Обалдеть! В ней шесть пуль — и хоть бы что.
Тварь, шипя, задвигала плечищами, явно готовясь повторить бросок. Я навел лазерный целеуказатель ей на левый глаз, отчего она чуть подалась назад. Но пули оказались проворней: одна в глаз и еще две сквозь тяжелую черепную коробку. Все, магазин опустел.
Чудище повалилось. Раздавался душераздирающий рев.
Но это не был крик агонии гибнущего зверя. Он исходил сзади: оказывается, эти монстры охотятся парами.
Я отпрянул, отбрасывая порожний магазин и пытаясь выхватить из кармана новый, как раз в тот момент, когда из вихрящейся мглистой мути на меня ринулось второе животное. Я все-таки успел вставить обойму, но передернуть затвор не смог. Этот зверь оказался крупней и проворней. Метнувшись, он сшиб меня, как кеглю.
Отлетая, я инстинктивно стремился лишь к тому, чтобы удержать пистолет. Когти прошлись по одежде и бронежилету, как долото по дереву: один удар — и стружка наружу. В тот миг меня спас вес твари: она по инерции пролетела мимо. Я даже не стал вскакивать, а использовал спасительную секунду на то, чтобы дослать патрон в ствол, в то время как монстр, скорготнув когтями по полу, на ходу развернулся. Он насел на меня. Мутный свет померк — это отлетели в сторону окуляры. Но я успел, задрав ствол, упереть его во что-то твердое и стрелял, стрелял. Помимо моих там звучали и еще выстрелы, под которыми зверь заходился в реве лютой ярости и боли.
Наконец он всем весом рухнул на меня.
Дом Воплей, остров Дос Диаблос.
Воскресенье, 29 августа, 15.43.
Остаток времени на Часах вымирания:
68 часов 17 минут (время местное).
Восемьдесят Второй бежал что было сил. Во всех помещениях стоял гулкий грохот выстрелов, и, кажется, тигровые гончие ревели уже где-то внутри здания. На острове их было восемь, в том числе две племенные пары размером крупнее амурских тигров. Если они мимо караульной проскочат в Дом Воплей, то изничтожат всех Новых Людей без остатка. Генетически тигровые гончие устроены так, что именно их считают своей основной добычей (он как-то слышал разговор на эту тему между Отто и одним из укротителей). Эти животные продавались только в комплекте с достаточным количеством Новых Людей.
Здание было охвачено паникой. Мимо проносились спецы в белых халатах, искали спасения за территорией повара и обслуга, выбираясь, кто как может, за забор. Выстрелы грохотали не переставая, а к ним, кажется, добавились еще и взрывы. Звуки стрелкового оружия и артиллерии были Восемьдесят Второму знакомы по фильмам. Понятно, где сухо и часто хлопают выстрелы, а где гулко рявкают гранаты. Это был без всякого преувеличения штурм, только пока непонятно, кто одерживал верх.
Он нырнул в какой-то встроенный шкаф, где можно было включить радио; в наушниках раздавалось лишь громкое шипение. Глушилка. Значит, автоматически сработала система защиты объекта, которая управляется из караульной. Отключить ее нечего и думать.
Восемьдесят Второй запихнул радио в карман и выскочил обратно в коридор, где повернул направо и устремился к общим спальням Новых Людей. Наверное, вконец перепугались бедняги: сирены, пальба, рев тигровых гончих.
А она, интересно, там, в бараке? Или ее после того, как с ней разделался Картерет, утащили в изолятор? Призадумавшись, мальчик с бега перешел на шаг.
И в этот момент его схватил за волосы тот, кто неотступно шел следом.
«Улей».
Воскресенье, 29 августа, 15.45.
Остаток времени на Часах вымирания:
68 часов 15 минут (время местное).
Прежде чем мои парни рискнули стащить с меня того монстра, Старший, приблизившись, приставил к его башке М-4.
— Стреляю! — предупредил он и засадил твари в череп две пули.
Тело сильно дернулось и обмякло, из-за чего стало давить с еще большей силой. Банни со Старшим пришлось навалиться во всю мощь, а мне еще помогать им снизу руками и ногами, чтобы кое-как из-под этой туши вылезти. Чувствуя себя основательно расплющенным, я какое-то время стоял, переводя дух.
Банни фонариком высветил неподвижно лежащих чудовищ.
— Нет, правда, что это за хрень? — изумленно переспросил он.
— Теперь дохлятина, — пробурчал Старший.
— Кто-то с детским конструктором поигрался, — сказал я, вставляя очередную обойму.
Прибор ночного видения у меня треснул, а шлем был измят так, что можно смело выбрасывать. Когти чудища привели пластины бронежилета в непотребный вид и порвали две лямки. Рубашка — точнее, то, что от нее осталось, — была вся забрызгана кровью, разгрузка просто упала на пол. И то и другое — в утиль. Красота: стоять на вражеской территории чуть ли не в плавках. Хоть гульфиком теперь прикрывайся.
Однако если бы не слои защиты, меня самого постругало бы ломтями. Начала бить запоздалая дрожь. Удивительная штука адреналин: в самый жаркий момент тебе хоть бы что, а вот потом, когда начинаешь сознавать происшедшее во всем объеме, можно с непривычки и дуба дать. Буквально десять минут назад я прошел жесточайшую перестрелку, убивал людей огнестрельным и холодным оружием, затем на меня набросилась пара зверей, место которым разве что в ночных кошмарах. Все это не укладывалось в голове — по крайней мере, у обитающего во мне цивилизованного человека. Коп, тот как-то еще пытался навести в уме порядок, но и ему было нелегко, учитывая некоторую сюрреалистичность обстоятельств. Молодцом держался разве что воин. Вот пусть он и командует: «Спокойно, возьми себя в руки». Он уже вкусил крови, и ему хотелось теперь вволю пускать ее плохим парням, снова и снова.
Банни ткнул носком ботинка одну из мертвых тварей.
— Подумать только, сорок восемь часов назад я играл на пляже в волейбол с двумя блондинками. И еще одной, рыженькая такая.
— Зато теперь отличился и развлекся заодно, — успокоил товарища Старший. — Можно сказать, дракона сразил. А девки, они рыцарей любят. Познакомишь — вставлю за тебя словечко. А ты им, глядишь, и что-нибудь другое.
— Их же сначала охмурять надо, — вздохнул Банни. — А они как начинают расспрашивать, чем я таким занимаюсь, так приходится всякую тягомотину нести. А это непросто: мы с той поры, как на эту поездочку подписались, так еще и минуты не скучали.
— А вот я бы с удовольствием поскучал, — сказал Старший. — Растянулся и повалялся бы где-нибудь, где никто не хочет мир спалить.
— Поезд следует на станцию «Девятнадцатый ве-ек», — голосом придурковатого кондуктора пропел я.
Прежде чем двинуться дальше, мы проверили близлежащие помещения. В вестибюле и переходе стояла мертвая тишина. На пути не встречалось никого и ничего; начинала даже напрашиваться мысль, не разбежался ли персонал с объекта, прознав, что спущены с поводка собаки-мутанты. Не помешала бы, конечно, оперативная связь: самое время попросить наших британских друзей отправить с авианосца пару «стрекоз» с поддержкой. Они бы уже как раз были на подходе. Черч в ЦТО уж точно не сидит сиднем, созерцая благостно нашего Кто, — особенно учитывая обрыв связи, случившийся во время перестрелки.
За поворотом мы остановились у массивных двойных дверей. Проверили их на «сюрпризы» — ничего. Тогда я, осторожно отодвинув засов, слегка приоткрыл створку. Видимо, двери были герметичными: в щель тут же хлынул характерный для любой суматохи шум и крик, кто-то даже постреливал.
В этой части здания горели аварийные лампы, так что света вполне хватало. Помещения пустовали, и всюду следы панического бегства: брошенные планшетки, женская туфля на низком каблуке, оброненные кофейные чашки. Тут и там виднелись размазанные следы крови — очевидно, тех, кто попал под перестрелку в вестибюле.
В двадцати метрах от входа находились еще одни двойные двери, распахнутые. В проходе лежали три тела — погибли не от пуль. Они были неузнаваемо истерзаны. Из помещения уходили багровые следы лап.
— О, опять те монстры, — определил Банни.
— Нам Малой еще тогда велел остерегаться собак, — напомнил Старший. — Молодец, не наврал.
— Тут, Старший, другое слово на ум идет, а вовсе не «собаки», — заметил Банни, машинально похлопывая по припрятанным в карманах магазинам. — Слушай, шеф, во что мы вообще здесь врюхались?
— Не знаю, — ответил я откровенно. — Давайте-ка найдем того пацана и все у него наконец выспросим.
«Дека».
Воскресенье, 29 августа, 15.45.
Остаток времени на Часах вымирания:
68 часов 15 минут (время местное).
Сайрус Джекоби, заведя руки за спину и расставив ноги, стоял на наблюдательной площадке. Горе в нем сменилось холодной яростью.
Близнецы его предали. Напали на «Улей», пытались похитить его секреты.
