class="p1">Она взяла его руку в свою.
– Пока что всей организаторской работой занимались братья Белоглазовы. Но они не великие организаторы – они аптекари, химики, гениальные биологи и, как и все гении, странные люди. Очень странные.
– Я это заметил. Особенно молчун. Очень странный. На Герострата похож. Или на Оппенгеймера.
– О да, Сема такой! Только ничего поджигать или взрывать он не собирается. Сема вообще отстранился от любой административной деятельности – и слышать о ней не хочет, все свалил на плечи брата. Но и Анастас хороший менеджер только в своем деле – в создании и продвижении новых препаратов. Распространяет их целый штат сотрудников, кстати. Но такого препарата они раньше не изобретали. Поэтому и пошло все так неловко. Но, повторяю, идея-то была хорошая. Кому первым решили помочь? Бездомным. Разве плохо? По-моему, все вышло отлично. Про хоспис я и не говорю. Люди родились заново.
– Ох уж мне это второе рождение, Лиза, – покачал головой Крымов. – А с богачами зачем связались?
– С богачами мы переборщили. Они переборщили. Анастас и Сема. Дамы-богатейки заплакали: спасите наших пап и мам, денег посулили, кстати, аванс заплатили, и Белоглазовы решили: а почему бы и нет? Надо было сначала отвезти этих стариков домой, а потом уже делать им уколы. Теперь это ясно как день! Но только теперь. А Белоглазовы решили всех под одну гребенку. Теперь будем знать, как действовать дальше.
– Но почему именно ты? Почему они выбрали тебя в директора? Еще вчера – лейтенанта полиции. Я не понимаю…
– Не понимаешь? Я умная и красивая, всесторонне одаренная, умею подать себя и то дело, которое мне интересно. А это дело мне действительно интересно. Оно ведь самое крутое со времен строительства пирамид. Или полета в космос. Я буду на своем месте, Андрей. – Она оптимистично вздохнула: – Неужели ты не видишь, что я особенная? Что не похожа на других женщин? Эх, Андрей, Андрей…
Он заглянул в ее глаза, улыбнулся. Она обвила руками его шею.
– Почему ты не веришь в меня?
Как же трогательно прозвучал этот ее вопрос! И скрытый укор был в нем, и надежда, что он одумается и увидит в ней то, что она сама хотела бы открыть ему.
– Поцелуй меня, – попросила Лиза. – Только не в щеку, – улыбнулась она, – а как раньше целовал…
И Андрей не удержался – выполнил ее просьбу.
Весь следующий день они провели в постели. Заказали домой выпивки и еды. Ближе к ночи он вызвал такси и пошел провожать ее. Лиза сказала, что утром будет занята и ей нужно выспаться, а с ним у нее этого не получится. Что ж, он был ненасытен, когда она оказывалась рядом с ним, это правда.
Машина стояла у подъезда. Андрей открыл дверцу, чмокнул Лизу в губы, посадил и отправил домой. И только потом заметил, что на лавочке у соседнего подъезда кто-то сидит. Силуэт человечка, освещенного бледным светом фонаря, был ему хорошо знаком…
1
Как только Крымов проводил даму, маленький человечек, похожий на свернувшегося ежика, немедленно оживился. Поспешно встал и направился по темной асфальтовой дорожке к нему.
– Ну что, она опять охмурила вас?
Из темноты выкатился Долгополов, держа в руке старенький раздутый портфель.
– Во-первых, здравствуйте, Антон Антонович.
– Здравствуйте, господин детектив, здравствуйте. Самого доброго вечера. Или уже ночи?
– Кто меня охмурил?
– Вы знаете кто, Андрей Петрович. Ваша любовница – Елизавета Михайловна Сорокина. Вы ее только что посадили на авто. Так чего вокруг да около ходить?
– Как вы тут вообще оказались?
– Я звонил вам раз сто, но вы не брали трубку. Вот и оказался. Так охмурила? Судя по вашему длительному молчанию в несколько дней: да. Купила с потрохами.
– А почему охмурила «опять»? Что значит это «опять»?
– Да то и значит: сходитесь, расходитесь. То вы в ужасе от того, что происходит, и убегаете от нее, то она вновь подкрадывается к вам. Как убийца с ножом из-за угла. У меня повсюду глаза и уши, Андрей Петрович. Если бы я пустил ход истории на самотек, о-о! – вскинул он голову. – Все было бы гораздо хуже. Так, идемте к вам домой, нечего нам тереться и трепаться на улице. Да и холодно – я уже подмерзать стал. Два раза в своем «жуке» грелся.
– В каком «жуке»? – спросил Крымов, поднимаясь по ступеням парадного.
– В «Фольксвагене» тысяча девятьсот пятьдесят второго года выпуска. Люблю классику.
– А-а! Это так необходимо – говорить именно сейчас? – Крымов открыл дверь подъезда перед гостем.
– Это более чем необходимо, – проходя вперед, убедительно кивнул Долгополов. – Ужасы последних дней, связанные с проклятым препаратом, состарили меня лет на пятьсот! Ну хорошо, на двести точно. Из-за всех этих погромов и стычек мы смогли заморозить продажу лекарства «Луч надежды» на короткий срок.
– Ладно, пошли.
Лифт быстро вознес их наверх, и скоро они уже входили в старую квартиру Крымова, которую буквально пропитал терпкий, горько-сладкий на вкус аромат духов Лизы.
– Куда можно пройти?
– Идемте на кухню – люблю домашние посиделки.
– Я тоже, – согласился хитрый старичок. – Только без чая и без выпивки. Не до того. – Они сели друг против друга. – Я не ругаю вас, что вы завели интрижку с этой дамой. Поверьте, эти силы действуют по хорошо разработанному плану, они пускают в ход все возможности добиться своего: подкуп, шантаж, страх; а секс – один из самых сильных аргументов. Против него трудно устоять. Тем более против такой дамы, как эта Елизавета Сорокина. Не так ли?
– Так ли, – устало огрызнулся Крымов. – Терпеть не могу, когда лезут в мою личную жизнь. Даже ради дела, даже ради очень важного дела! Даже ради такого дела, как наше с вами, – кивнул он.
– Только не говорите, что вы любите ее.
– Люблю, – кивнул Крымов. – Я люблю ее.
– Ужас, – покачал головой Антон Антонович. – Я был о вас лучшего мнения.
– В каком смысле?
– В прямом. Вы что, мальчик? Юноша?
– Вам этого не понять.
– Ну да, куда уж мне? – усмехнулся старичок. – На свет-то я вчера родился.
– Не в этом дело. Тут особый случай…
– Ну так расскажите – просветите наивного старика.
– Жила на свете девушка по имени Лилит, давно, более полувека назад, красивая и несчастливая, весьма незакомплексованная…
– Распущенная?
– Если вам будет угодно.
– Да, мне угодно называть вещи своими именами. Яснее будет картина.
– Она заболела раком крови. Но перед смертью взяла с брата слово, что он поможет ей. У них была одна мать, актриса, это не помешало юноше и девушке
