— Еще только три секунды! Пожалуйста!
Самолет выруливал на взлетную полосу.
— Отдайте телефон, или мы вернемся на терминал и вас снимут с рейса.
Я отвернулась, но она не отставала, порываясь отнять у меня телефон. Мать положила руку мне на плечо и строго сказала:
— Отдай ей мобильный.
Я уступила.
— Вы можете получить его обратно в Лос-Анджелесе. — Стюардесса ядовито ухмыльнулась. Я готова была съездить ей по роже. Она убрала мой телефон в карман и засеменила на свое место.
— Фашистка! — огрызнулась я, откинувшись на сиденье.
Мать легонько похлопала меня по руке. Двигатель взревел громче, и самолет пошел на взлет. Теперь мне оставалось только надеяться, что текстовое сообщение, которое я послала Джекс и Тиму, будет получено.
«Примакон лаб. Помогайте!»
Удача благоволит дерзким. Это сказал не воин, а поэт. И хотя Вергилий кое-что смыслил в устройстве мира, он не знал про неучтенную карту.
Койот гнала машину по сумеречной дороге, анализируя ситуацию. Уж чем-чем, а дерзостью она сегодня отличилась, и все-таки удача только посмеялась над ней. Она так ловко прикинулась Валери Скиннер, так ловко заманила Чанга и Хэнкинс на кольцевую дорогу, но охота не удалась. Мысль о сегодняшнем провале была невыносимой.
Чанг и Хэнкинс погибли, но не дались ей в руки. Приближаясь к машине и увидев в руке Эбби гранату, она поняла, что́ та собирается сделать. Будто добралась до реки, чтобы напиться, и обнаружила, что та пересохла. Более того, Делани и дети по-прежнему были недосягаемы.
Терпение ее истощалось. Когда взорвалась та граната, Делани сидела у нее на хвосте — при оружии и с полицией. Позже, выбравшись выше по течению из оврага, она видела в бинокль, как эта Эван наблюдала за спасательной операцией. Видать, погибшие были этой Эван дороги.
А Эбби Хэнкинс, надо признать, оказалась храброй бабенкой. Придавленная машиной, она не могла убежать и все-таки предпочла борьбу. Хотела убить ее. Но граната сработала с четырехсекундной задержкой, поэтому, когда Эбби сорвала чеку, она успела убежать. И все-таки две такие необычайно храбрые женщины за один день — это не иначе как знак.
Сумерки быстро сгущались. Шоссе было забито машинами, возвращающимися в Лос-Анджелес.
Она подвигала плечом, в которое угодил осколок. Она все-таки успела отбежать, и основная сила взрыва пришлась на машину, но все равно потеряла много крови и получила мелкие осколочные ранения. Койот повращала левой рукой — та двигалась с трудом, и мышечная сила ослабла процентов на десять. Это оставалось в пределах нормативов миссии и все же не могло не беспокоить. И еще на плече была сильно содрана кожа — после прыжка из машины, когда та летела в пропасть. Рану следовало обработать и обколоть антибиотиками. Перелом большеберцовой кости она перевязала самодельным жгутом, но требовалась более жесткая повязка. В общем, нужно было срочно возвращаться на базу.
Мобильник затрещал, сигнализируя о полученном сообщении. Она только глянула на аппарат, и перед глазами вспыхнуло красное пламя. На дисплее она увидела фотографию своего амулета. Крик подобрался к горлу. Кто-то похитил ее амулет. Выходит, они узнали. Обнаружили квартиру.
Но оказалось, что амулет попал не в полицию. Оказалось, это была… Суэй.
Она узнала ее по телефонному номеру. Это Суэй похитила амулет. Зачем?
Она гнала машину, лихорадочно соображая, пытаясь понять почему. Ведь Суэй была на ее стороне. Суэй дала ей все. Тогда зачем она забрала амулет?
Мобильник опять запищал — пришло новое сообщение. Она прочла его, и поднимавшийся в горле крик отступил. Хищник и жертва, альфа и омега. Охота, похоже, все-таки завершится удачно. Суэй взяла амулет, но собиралась вернуть его вместе с другой вещью, нужной Койоту.
После перевала Сепульведа она свернула на Четыреста пятое шоссе. Она приближалась к городу, уже виднелся Уэствуд. Высотки на бульваре Уилшир выстроились в ряд, как деревья вдоль речного берега. Она опустила стекло, чтобы уловить дух Лос-Анджелеса — этот до боли знакомый металлический букет. В нем было намешано столько всего — запах автомобильного выхлопа и бумажных денег, запах пота, крови, мусора. Одним словом, всех вещей, которые она знала с детства и от которых Суэй помогла ей освободиться. Сейчас он манил ее обратно.
Рука онемела. Футболка присохла к спине вместе с кровью. Необходимо завершить миссию, прежде чем она окончательно потеряет физическую форму. Койот еще раз прочла слова, высветившиеся на телефонном дисплее.
«Эван Делани».
В электрическом свете вечерних огней она гнала машину к «Арджент-тауэр».
Джесси казалось, будто что-то металлическое давит ему между лопаток. В ушах звенело, голова трещала, рот словно засыпали песком. А еще очень хотелось отлить.
Он открыл глаза и увидел перед собой похабно лыбящееся пластиковое лицо.
Он хлопнул по этой бесстыжей роже, та дернулась, но похабная улыбочка никуда не делась. Черт! Это же резиновая кукла кузины Тейлор.
Джесси лежал на полу под задним сиденьем своей машины.
В окна просачивался свет. Плечи были зажаты, ноги сложены как перочинный нож, снизу в спину что-то больно давило.
Выходит, Суэйзи перетащила его сюда. Вот дурак! Надо было лучше за ней присматривать. Шприц и снотворное она, вероятно, нашла в аптечке Койота.
Он огляделся по сторонам, соображая, как бы сесть. Потом заметил свисавший с переднего пассажирского сиденья ремень безопасности, потянулся к нему, ухватился и принял сидячее положение.
В голове звучала барабанная дробь. Стиснув зубы и собрав силы, Джесси выбрался из-под сиденья. Спину и ноги сводили судороги. Надо было успокоиться. Он заставил себя выровнять дыхание и подождал, когда барабанная дробь в мозгу утихнет.
Через минуту он уже понял, где находится, — машина припаркована в дальнем углу подземного гаража под «Арджент-тауэр». Самый нижний, пятый уровень. Других автомобилей здесь не было.
Затем обнаружились более неприятные вещи — мобильник, ключи от машины и «глок» исчезли.
Локоть на сгибе болел, как от ушиба. Он обнаружил там синяк и посерединке запекшуюся кровь. То есть Суэйзи сначала усыпила его снотворным в ногу, а потом ввела внутривенную дозу, чтобы вырубить надолго. Судя по тому, как трещала голова, это мог быть натриевый тиопентал. Он посмотрел на часы — 20.10.
Суэйзи решила вывести его из игры. Зачем?
Поясницу и ноги по-прежнему тянула тупая боль. Он попытался унять спазм, стараясь дышать ровно и медленно. Выбраться отсюда было сейчас делом первостепенной важности. Суэйзи считала, что бросила его здесь в безвыходном положении, только кое-чего она не знала — у него имелись запасные ключи. Они хранились в ящичке под сиденьем инвалидной коляски. Джесси осторожно потянулся. Теперь он увидел, что давило ему между лопаток — ось от колеса инвалидной коляски. В ушах снова зазвенело.
Одно колесо валялось рядом с ним, а вот каркас и другое колесо пропали. И костыли тоже.
Он сидел и растерянно смотрел перед собой. Голова раскалывалась.
Ухватившись за переднее сиденье, он подтянулся и нажал на гудок.
Автомобильный сигнал эхом разнесся по гаражу. Прошла почти минута, но никто не откликнулся. Тогда он без сил опустился между сиденьями.
Он не мог просто так сидеть и ждать, когда кто-нибудь придет и обнаружит его. Ведь именно сейчас Суэйзи, по-видимому, разыгрывает последнюю козырную карту. Он должен выбраться отсюда и выяснить, все ли в порядке у Эван. Снова заставив себя подняться, Джесси внимательно оглядел гараж. Лифт находился в дальнем конце. Но на этом этаже над ним не было камеры наблюдения. Он еще немного посидел, метр за метром осматривая пустое пространство.
Его железяки, оказывается, свалены в кучу у лифта! Вот проклятая сучка Суэйзи! Он открыл дверцу.
Около «Арджент-тауэр» я расплатилась с таксистом, и мы с матерью направились через площадь к зданию. Часы показывали 20.30.
— Нет, вот фашистка! — все не унималась я. — Прямо Ева Браун!
— Да забудь ты про нее.
Но у меня перед глазами так и стояла ехидная ухмылочка стюардессы, когда по приземлении в аэропорту Лос-Анджелеса она вместо телефона протянула мне казенный бланк:
— Заполните эту бумагу и обратитесь в наше бюро по обслуживанию клиентов. Там вам вернут ваше имущество. — Стервозно поджатые губки. — Они открываются завтра в девять утра.
У матери не было мобильника, поэтому по пути из аэропорта я попросила остановиться у платного автомата и еще раз попробовала связаться со знакомой агента Хини из полиции Лос-Анджелеса. Женщины опять не оказалось на месте, и я даже не знала, получила ли она мое предыдущее сообщение.
Небоскребы уже светились огнями, но башня «Арджент-тауэр», почти пустая и поэтому почти темная, еще отражала стеклами закат, игравший в ее окнах множеством алых и оранжевых бликов. На нижних этажах горел свет, но остальные две трети здания были погружены во мрак. И только один этаж наверху был ярко освещен. Я посчитала — восьмой. «Примакон».
