— А ты цель в голову, — посоветовал Старший. — Дырка в башке моментально остужает.
— И то правда.
Старший, вздохнув, повернулся ко мне.
— Кэп… Я вот насчет «Пилы».
— Что такое?
— Мы же так и не знаем, кто с ними разделался: русские или те, вторые.
— И что?
— Да вот сижу думаю. С одной стороны, очень уж охота узнать, кто это сделал, и по стенке его размазать. Понимаешь, о чем я?
— Вполне.
— С другой, как ни крути, ну никак не могу дать гарантии, что буду с ними церемониться. Так что если по-другому нельзя, ты уж лучше распорядись об этом сейчас, в виде приказа.
Я прикинул, как бы подоходчивей ответить.
— Ребята, сейчас шеф со всеми нашими умниками работают над тем, чтобы соединить все точки и получить рисунок. Есть кое-что новое со второго видео, а отдельный спец сейчас буквально по губам считывает, что там говорится на видео, где охота. Остается уповать, что к моменту спуска на Коста-Рике мы уже будем знать, кто же на самом деле «плохие парни».
— Но уж явно Большого Боба в реанимацию не те двое громил отправили, — высказал предположение Банни.
— Это так, — согласился Старший. — А не они ли ломтями настругали персонал в «Глубоком железе» — вопрос. Я вот не знаю, чего ради русским киллерам шашни водить с козлами, для которых Гитлер по-прежнему образец для подражания, но, сдается мне, именно им надо как следует надрать задницу. Чтоб сидеть было не на чем.
— Может, оно и так, но обернуться может по-всякому. Наша задача — высадка на объект и спасение людей, а не мочилово всех без разбора.
— Понял, кэп. Принимаю как руководство к действию.
— А ты, Рэббит?
— Беру под козырек. Ты же у нас шеф.
Пока оставалось время, мы еще прошлись по итогам совещания, и я им также показал второе видео. Стоило видеть их глаза, когда мальчуган произносил: «Вы должны что-то сделать, пока не вымерла вся Африка; если только она одна. Вы должны их остановить!»
Старший, сложив на груди руки, молча откинулся на спинку сиденья. Банни, обернувшись ко мне, только и сказал:
— Твою мать! Это что, в самом деле так?
— А вот мы поглядим.
Старший вынул из кармана зубочистку и принялся жевать. Больше за время полета он не произнес ни слова.
Кипр.
Воскресенье, 29 августа, 11.59.
Остаток времени на Часах вымирания:
72 часа 1 минута (время Восточного побережья США).
Алексей Могилевич — племянник Семена Могилевича, босса красной мафии в Будапеште, — глянул на имя, высветившееся на дисплее сотового, и разулыбался. Отмахнувшись от наседающей рыжухи с платиновым пирсингом на сосках, он поднял крышечку аппарата.
— Привет, дорогой мой!
Имен он по телефону не называл; все, кто нужно, были у него просто «дорогими». А и в самом деле: разве постоянный заказчик не дорогой?
— Привет, как там у вас погода? — спросил Отто Вирц. Вопрос обычно относился к надежности линии, а также к наличию поблизости кого-нибудь из ушастых.
— Погода замечательная. Ни облачка в небе. Я тут слышал, вы весь мой продукт израсходовали без остатка?
— Да. К сожалению.
— Ладно. Этого добра у нас всегда хватает.
Из двадцати бывших спецназовцев, отданных Алексеем в пользование Отто, в живых остался лишь один, а учитывая, что он был просто на побегушках, толку от него получалось ни на грош. Впрочем, ни Алексей, ни Отто над потерями особо не скорбели. Материал, он на то и материал: пускается в работу, или расходуется, или заменяется, в зависимости от потребности.
— Рад это от тебя слышать, — одобрил Отто. — Потому что мне нужно пополнить запас.
— Как много и как скоро?
Отто сообщил; Алексей присвистнул. На свист оглянулись две юные особы, загорающие без купальников на передней палубе «Анжелики»: они думали, что их подзывают, но Алексей махнул рукой — дескать, валяйтесь, это не вам. Встав с шезлонга и не прерывая разговора, он подошел к ограждению и встал у бортика, рассеянно глядя в опаловую, по словам писателя, даль моря.
Яхта — элегантное творение итальянца Перини Нави — была сто семьдесят три фута в длину и тридцать семь в поперечнике. Впервые на «Анжелику» Алексей взошел как пассажир; недельная аренда красавицы обошлась ему в двести десять тысяч долларов. За ту неделю он привязался к яхте настолько, что решил по окончании поездки купить. На «Анжелике» находились одиннадцать человек экипажа. С быстроходностью у яхты было не особо — двенадцать узлов, но Алексей, коли на то пошло, никуда не торопился. Бизнес у него весь делался по сотовым и компьютеру.
Сейчас «Анжелика» морской царевной плыла по водам Адриатики в тридцати милях от кипрского побережья.
— Так ты мне можешь это поставить? — допытывался Отто.
— Сам понимаешь, за срочность доставки доплата понадобится.
— Понимаю.
— Тогда ладно. У меня есть материал во Флориде, качество нормальное.
— Если он устроит моего патрона, Алексей, я тебе вышлю еще пять процентов бонуса.
— Гм. Всегда приятно ощущать щедрость добрых друзей.
Обсудив некоторые детали, они завершили разговор.
Прекрасно море, волны блещут, и чайки по небу летят… Как все-таки хороша жизнь. Присев на лесенку, Алексей обзвонил пару-тройку нужных людей, согласовав отправку нескольких десятков самых лютых, матерых киллеров — истинных волчар — в место встречи, указанное Отто Вирцем. При этом он постоянно улыбался.
Исла Д’Оро.
Воскресенье, 29 августа, 14.29.
Остаток времени на Часах вымирания:
69 часов 31 минута (время местное).
Вертолет с авианосца пронес нас буквально над волнами и высадил на дальней окраине острова. Спрыгнув, мы сразу же укрылись под зеленым пологом растительности. Вертушка, постепенно уменьшившись до точки, скрылась над морем. Мы были в полной боевой экипировке — стандартной, плюс кое-что из специальных овээновских прибамбасов. Нас скрывали густые разлапистые папоротники. Джунгли, на время будто смолкнув в удивлении, постепенно вновь зажили своей обычной неспешной жизнью: раздавался гомон птиц, зудение насекомых. Мы ждали, навострив глаза и уши, держа оружие наготове: не идет ли кто справиться насчет непрошеных гостей. Никого.
Включив нетбук, я вывел на дисплей спутниковый снимок острова. Кластер строений лишь на той стороне, а так сплошной полог листвы дождевого леса поверх рельефа столь неровного и изломанного, будто какой-нибудь садист специально разрабатывал его как полосу препятствий. Провалы, утесы, хаотичные нагромождения окаменевшей лавы, расселины, впадины; более-менее ровные пятачки по пальцам перечесть. И все это при тридцатипятиградусной жаре и девяноста трех процентах влажности. Прикольно.
По рации я вышел на частоту, данную нам мальчуганом: ничего, одна статика. Тогда я активировал кнопку наушника на канал ЦТО.
— Блиндаж, говорит Ковбой. Ковбой.
Под блиндажом значился Центр тактических операций. В ухе мгновенно раздался голос Черча, да так четко, будто чертяка сидел тут же, за спиной.
— Блиндаж на связи. На посту Дьякон.
— Сели в порядке. От Малого сигнала пока нет.
Ссылка на вышедшего к нам мальчика не особо изобретательная, ну да ладно, уж какая есть.
— Наши зарубежные друзья просили напомнить, что предлагают поддержку.
Ресурсов и персонала у авианосца «Арк ройял» было достаточно, чтобы оккупировать небольшую страну, и в случае необходимости я без проблем мог вызвать подмогу.
— Приятно сознавать. Пусть пока смотрят в оба.
— Снимки со спутников обновлены, давность пять секунд. Термальные сканы отрицательные: слишком высокая геотермальная активность.
— Учел. Конец связи.
— Погоди, — сказал мне Банни. — А это разве не мертвый вулкан?
— Нет, просто ему какое-то время башню не рвало.
— И то ладно.
Мы тронулись неровной цепочкой, памятуя о щербатом рельефе и возможных ловушках. Листва дождевого леса была исключительно густой, и по логике можно было понять интерес к здешней природе биологов, а также тех, кто желал здесь спрятаться от глаз подальше. Породы деревьев вокруг исчислялись сотнями, а кустарников так и тысячами. Кусачие жучки и жалящие москиты как пить дать обитали тут на каждом чертовом листике. За первые три мили во мне убыло никак не меньше полкило плоти и кварты крови.
— Серьезные, надо сказать, кущи, — отдуваясь, пробормотал Банни. В отличие от нас обкатку в джунглях он не проходил (район службы у него ограничивался Ближним Востоком) и истекал потом. К тому же он был массивней поджарого Старшего, да и меня тоже.
Рация у меня находилась на частоте Малого, но эфир был пуст. Вот уже пять миль за спиной, а он все молчит. Но тут шипение статики стало тише, и в эфире прорезался ломкий взволнованный голос:
