Многие люди ждут своей смерти и даже готовят родственников к неизбежному, но когда смерть наступает, трагедия остается трагедией. Все привыкли жить надеждой, даже тогда, когда она обманывает и не оставляет шансов на веру. Авось пронесет! В случае с генералом — не пронесло.
Прокурор области Суходрев беседовал на генеральской кухне с заместителем Крептогорского — полковником Зенковичем.
— Ты мне скажи, Игорь Василич, сам-то веришь в его самоубийство?
— До двенадцати часов пополудни Тарас Андреич находился в хорошем настроении. На утренней оперативке вынес несколько благодарностей сотрудникам, а вот потом почему-то сник. В течение всего дня ходил молчаливый и задумчивый. В коридоре не отвечал на приветствия, будто никого перед собой не видел. А в шесть вечера уехал домой. Обычно он засиживался допоздна.
Зенкович умолчал о приказе генерала прислать ему машину в восемь утра к подъезду дома. Обычно генерал это делал, если выезжал из города в райцентры, но такие случаи были редкостью, и его всегда сопровождала свита. На завтрашний день он потребовал только шофера. У Зенковича были веские причины не говорить лишнего. До пенсии оставалось два года, и он хотел их прожить спокойно.
— Он пользовался личной охраной?
— Никогда. Тараса Андреича уважали в городе Бояться ему некого. Сам садился за руль своей «Ауди» и ездил по городу. Если рассматривать версию о заказном убийстве, то она не выдерживает критики. Гараж находится в соседнем дворе. Он ставит машину и проходит через арку в свой двор. Потом через детский скверик к подъезду. Консьержек никаких нет. На второй этаж поднимается пешком. Киллер может выбрать любое из этих мест по собственному вкусу. Самое удобное место — гараж. Выстрел из пистолета с глушителем, закрыл ворота, навесил замок и тихо ушел. А дальше сел в моторную лодку и до свидания.
— Хороший сценарий, Игорь Василич. В нем есть один существенный недостаток. Убийство начальника областного управления наделает много шума. В область понаедут представители Министерства и Генеральной прокуратуры. Если вообще не создадут правительственную комиссию. А самострел — дело другое. Нам надо его лишь подтвердить и обосновать. Даже если мы имеем дело с убийством, то генерала пристрелили свои, те, кто не хочет видеть в области никаких комиссий. Так получилось с гибелью Ярыгина — убийство на почве семейной ссоры, тот же случай и с отравлением Хлебникова.
Полковник выслушал выводы прокурора и холодно парировал:
— Видите ли, Валентин Мироныч, генерал Крептогорский никогда не носил при себе оружия. Зачем утяжелять карманы пожилому человеку? Если вы обратили внимание, сейф в его кабинете открыт ключом. Там два сложных замка. Ключи генерал хранил в письменном столе. А ключ от стола — в кармане брюк. Я бывал в его доме, и не раз. Он привозил меня сюда, чтобы ознакомить с некоторыми документами, которые по ряду причин предпочитал хранить в личном сейфе. Там же хранился его пистолет. Достать что-либо из сейфа — непростая процедура. Следов насилия на трупе нет. Постороннему открыть свой сейф генерал не позволил бы. А уж подставлять висок под выстрел — тем более.
— Настаиваешь на самоубийстве?
— Вам решать. Я высказал не свою точку зрения, а изложил очевидные факты. Посоветуйтесь с губернатором. Может, у него найдется третья точка зрения.
— Сегодня днем губернатор ушел в отпуск и уже плывет на теплоходе по Волге. По ходу у него намечены важные встречи с губернаторами Астраханской области и Ставропольского края. Дела государственной важности. Если мы зайдем в тупик, то я дам ему телеграмму. Если нам даны погоны и чины, то мы сами должны решать наши внутренние дела. Привыкли работать под диктовку, пора бы переходить на самостоятельность. Времена обкомов партии прошли. Ладно. Идем дальше. Вы осматривали содержимое сейфа?
— Бегло. Мне кажется, все лежит на своих местах. Даже деньги не тронуты. А их там немало. Целое отделение забито пачками.
— Доллары?
Рубли. Тысячные купюры в банковских упаковках.
— Наличие денег в сейфе надо из протоколов убрать. Твои люди делали осмотр?
— Наши.
Многозначительно ответил полковник.
Прокурор не знал принципов работы Крептогорского. Доверял тот своему заму или нет — вопрос открытый. Спрашивать в лоб он не мог. Зенкович фигура временная. На место Крептогорского его не посадят. Слишком стар. Пришлют кого-то из министерства. С другой стороны, необходимо принимать какие-то меры. В руках Крептогорского находился один из ключевых узлов, и с его смертью мог произойти обвал всей системы.
— Объясни мне, Игорь Василич, что за пертурбации произошли на севере области после смерти Ярыгина и Хлебникова?
— Ничего особенного. Северные райотделы перестали себя оправдывать. Елань и Жирновск практически раскололи север на две зоны влияния и подчинили себе мелкие города восточной и западной части. И только во время последних событий с вмешательством генерала Крептогорского удалось объединить удельных князьков, и они провели отличную работу. Обнаружена и уничтожена банда из семи рецидивистов, находившихся в розыске более трех лет. Выявлен сообщник бандита Артюхова. Как сейчас принято говорить — «оборотень в погонах». Найден и уничтожен сам беглый зек Артюхов. Коллегия управления сделала определенные выводы, и с согласия губернатора девять районных управлений были объединены в один округ. Начальник Жирновского управления был повышен в звании и возглавил этот округ, а его непримиримый оппонент из Еланского управления подал рапорт об отставке. Такое переформирование пошло на пользу общему делу. Тут двух мнений быть не может.
— Почему ты промолчал о найденных фальшивых долларах?
Полковник усмехнулся в свои пегие усы.
— Валентин Мироныч, валюту конфисковала ФСБ. Если вы сможете договориться с этим ведомством, то вам и карты в руки. А нас к таким вещам не допускают. Я думаю, что этим вопросом занимаются на Лубянке, а не в Волгограде. Сумма умопомрачительная.
— Крептогорского замените вы?
— Очень на короткий срок. Неделя-две, не больше. А там министр решит, кого поставить.
— Хорошо, Игорь Василич. Завтра жду тебя в прокуратуре. Вместе познакомимся с протоколами и результатами экспертиз. Доведи дело до логического конца, и мы вместе решим, какой диагноз поставить покойнику. В этом деле между нами разногласий быть не может. Следствие должно дать полный и развернутый ответ о причине смерти заслуженного генерала милиции.
Суходрев встал и прошел в спальню, где в одиночестве и полумраке сидела вдова погибшего и тихо плакала.
— Извините меня, Мария Семеновна, за назойливость. Я понимаю ваше состояние, но вынужден побеспокоить.
— Спрашивайте, что хотели.
— Вы ходили в цирк с внучкой. Домой вернулись в девять вечера. Скажите мне, ваш поход в цирк был запланирован заранее?
— Нет. Сегодня утром пришел курьер и вручил мне два билета на представление. Сказал, что руководство цирком обеспечивает бесплатными билетами с очень хорошими местами всех почетных жителей города. Разумеется, я не стала отказываться.
— Но цирк московский и гастролирует у нас всего третий день. Каким же образом администрация сумела узнать имена всех почетных граждан города и их адреса?
Женщина подняла на прокурора заплаканные глаза:
— Вы это у меня спрашиваете? Одно вам скажу, почетных граждан я среди публики не видела. А я знакома со многими семьями, достойными внимания.
— Спасибо. Извините.
— Только не валяйте дурака, Суходрев. Тарас в себя не стрелял. И вы это знаете, — неожиданно твердо произнесла женщина.
Прокурор остановился, сжав за дверную ручку.
— Еще я знаю, что у вашего мужа ломится сейф от денег. И знаю, что на вашем счете лежат миллионы. Хотите огласки? Те, кто приедут из Москвы, до всего докопаются. Убийцу искать бесполезно. Сработано чисто. Я не люблю присваивать звание «профессионал» преступникам. Слишком почетно для сволочей. Но в данном случае это так. Успокойтесь. Тараса Андреича похоронят с большими почестями, как ветерана и стойкого борца с преступностью.
Прокурор вышел из комнаты, а потом — из квартиры.
К полковнику, что сидел на кухне и курил вышел медэксперт. Опытный врач, возглавляющий местный институт судебной медицины. В связи с гибелью такой фигуры, как начальник областного управления милиции, на место происшествия прибыли лучшие специалисты.
— Есть след от укола под волосами возле мозжечка. Тараса обезвредили. Чем, не знаю, но сил мужика лишили.
— Брось, Саня. Он же не в кресле парикмахера сидел, чтобы позволить себя кольнуть с такой точностью.
— Платочек, намоченный эфиром или хлороформом под нос, потом укол. Глупо, конечно. Вскрытие все равно покажет.
— Ничего оно не покажет, Саня — в акте укажешь самострел. А не позже завтрашнего дня — кремировать.
