самой себе и, чтобы избавиться от мрачных мыслей, перевела тему.
– Почему вы думаете, что она не избавилась от ваших доказательств?
– Потому что она не могла этого сделать. У этой женщины подсознательная тяга к воровству, и она хранит у себя дома все, что ей покажется ценным. Даже если она сотрет всю информацию с дисков, с информацией все будет в порядке – она хранится на карте памяти, приклеенной с внутренней стороны корпуса скотчем.
– Вот как…
– Теперь вы понимаете, капитан. Чтобы добраться до этих данных и разоблачить ее, мне требовалась помощь человека, который доверяет мне.
– А что насчет остальных убийц? Жаклин действовала не одна.
– Что?
– Человек, скинувший на меня пятую жертву, был мужчиной.
– Вы же не думаете, что… – в его интонациях скользнула нервозность.
– Нет, я не думаю, что это вы. Я просто думаю, что это еще не конец.
– Вы всегда были поразительно оптимистичны, – тихий смех раздался из трубки, и Кристиан подумала, до чего же это странно – слышать его сквозь километры, и в то же время не иметь возможности узнать, где он и что с ним.
– Это называется рационализмом, – она почувствовала, что и сама улыбается, но в ту же секунду пресекла себя. – Но то, что я не считаю вас виновным, еще не убеждает всех остальных в этом. Морган может решить, что вы были тем мужчиной.
– Мы справимся с этим. Мне важно лишь то, что вы доверяете мне.
Он говорил так твердо, что Кристиан поймала себя на том, как обманывается – и правда начинает верить, что им все под силу. Не имея никаких доказательств, снять с Фледеля обвинения, поймать преступников и наконец-то закончить эти ужасы последних дней. Но все это было лишь красивой ложью – сладкой пилюлей, которой она столь отчаянно заедает горечь реальности.
– Фледель… – едва слышно начала она, закрыв глаза. – Вы все время говорите о моем доверии. Но почему… Почему вы доверились мне? Почему были уверены, что я не сдам вас, не поступлю, как следовало по закону?
– Потому что… – ей показалось, что и он закрыл глаза там, за километры от нее. – Потому что вы бы никогда не оставили это так. Никогда бы не остановились в своих поисках, пока не были бы уверены на сто процентов. И раз я не совершал этого, где-то обязательно должны быть доказательства. Это дело… Особенное для вас. Особенное для меня. Мы оба заинтересованы в том, чтобы не просто закрыть его, как надоедливую страницу, а запечатать навсегда, быть уверенными, что спустя множество лет оно не вернется, чтобы ударить в спину. Я все пытался понять, как же вы связаны со всем этим, даже спросил однажды напрямую, но… Впрочем, я своих причин вам тоже не сказал. Просто люди мы такие.
– Возможно и так.
– Вы так и не скажете?
– Нет, не скажу. Как вы уже сказали, пока не буду уверена на сто процентов.
– Понимаю. Знаете, столько лет прошло… Больше пятнадцати, и мы встречаемся вновь в полицейском участке, расследуем дело, так или иначе связанное с нами обоими… Тут уж хочешь или нет, но поверишь в божественный промысел.
– Вы говорите об этом так, словно это что-то хорошее. Смерти всех этих людей, события, приведшие нас обоих в эту точку.
– Я… просто рад, что вы рядом, капитан. После того, как я наконец рассказал вам обо всем… Я счастлив, что мне не приходится проходить через все это одному.
Кристиан стиснула зубы, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Он не должен этого услышать. Не должен понять, что у нее на душе.
– Я давно хотел сказать, капитан… Я безмерно благодарю судьбу, что меня перевели именно к вам.
– Вы… замечательный работник, – пробормотала она, надеясь, что он не услышит, как дрожит ее голос. – Когда не опаздываете, конечно.
Фледель даже не засмеялся. Он словно хотел сказать что-то, но не решился.
– То, что произошло с вашим отрядом… – кровавые образы мелькали перед глазами. – Это просто ужасно. Я не знаю, смогла бы я вообще оправиться, произойди подобное со мной.
– Капитан, вы же помните. Прошлое… – мучительная надтреснутость проскользнула в его словах, – остается в прошлом.
Ложь. Все это было абсолютнейшей ложью, все это время. Он цеплялся за прошлое в своей мести, не в состоянии отпустить его, как и Кристиан. Смогут ли они вырваться из плена утягивающих под землю корней? Или корни для дерева – единственная опора?
Может быть, ей и правда стало бы легче, позволь она себе взять за руку сержанта и пройти этот путь вместе. Ей нужно было сделать всего шаг навстречу, и сейчас, лежащая одиноко в медленно вращающейся над головой комнате, она была максимально близка к этому. И все же что-то сдерживало ее; Кристиан молчала, словно ее губы залило восковой печатью.
– Мы должны арестовать Жаклин, – Фледель словно понял, что стоит перейти к делу. – Я знаю, где она должна быть, но действовать придется быстро. Она не должна понять, что кто-то уже догадался о ее причастности. Для этого операцию придется провести без официального приказа сверху.
– Да, – Кристиан словно проснулась ото сна. – Я понимаю, к чему вы.
– И вы правда сделаете это для меня?
– Вы мой подчиненный. Я несу за вас ответственность.
– Но вы же понимаете, что если что-то пойдет не по плану, эта ответственность…
– Все в порядке, – отрезала она. – Это мое решение.
Почувствовав собственную слабость, капитан хотела как можно скорее закончить этот разговор. Она уже поняла, что нужно делать, и была готова подвергнуться риску. Фледель был абсолютно прав – Кристиан, как и Ирван Райт, часто предпочитала действовать по своему усмотрению. Если это означало арест преступницы в обход всей волокиты и без уведомления начальства, то пусть так оно и будет.
Она действительно доверяла сержанту.
– Чтобы никто точно не отследил информацию, которая понадобится вам для захвата Жаклин, я попрошу человека, которому доверяю, прислать ее вам письмом до востребования. Не думаю, что это привлечет внимание.
– Поздновато вы спохватились об информационной безопасности.
– Не думаю, что они прослушивают ваш телефон на предмет всех входящих и исходящих вызовов. А вот с поступающими сообщениями я бы не рисковал. В любом случае… теперь вы знаете номер, через который можете со мной связаться, чтобы мы смогли скооперироваться. Я не буду его менять.
– Вы рискуете.
– В риске и раскрывается доверие.
Он положил трубку. Кристиан лежала, чувствуя полнейшее опустошение.
Теперь она знала все, через что прошел сержант Фледель Крайше, все, что было у него на душе – и с
