Французский тост был готов. Она положила его на тарелку, поставила перед ним. Он не двигался.
— Извини за прозвище, — сказала она.
— Я не был расположен к болтовне, — сказал он.
— Ты не сказал ничего дурного.
— Я не отнесся к твоим словам серьезно, — сказал он. — А ты так поглощена своей работой.
Он смотрел на нее, и таких нежных глаз она у него еще не видела.
Она обняла его за шею. Взяла вилку, вложила ему в руку.
— Ешь, пока не остыло.
Среда, 26 июня, 10:00. Автобус № 7, маршрут Санта-Моника — Пико и далее
Айзек едва не оставил дома бумажный пакет.
Ночь он провел беспокойно, после чего проспал до восьми сорока. Родители и братья уже ушли, и он признался себе не без стыда, что тишина ему кажется восхитительной.
Ванная досталась в полное его распоряжение, и он долго стоял под душем, побрился, походил в голом виде, вынул из-под кровати кейс. Поднял бумаги и убедился, что оружие на месте.
А где же ему еще быть?
Он вытащил пистолет, прицелился в зеркало. — Бац!
Глупая идея — достать пистолет. О чем он только думал? Он снова завернул его, положил на дно кейса, потрогал синяк на щеке. Опухоли больше нет, боль едва ощущается. Эти подростки — глупые панки, он без труда их обманул.
Может, лучше вернуть пистолет Флако?
Приподнял жалюзи, выглянул наружу, увидел над вентиляционной шахтой полоску неба. Оно было голубым, с перистыми облаками.
Надел чистые брюки цвета хаки и желтую рубашку с короткими рукавами. В комнате было уже тепло, а значит, на улицу следует выйти в легкой одежде.
Жарко будет даже на берегу, там, где воздух всегда прохладнее.
Он, кажется, стал любителем песка и океана.
Да ладно, бывают увлечения похуже.
Ночью во время бессонницы он позволил себе фантазии: когда-нибудь он будет там жить. Станет богатым врачом. У него будет красивая жена, умные дети, он поселится в большом доме недалеко от побережья.
Или — если все произойдет, как в мечтах, — дом его будет стоять прямо на песчаном берегу.
Прилив, чайки, пеликаны, дельфины. Каждое утро он будет просыпаться под шум океана… а может, будить его будет натуральная блондинка.
Он может провести еще один день на пирсе.
Работал он усердно и заслужил отдых.
Испорченный сопляк. При чем тут заслуги?
Ключ к успеху — не благонравие, а знания. Знания — сила.
В голову пришло старинное семейное заклинание: «Стремись к цели, стань образованным». Сначала — доктор философии, потом — медицины. Приобрети специальность, публикуй как можно больше работ, получи штатную должность преподавателя, приобрети репутацию, занимайся консультированием.
Может даже, он получит степень магистра делового администрирования и работу в фармацевтической компании…
Когда-нибудь он станет доктором Гомесом. А пока он запутался в отношениях с Кларой.
Она все звонила. Как долго это будет продолжаться?
Он должен с этим разобраться — раньше или позже. А сегодня… пляж.
Он пошел в кухню, снял со стола кейс и налил себе стакан молока. Передумал: он вернется в публичную библиотеку, воспользуется средством, в которое верил: тщательно проверит события, случившиеся в эту дату, проведет дедуктивный и индуктивный анализ. Проблему можно решить, необходимо найти ответ.
Залпом выпил молоко и пошел к дверям. Увидел пакет на столике справа от двери.
Коричневая бумага. Аккуратно сложенный пакет — фирменный знак матери. Красным фломастером выведено его имя. Шаткие буквы. Она никогда не была уверена в собственной грамотности.
Точно так же она помечала пакеты с завтраком, когда он учился в школе Бертона. Другие дети питались в школьном кафетерии — в чудесном месте, за теплыми столами, где их обслуживали женщины с забранными под сетку волосами. Им подавали нежно-зеленые и солнечно-желтые овощи, куски розового мяса и белую индейку, блюда, которые он никогда не видел — сакоташ? Гренки с сыром?
Его мать всегда боялась иностранной еды. Во всяком случае, она так говорила. Позже он узнал, что студенты, обучающиеся на стипендию, не имели права на бесплатное питание в кафетерии: щедрость школьной администрации имела пределы.
Айзек стыдился своих пакетов, пока кто-то из детей не сказал, что его тамалес и черные бобы — отличная еда. Раздавались и смешки, в конце концов, это была средняя школа, но большинство учащихся Бертона с пониманием относились к классовым различиям, и стряпня Ирмы Гомес им нравилась.
Айзеку легко было обмениваться своими завтраками с содержимым подносов богатых студентов. Ему страшно хотелось быть своим, таким как все.
Давно уже мама не приготавливала ему завтрак. Может, он его выбросит и возле библиотеки купит у уличного торговца жареную сосиску.
Нет, его замучит совесть. Он сунул пакет в кейс и побежал вниз по ступенькам.
Он постоянно испытывал чувство вины — хотя бы за сегодняшние мечты о Британской академии и фармацевтической компании.
К этому следует добавить и дом на океанском побережье.
Выйдя на улицу, он снова заколебался. Два дня работы в библиотеке прошли впустую. Что он надеется найти? Он пошел к Пико, сел на автобус № 7 и поехал в Оверленд. Сквозь коричневую бумагу к нему подобрался аромат материнской еды, желудок явно начал выделять сок и требовать своего. Айзек развернул бумагу и заглянул внутрь.
Сверху на завернутых в фольгу кусочках лежал клочок сложенной бумаги. Он вынул его и прочитал: «БРАТЦУ». Надпись была выведана большими неуклюжими печатными буквами. Айзек развернул листок.
ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ ЗВОНИЛА ЛЕДИ КОП.
Только это, без номера.
Айзек поднялся с кресла, нажал на звонок. Вышел на следующей остановке.
Дверь черного хода в участок была заперта. С тех пор как он пришел сюда работать, это случилось лишь дважды, потому что кто-то забывал ее открыть. Он нашел ключ 999.
Ключ не лез в скважину. Поменяли замки? И тут он заметил над дверью видеокамеру. Со стены, где ее установили, осыпалась краска. Объектив был нацелен прямо на него. Он почувствовал себя преступником и пошел назад.
Новые меры безопасности? Что, еще один террористический акт?
Он думал обо всем этом, когда увидел старый серебристый «кадиллак». Машина въехала на стоянку. Это же пожилой сержант, детектив Дилбек.
Айзек подошел к машине, и Дилбек опустил окно.
— Доброе утро, детектив.
— Доброе утро, мистер Гомес.
— Дверь заперта, а мой ключ не подходит.
— Мой — тоже, — сказал Дилбек. — Все будут ходить через переднюю дверь, пока все не успокоится.
— А что случилось? Дилбек обнажил зубы.
— Вчера был убит капитан Шулкопф.
— Да не может быть.
— У нас на всякий случай решили проявлять экстремальную осторожность. Впрочем, то, что случилось с капитаном, к другим отношения не имеет. Он изменил своей жене, она впала в ярость, и все такое. Вы в последнее время женщин не обижали, мистер Гомес?
Айзек улыбнулся, хотя внутри у него все перевернулось. Дилбек вышел из машины и направился к входу стоянки. Айзек остался на месте.
— У вас сегодня нет работы, мистер Гомес?
Айзек почти его не слышал. Думал: повышенные меры безопасности наверняка означали установку детектора, реагирующего на металл. Пистолет…
— Вообще-то говоря, я еду на занятия, просто заскочил, чтобы взять номер телефона детектива Коннор. Она вчера вечером мне звонила, а брат не записал ее телефон.
— Она дома, — сказал Дилбек. — Вы знаете, что с ней произошло?
— Да, сэр. Мне очень важно с ней поговорить. Она пыталась связаться со мной насчет дела, над которым мы… она работает.
— Сейчас она ни над чем не работает, мистер Гомес.
— Все же я хотел бы с ней поговорить. Дилбек хлопнул его по плечу и заглянул в глаза.
— Вы хороший молодой человек, но мы хотим, чтобы ее не беспокоили. Может, мне позвонить детективу Коннор и сказать, что вы сюда заезжали? Дайте мне номер, по которому она может вам позвонить.
Айзек дал ему номер кафедры биостатистики. Теперь он должен был вернуться в кампус. «Все мы попадаем в чьи-то сети».
Он приехал в университет через сорок минут, пошел на кафедру кружным путем, остановился возле своего почтового ящика. Несколько дней он в него не заглядывал, и ящик был забит до отказа. Циркуляры, напоминания, реклама.
Пять записок от Клары, он сразу узнал их по кудрявому почерку. Последние три были датированы вчерашним днем. На них стояло множество восклицательных знаков.
Между этими записками лежал листок с именем Петры и телефонным номером. Он начинался с 933, следовательно, это ее домашний телефон.
Айзек попросил у секретаря разрешения воспользоваться телефоном.
— А вы не посторонний? — сказала она. Он пожал плечами.
— Работаю над диссертацией.
— Бедный ребенок. Идите в комнату ксерокопирования. Наберите цифру восемь, чтобы выйти в город, и звоните. Только не в Европу.
