«Луч надежды» быть не может.
Кабан потянулся к бледному племяннику.
– А еще птичка мне напела, – на ухо ему сказал он, – что ту засаду устроил мне ты, говнюк. Слышишь? Ты, Тимурчик, ты…
– Нет, неправда, – замотал тот головой.
– Нет? – удивился дядя. – Неужто люди ошиблись? Оговорили тебя? А мне вот только сегодня и сказали об том. Один из моей гвардии. Забор. Сейчас он будет здесь. Как и другие. Ты, говорят, высоту любишь, Тимур? Небоскребы строишь по всей матушке-России? Это хорошо. А во сне ты не летаешь, Тимурчик?
– О чем ты, дядя?
– Летать, говорю, любишь? Как птица?
– Летать? – пролепетал тот.
– Надоел, сука, – прохрипел Кабан.
Он схватил левой рукой племянника за шиворот, а правой за зад и быстро потащил того к окну.
– Нет! – забрыкался и завизжал тот. – Не надо, дядя!
У самого окна Кабан остановился. Племянник обмяк в его звериной хватке – куда ему было справиться с этой скалой.
– Говори, что ты это устроил. Говори! И тогда прощу.
– Что устроил, что?!
– Засаду, дурак. На той дороге.
– Не я!
– Выкину.
– Хорошо, хорошо…
– Ну?!
– Поклянись, что отпустишь.
– Клянусь.
– Богом поклянись.
– Богом клянусь. Ну?! – тряхнул он его.
– Памятью мамы моей поклянись, сестры своей!
– Клянусь памятью сестры.
Племянник сдался. И тотчас взорвался криком:
– Я устроил, я! Доволен?!
– Почему? Ну?!
– Завидовал тебе. Что тут неясно? Не хотел на побегушках быть! – Он уже плакал. – Денег твоих хотел! – И вдруг его голос изменился: – Ненавидел тебя потому что! Ты всех унижал, а меня больше других! Ну, теперь доволен? Обещал отпустить – отпускай.
– Отпускаю – лети! – И Марат Маратович одним махом вышвырнул племянника в окно.
Крик резанул по ушам всех, и в этой палате, и людей на улице, а потом последовал четкий шлепок. С таким звуком убивают муху газетой на стекле. Внизу истошно завопили сразу несколько голосов. Крымов подбежал к окну, за ним и Елизавета Михайловна. Как-никак, а правила бал ее новоиспеченная фирма «Луч надежды», которая, подобно лазеру, уже резала этот мир по живому. Панкратов и Наум Наумович остались стоять у стены, как приговоренные к расстрелу. Им не хотелось смотреть на результаты казни. Они даже двинуться боялись.
За спинами Крымова и Елизаветы Михайловны встал и Марат Маратович по кличке Кабан. Упер руки в боки, тоже заглянул вниз.
– Ну, как он там? – весело спросил гигант. – Не шевелится? Племяш мой?
– Это шестой этаж, – холодно сказала Елизавета Михайловна. – В лепешку ваш племяш.
– Вот и хорошо. В память о сестренке все сделал быстро. А мог бы и ногти вначале вырвать плоскогубцами, и зубы, и ребра пересчитать молотком. Очень действенно, кстати.
– Не сомневаюсь, – отреагировала благотворительница. – Итак, спектакль окончен?
– Почти. Есть у меня к вам дельце, Елизавета Михайловна.
– Какое еще дельце?
Но ответить Кабан не успел. Тут вновь распахнулась дверь – и в палату ворвалась целая орава пожилых мордоворотов. Человек десять. Все они были похожи на ветеранов-тяжелоатлетов. Только вот с бандитскими физиономиями, и глаза у каждого смотрели так же по-волчьи, как у Сейфуллина. Голодными зверюгами смотрели новые гости на этот осенний мир и его скромных обитателей.
– Встал?! Кабан?! Из гроба встал! – завопил первый из них и бросился к хозяину.
– Здорово, Забор! – поймал его в охапку Кабан.
Старая братва долго мяла и обнимала своего пахана. И все твердили: «Чудо, чудо!» Многие прослезились. Заблестели глаза и у Кабана.
– А это кто? – спросили у него, кивая на трупы.
– Люди моего племяша.
– А сам племяш?
– Под окошком лежит. Хорошо, вы вовремя проскочили. А то бы накрыло еще, – осклабился он.
Хохотнули, поддержав хозяина, и его боевые товарищи.
– Да как же ты молодым стал? – спросили у Кабана.
– А вот так, сказал же – чудом, – ответил их вожак. – Как и вы сейчас станете. Эй, дамочка с красивой задницей, благотворительница, где ваш второй чемоданчик лежит?
– А зачем вам? – поинтересовалась Елизавета Михайловна.
– Забор, дай ствол, – приказал Кабан.
Старый бандит с мрачной рожей достал пистолет и протянул его шефу. Кабан передернул затвор, бесцеремонно прихватил Лизу за волосы, бросил по ходу Крымову: «Не дергайся, пацан, положу», – и приставил дуло к ее подбородку, снизу.
– Говори, телка, где чемодан.
– В ординаторской.
– Кто из твоих в курсах, где ординаторская?
– Все знают.
– Эй, ты, тюфяк, – кивнул Марат Маратович раскисшему Панкратову, хотя Наум Наумович его стоил. – Ты же знаешь, где ординаторская?
– З-знаю, – заикаясь ответил тот. – Н-на этом этаже.
– Одна нога здесь, другая там. Быстро! И без чемодана не возвращайся. Через пять минут я этой суке мозги вышибу. Бегом!
По коридору как раз быстро маршировал оживший, но не до конца пришедший в рассудок генерал. Услышав знакомую команду, он вдруг заорал страшным голосом: «Бегоооом, марш! Левой! Левой! Левой!»
Панкратов вернулся с чемоданом через минуту.
– Да ты шустрый какой, а? Покажи.
Кирилл Евгеньевич щелкнул замками, открыл чемодан. В подсветке засверкали золотым светом десятки ампул.
– Ух ты! – Он отпустил Елизавету Михайловну – тихонько толкнул ее в сторону. Но не удержался и хлопнул вдогонку по заду. – Хороша, сучка!
Посверкивая глазами и фиксами, бандиты скромно загоготали.
– А вот это было лишнее, – заметила она.
– Забор, прими, – кивнул на чемодан Марат Маратович. – Дамочка, какая доза? Мне какую вкололи?
– Одну капсулу на человека. Больше не надо, а то вам подгузники и соски понадобятся.
– Добро. – Он кивнул своим. – Сейчас уколетесь и такими же будете, как я. Молодцами!
– Стало быть, сегодня по шлюхам, а, Кабан? – хрипло и весело спросил Забор. – Мы бы и так предложили, но молодцами-то сам бог велел!
– Нет, расслабляться не будем. Сначала в офис к племяннику, свое отобьем, головы кой-кому поотрываем, а потом уже и по шлюхам. Если выживем, конечно. Готовы?
– Готовы! – хором ответили старые бандиты.
– Ну что… – Марат Маратович обернулся к трем мужчинам и даме. – Спасибо за молодость, красоту и здоровье. Век вас не забуду! Особенно тебя, – кивнул он Крымову. – Почему мне кажется, что дорожки наши уже пересекались, а? Как будто я тебя в прошлой жизни знал. Ладно, братва, пошли! А то скоро понаедут всякие с мигалками. Рожи их даже вспоминать не хочу.
И толпа бандитов быстро ретировалась из палаты. Только два трупа и напоминали об их присутствии.
– Жалко, он твоих Белоглазовых в это же окошко не выбросил, – очень серьезно сказал Крымов своей подруге. – Хотя бы одного, кто сделал укол этому монстру. Не с твоей ли подачи это случилось?
– Не хами, – огрызнулась Лиза.
– Я увольняюсь, – объявил Крымов. – С этой минуты. Зарплаты мне не надо. Прощайте, умники.
3
В первый день после всего того,
