка показал Шону, чтобы тот присоединился к импровизации.
Малыш кивнул и визгливо закричал:
— Пожалуйста, вытащите нас отсюда! Мой брат ранен! Ему переломали ноги, и он не может ходить! Нас хотели сжечь!
Сказочники услышали, как по полу что-то с грохотом покатилось.
— Смотри, канистры, — сказал кто-то наверху, затем раздался скрип отодвигаемого комода.
Шон указал Мурзилке куда-то вниз, и тот моментально распластался на полу. Малыш сорвал с головы парик, ловко засунул мачете в рукав.
