– У него не было с собой никаких лекарств.
– Скорее всего, он не знал о своей болезни. Так бывает. Ты чувствуешь себя прекрасно, а потом раз – и умер. Подстроить это нельзя. Наверное, при помощи электрического шока можно симулировать фибрилляцию, но не количество всякой дряни в артериях, которая копилась в течение сорока лет.
– А что, есть причины подозревать, что его смерть была неестественной?
– В ней мог быть заинтересован КГБ, – сказал Гарбер. – Крамер и его танки являлись самой серьезной тактической проблемой Красной армии.
– Сейчас Красная армия смотрит в другую сторону.
– Еще рано делать выводы, насколько они серьезны и сколько времени будут туда смотреть.
Я ничего не сказал, и телефон молчал тоже.
– Я не могу позволить, чтобы кто-нибудь влез в это дело, – проговорил Гарбер. – Пока не могу. Учитывая все обстоятельства. Ты ведь меня понимаешь?
– И что?
– А то, что тебе придется сообщить вдове о случившемся, – сказал Гарбер.
– Мне? Разве она не в Германии?
– Она в Виргинии. Приехала домой на праздники. У них там дом.
Он продиктовал мне адрес, и я записал его на бумажке, на которой чуть раньше подчеркнул имя «Джо».
– С ней еще кто-нибудь? – спросил я.
– У них нет детей. Так что, наверное, она одна.
– Хорошо, – сказал я.
– Она еще ничего не знает, – добавил Гарбер. – Мне потребовалось довольно много времени, чтобы ее разыскать.
– Мне взять с собой священника?
– Он умер не на поле боя. Думаю, ты можешь взять с собой женщину в качестве напарницы. На случай, если миссис Крамер захочет поплакать.
– Ладно.
– Надеюсь, ты понимаешь, что ей не нужно знать никаких подробностей. Он летел в Ирвин. Умер в отеле, где ждал своего рейса. Такой будет официальная версия. Пока никто, кроме тебя и меня, ничего не знает, и пусть так и останется. Напарнице, которую ты возьмешь с собой, можешь сказать правду. Миссис Крамер, скорее всего, начнет задавать вопросы, и вы должны отвечать одинаково. Как насчет местной полиции? От них не произойдет утечки?
– Коп, с которым я разговаривал, – бывший морской пехотинец. Он знает правила.
– Semper Fi![4] – сказал Гарбер.
– Мне не удалось найти его портфель, – сообщил я ему.
Телефон снова замолчал.
– Сначала поезжай к вдове, – сказал Гарбер. – А потом постарайся его отыскать.
Я велел дежурному капралу перенести вещи Крамера ко мне домой, так как не хотел, чтобы с ними что-нибудь случилось. Рано или поздно вдова захочет получить их назад. А на большой базе вроде Бэрда вещи иногда пропадают, что бывает исключительно неприятно и доставляет массу хлопот. Затем я отправился в офицерский клуб, где принялся разглядывать представителей военной полиции, которые ели поздний завтрак или ранний ланч. Они, как правило, держатся в стороне от остальных, потому что все их ненавидят. Я заметил группу из четырех человек в форме – двух мужчин и двух женщин. На руке одной из женщин была шина, которая мешала ей есть, – значит, ей будет трудно вести машину. У другой были лейтенантские нашивки и имя «Саммер» на груди. Она выглядела лет на двадцать пять и была невысокой и стройной, с кожей цвета красного дерева.
– Лейтенант Саммер, – обратился я к ней.
– Сэр?
– С Новым годом.
– И вас тоже, сэр.
– Вы сегодня заняты?
– Обычные обязанности, сэр.
– Хорошо. Жду вас через полчаса. Форма класса «А». Вы нужны мне, чтобы утешить вдову.
Я снова надел свою форму класса «А» и вызвал из гаража седан. Мне не хотелось ехать в Виргинию на «хаммере»: слишком много шума и не слишком много удобства. Рядовой подогнал мне новенький «шевроле» оливкового цвета. Я расписался в получении, подъехал к штабу и стал ждать.
Лейтенант Саммер появилась на двадцать девятой минуте. Она на мгновение замерла на месте, а затем направилась к машине. Выглядела она великолепно. Она была очень маленького роста, но двигалась легко и уверенно. А еще она была похожа на шестифутовую модель с подиума, только в миниатюре. Я вышел из машины, оставив открытой дверцу со стороны водителя, и встретил ее на тротуаре. Ее форму украшал значок мастера снайперской стрельбы с планками, обозначающими винтовку, мелкокалиберную винтовку, автоматическую винтовку, пистолет, мелкокалиберный пистолет, автомат и пулемет. Получилась небольшая лесенка длиной в два дюйма. Длиннее, чем у меня. У меня только винтовка и пистолет. Она замерла передо мной, встала по стойке «смирно» и безупречно отсалютовала.
– Лейтенант Саммер явилась по вашему приказанию, сэр, – доложила она.
– Не напрягайтесь, – сказал я. – Никаких формальностей, договорились? Называйте меня Ричер или никак не называйте. И не нужно салютов, я их не переношу.
Она помолчала, а потом расслабилась.
– Хорошо, – сказала она.
Я открыл пассажирскую дверцу и начал садиться.
– Вести буду я? – спросила Саммер.
– Я не спал почти всю ночь.
– Кто умер?
– Генерал Крамер, – ответил я. – Большая шишка из бронетанковых войск, расквартированных в Европе.
– И что он здесь делал? Мы же пехота.
– Проезжал мимо, – объяснил я.
Она забралась на водительское место и подвинула кресло максимально вперед. Поправила зеркало. Я же, наоборот, отодвинул свое сиденье как можно дальше назад и постарался устроиться поудобнее.
– Куда? – спросила она.
– В Грин-Вэлли, Виргиния, – ответил я. – Думаю, дорога займет часа четыре.
– Там живет вдова?
– Нет, она приехала домой на праздники, – сказал я.
– А мы, значит, должны сообщить ей новость? С Новым годом, мэм, и, кстати, ваш муж умер, так?
Я кивнул.
– Повезло нам.
На самом деле я нисколько не волновался по поводу предстоящего разговора. Генеральские вдовы, как правило, отличаются сильным характером. Либо они в течение тридцати лет упорно толкали мужа вверх по лестнице, либо те же тридцать лет терпели его, когда он делал это сам. В любом случае на свете осталось мало вещей, которые в состоянии вывести их из равновесия. По большей части они сильнее и жестче самих генералов.
Саммер сняла пилотку и бросила на заднее сиденье. У нее были короткие волосы, почти ежик, изящной формы череп и скулы. И гладкая кожа. Мне понравилось, как она выглядит. А еще она очень быстро вела машину. Она пристегнула ремень и помчалась на север так, словно участвовала в гонках «Наскар».
– Несчастный случай? – спросила она.
– Сердечный приступ, – ответил я. – У него были плохие артерии.
– Где? В гостинице для офицеров?
Я покачал головой.
– В дрянном маленьком мотеле в городе. Он умер на двадцатидолларовой проститутке.
– Вдове мы этого, конечно, не скажем?
– Не скажем. Об этом мы вообще никому не должны говорить.
– А кстати, почему он тут оказался?
– Он приехал не в Бэрд. Он прилетел из Франкфурта в Даллес, через двадцать часов должен был лететь в аэропорт Лос-Анджелеса, а оттуда в Ирвин на конференцию.
– Понятно, – сказала она и замолчала.
Мы проехали мимо мотеля, только значительно западнее, и направились в сторону шоссе.
– Я могу спросить? – заговорила Саммер.
– Пожалуйста.
– Это испытание?
– В каком смысле?
– Вы ведь из Сто десятого особого отдела?
– Да, из него, – ответил я.
– Я подала заявление, которое в настоящий момент рассматривается.
– В Сто десятый?
– Да, – сказала она. – Итак, это закрытая проверка?
– Чего?
– Моих способностей, – сказала она. – В качестве кандидата.
– Мне требовалась женщина для сопровождения. На случай, если вдова окажется слабонервной. Я выбрал вас по чистой случайности. Капитан со сломанной рукой не смогла бы вести машину. А с нашей стороны было бы несколько неуместно дожидаться приказа о назначении от мертвого генерала.
– Наверное, – не стала спорить она. – Но я все равно пытаюсь понять, ждете ли вы, когда я начну задавать очевидные вопросы.
– Мне кажется, что любой представитель военной полиции, у которого есть голова на плечах, должен задать очевидные вопросы, вне зависимости от того, рассматривается ли его заявление о переводе в особый отдел.
– Хорошо, я спрашиваю. У генерала Крамера было двадцать свободных часов, он решил немного расслабиться и не возражал против того, чтобы заплатить за удовольствие. Но почему он приехал сюда? Иными словами, зачем проделал триста миль?
– Двести девяносто восемь, – уточнил я.
– А потом ему пришлось бы возвращаться назад еще столько же.
– Очевидно.
– Так зачем?
– Вот вы мне и скажите, – предложил я. – Если вам придет в голову что-нибудь такое, о чем я не подумал, можете рассчитывать на мою рекомендацию, когда будет решаться вопрос о вашем переводе.
