Ознакомительная версия.
— Да, — сказал он с усмешкой. — И если ты изучала Данте, весьма понятное.
* * *
Снаружи баптистерия Святого Иоанна человек в галстуке вытер ногти своим носовым платком и приложил к прыщам на шее. Он попытался скрыть блеск в глазах, искоса глядя на свою цель.
Вход для туристов.
За дверьми утомленный экскурсовод в спортивной куртке курил сигарету и перенаправлял туристов, которые очевидно не могли понять график работы здания, который был написан по международному времени.
APERTURA 13.00–17.00.[79]
Человек, покрытый сыпью, сверился с часами. Было 10:02 утра. Баптистерий был закрыт еще на несколько часов. Некоторое время он смотрел на экскурсовода, а затем решился. Он вытащил золотую сережку-гвоздик из уха и положил ее в карман. Затем открыл кошелек и проверил его содержимое. Помимо нескольких карт и пачки евро у него было более трех тысяч долларов США наличными.
К счастью, жадность была всеобщим грехом.
Peccatum… Peccatum… Peccatum…
Семь букв Р, написанных на обратной стороне посмертной маски Данте мгновенно направили мысли Лэнгдона к тексту «Божественной комедии». На секунду он вернулся на сцену в Вене, представляя свою лекцию «Божественный Данте: Символы ада».
— И вот мы спустились, — его голос отражался в динамиках, — пройдя через девять кругов ада к центру земли, встретившись лицом к лицу с самим Люцифером.
Лэнгдон переходил от слайда к слайду в серии изображений трехголового дьявола в различных произведениях искусства — Карта Ботичелли, мозаика флорентийского баптистерия и ужасный черный демон Андреа ди Чоне, мех которого был вымазан алой кровью его жертв.
— Вместе, — продолжил Лэнгдон, — мы спустились по волосатой груди Люцифера, развернулись как только гравитация поменяла направление и вышли из мрачного подземного мира… чтобы снова увидеть звезды.
Лэнгдон продолжил переключать слайды, пока не достиг изображения, которое он показывал ранее — знаковую картину Доменико ди Микелино, находящуюся внутри Дуомо, которая изображала Данте, одетого в красную мантию, стоящего за стенами Флоренции.
— И если вы приглядитесь… то увидите эти звезды.
Лэнгдон указал на звездное небо, образовавшее свод над головой Данте. — Как видите, небеса созданы серией девяти концентрических сфер, окружающих землю. Девятиуровневая структура рая задумана, чтобы отразить и сбалансировать девять колец преисподней. И как вы уже, наверно, заметили, число девять является повторяющейся темой для Данте.
Лэнгдон сделал паузу, чтобы попить воды, позволив толпе отдышаться после томительного спуска и выхода из преисподней.
— Таким образом, пережив все ужасы ада, вы все, должно быть, очень обрадуетесь тому, что направляетесь в рай. К сожалению, в мире Данте не все так просто. — Он драматично вздохнул. — Чтобы добраться до рая мы все должны — в прямом и переносном смысле — взобраться на гору.
Лэнгдон указал на картину Микелино. На горизонте, позади Данте зрители увидели одинокую конусообразную гору, возвышающуюся к небесам. Закручиваясь по спирали, тропинка многократно — девять раз — описывала круг по горе, восходя все более сужающимися уступами к вершине. По тропе вверх, в мучениях с трудом поднимались обнаженные фигуры, претерпевая различные наказания по пути.
— Вот гора Чистилища, — объявил Лэнгдон. — И к сожалению, это изнурительное восхождение по девяти кругам — единственный маршрут между глубинами ада и блаженством рая. На этом пути вы видите кающиеся души, взбирающиеся вверх… и каждый из них платит соответствующую цену за свой грех. Завистливые должны подняться с полностью зашитыми глазами, чтобы ничего не желать; гордые должны нести огромные камни на своих спинах, чтобы согнуться и подчеркнуть свою скромность; прожорливые должны взобраться без пищи и воды, в результате страдая от мучительного голода, а похотливые должны пройти сквозь горящее пламя, чтобы очистить себя от жара страсти. — Он сделал паузу. — Но прежде, чем вам окажут великую честь взобраться по этой горе и искупить свои грехи, вы должны поговорить с этим человеком.
Лэнгдон переключил слайд, изображавший крупный план картины Микелино, где крылатый ангел сидел на троне у подножия горы Чистилища. У ног ангела очередь кающихся грешников ждала разрешения подняться по тропе. Как ни странно, ангел держал в руках длинный меч, кончик которого, казалось, вонзился в лицо первого человека из очереди.
— Кто знает, — спросил Лэнгдон, — что делает этот ангел?
— Наносит удар по голове? — рискнул произнести чей-то голос.
— Нет.
Другой голос.
— Наносит кому-то удар в глаз?
Лэнгдон покачал головой.
— Кто-нибудь еще?
Голос из конца зала твердо ответил:
— Пишет на его лбу.
Лэнгдон улыбнулся.
— Кажется, кто-то все-таки знает Данте. — Он снова указал на картину. — Я понимаю, что это выглядит, словно ангел пронзает лоб бедного парня мечом, но это не так. Согласно тексту Данте, ангел, охраняющий чистилище, кончиком меча писал что-то на лбу прибывших. «И что же?» — спросите вы.
Лэнгдон выдержал эффектную паузу.
— Странно, однако он писал единственную букву… семь раз. Кто-нибудь знает, какую букву написал ангел семь раз на лбу Данте?
— Р! — выкрикнул голос из толпы.
Лэнгдон улыбнулся.
— Да. Букву P. P обозначает peccatum — по-латински «грех». И то, что она написана семь раз, символично по отношению к Septem Peccata Mortalia, также известным как…
— Семь смертных грехов! — выкрикнул кто-то еще.
— Правильно. Итак, только поднимаясь через все уровни чистилища, можно искупить свои грехи. При подъеме на каждый новый уровень ангел стирает одну букву Р со лба, пока ты не достигнешь вершины и пока лоб не очистится от всех семи Р… и твоя душа очистится от всех грехов. — Он моргнул. — По этой причине место называют чистилищем.
Лэнгдон отвлекся от своих мыслей и увидел, что Сиенна смотрит на него поверх купели.
— Семь P? — спросила она, возвращая его к реальности и указывая вниз на посмертную маску Данте. — Ты говоришь, это сообщение? Указывающее нам, что делать?
Лэнгдон быстро объяснил дантовское видение Горы Чистилища, где буквы Р представляют Семь Смертных Грехов и процесс очищения их со лба.
— Очевидно, — завершил Лэнгдон, — Бертран Зобрист, как, фанатик Данте, был знаком с семью Р и процессом очищения их со лба, как средством продвижения к раю.
Сиенна посмотрела с сомнением.
— Ты думаешь, что Бертран Зобрист написал эти Р на маске, потому что он хочет, чтобы мы… буквально стерли их с посмертной маски? Ты думаешь, мы это должны сделать?
— Я понимаю, что это…
— Роберт, даже если мы сотрем буквы, как это поможет нам?! В конечном итоге у нас будет просто абсолютно чистая маска.
— Может быть. — Лэнгдон обнадеживающе усмехнулся. — А может и нет. Я думаю, там нечто большее, чем кажется на первый взгляд. — Он указал вниз на маску. — Помнишь, я говорил тебе, что тыльная сторона маски была светлее из-за неравномерного старения?
— Да.
— Я, возможно, был неправ, — сказал он. — Цветовые различия кажутся слишком сильными для старения, и у текстуры на обороте есть шероховатости.
— Шероховатости?
Лэнгдон показал ей, что структура на обороте была намного более грубой, чем спереди… и также намного более абразивной, как наждачная бумага.
— В мире искусства эту грубую структуру называют шероховатой, и живописцы предпочитают рисовать на поверхности, у которой есть шероховатости, потому что на ней лучше держится краска.
— Я не понимаю.
Лэнгдон улыбнулся.
— Ты знаешь, что такое грунтовка?
— Конечно, живописцы используют ее для первичных холстов и… — Она резко остановилась, очевидно осознавая ее значение.
— Точно, — сказал Лэнгдон. — Они используют грунтовку, чтобы создать чистую белую шероховатую поверхность и иногда замазать неудавшиеся картины, если хотят повторно использовать холст.
Теперь Сиенна выглядела взволнованной.
— Ты думаешь, Зобрист покрыл обратную сторону маски грунтовкой?
— Этим объясняется шероховатость и более светлый цвет. И также понятно, почему он хочет, чтобы мы стерли семь Р.
Сиена выглядела озадаченной от этого последнего утверждения.
— Понюхай, — сказал Лэнгдон, поднося маску к ее лицу, как священник, предлагающий причастие.
Сиенна съежилась.
— Грунтовка пахнет как мокрая собака?
— Не вся грунтовка. Обычная грунтовка пахнет как мел. А как мокрая собака — акриловая грунтовка.
— Значит…?
— Значит, она растворяется в воде.
Сиенна подняла голову, и Лэнгдон ощутил ход ее мыслей. Она медленно обратила свой пристальный взгляд на маску и затем внезапно обратно на Лэнгдона, ее глаза расширились.
Ознакомительная версия.
