их нет, потому что все соответствуют. Народ винит правителей, правители народ, кто-то систему, кто-то организаторов системы, но это все глупости. Никто не виноват, ибо виноваты все до одного, это равносильно. Нельзя винить волка, что он волк, или овцу, что она овца и дозволяет волку себя кушать. На палаче и на жертве – одна вина, общая. Сталин, тот соответствовал духу времени и своему народу. Кто на него собак вешает и ругает, тот яму себе роет. Хочешь, я коротко расскажу свою жизнь?..»
Петру Тимофеевичу нравилось вот так говорить, когда никто не мешает, не спорит и не возражает, и сам себе он казался мудрым стариком, наставляющим сына на путь истинный. В самолете, между небом и землей, хорошо думается, он задремал и в полусне продолжал беседовать.
«Вот ты козленка вспомнил, да. А на моих глазах, три года было, беляки отца шашками зарубили, он тоже партийным был, дедушка твой. И представь, я их не виню, у каждого своя правда. Отец не ангелом был, матушка рожала меня в чистом поле, на тачанке, умерла при родах. Кого винить? Карл Иосифович рассказывал, это в его честь Карлушу назвали, что папа и сам суров был, попадись ему те казаки белые, ни секунды бы не раздумывал. А я конюхом с пятнадцати лет, потом армия, пролеткульт, институт агрономический, тут война началась, по партийной линии тылы оборонял, и к стенке ставил врагов народа, без суда и следствия, тоже время такое. Жалеть нельзя, и воровать нельзя, все понимали, кто на что идет, кого тут винить. Сталин – отец народа, порядок был, и немца победили, а сейчас что? Под эту Европу с поклоном ложимся. Нет сынок, это потому что лицемеры, и как спорить? Спорить не надо, но руководить желательно, возглавить систему. Все с умом, иначе сожрут, желающих много на чужом хребту в рай заехать. Нет, не козленочком я родился, тут уж извини. И ты тоже не козленочек, сам знаешь, только принять не можешь, правды стесняешься.
После войны направили в родной колхоз, председателем. А ты не знаешь, что такое председатель колхоза? Откуда, ты и представить не можешь. Сталин-то умер, и что в народ хлынуло? Из лагерей воры и бандиты, все с замашками блатными, вольнодумцы разные, и поселения целые, в столицы их не пускали. Это в городах оттепель, а на селе грязь и воровство, правительство требует продовольствия, ударными темпами, вынь да положи урожай в закрома, а какой ценой, никого даже не волнует. И как спорить? Только возглавить можно, тогда порядок. Понял я, что из председателя на хозяйстве надо в район перебираться, партийный стаж имеется, биография позволяла.
А как? Не захочешь, вором станешь. Приписки, махинации по мелочи, взятки райкомовцам, пьяные оргии с начальством, очень они любили приехать с проверкой, в баньке попариться, и на охоту, и в дорожку их собери и про подарочки не забудь. А забудешь, труба тебе как председателю, ни кормов тебе, ни семян отборных, ни техники. Либо честным будь и жилы рви, либо рискуй, и карты в руки. Они-то, глупцы, думали, что я вор обычный, и буду их рабом на веки вечные, только все меняется. Крепко я тогда пил, каюсь, и матушку твою обижал, и бороду носил, чтобы соответствовать образу мужика недалекого. На душе погано, начальству зад не лизал, но так выглядело, а главное, что сам понимаешь, люди эти дерьмо, и не умней тебя, но правила игры. Будь Сталин во главе, я лично бы к стенке их поставил, и расстрелял, секретарей этих.
Однажды выбрал момент. С первым секретарем райкома сложились неплохие отношения, колхоз передовой, по пьянке вели с ним душевные беседы, симпатизировали, доверяли друг другу. В итоге провернули мы крупную аферу со строительством животноводческого комплекса. Суммы большие, просто громадные, а никто ничего и не узнал. Короче, дал я ему в лапу, очень хорошо дал. Не прошло и полгода – раз! И в дамки. Стал я «вторым», как раз производством и строительством по всему району заведовал. Крепкой рукой я их в хвост и в гриву, но район поднял, «первый» во мне не ошибся, но мужик он старый был, трусливый, хоть и с головой. Делишки мы крутили, конечно, но не так чтобы очень, развернуться не могли. Начальник милиции, прокурор, судья, район мы держали, жили душа в душу, а вот председатель исполкома кровь портил. Он сидел до войны, и руки татуированные, все уразуметь не мог, что время мелких воров, уголовников, прошло. Пару годов с ним помучились, выбрали момент, посадили, бытовая ссора, жену пырнул. Не насмерть, но хватило. Кого на его место? Правильно, Сережа, меня. Кадр проверенный, вот тут и развернулись.
Райком, это идеология, исполком – это хозяйство и торговля. Круговая порука, пошло дело, поехало вагонами во все края необъятной Родины, и за границу. Вот где рождается мафия, а выше идут, до Москвы поднимаются, кто на местах утвердился, доказал умом и хваткой, кто дело делать умеет, и руководить способен. Тут, Сережа, жестко. Кто-то позавидовал, стукнул в обком или сразу в Москву, нам же и спустят, тут проверка на вшивость. Пожалеешь козленочка, сам им станешь. Это дураки, кто обыватели, думают, что есть закон. Закон – это мы и есть. На посадку его любой ценой, оклеветать, оплевать, чтобы чисто за спиной было. Район – это хорошо, для кого-то потолок, а для меня – начало. Кто счастлив, тот остается, но тут опасность. Если колесо не едет, оно падает, всегда есть желающие хлебное место занять и тебя скушать, везде так, лучше не тормозить. Молодежь она жадная и прыткая, короче, снова дал в лапу, перевели меня в Облисполком. Должность невысокая, но ответственная, живи скромно, и не воруй. Шишек над головой – любая башку разобьет. Знай свое место, паши до пота, да еще по вечерам в ВПШ учись. Высшая партийная школа, куда без нее, кузница кадров. По сравнению с периферийным раздольем – мрак. Но есть перспектива, если зевать не будешь.
Заведовал я хозяйственным отделом. Можно было и там мутить. На канцелярских расходах, не поверишь, сколько списывают. Бензин, мебель, капитальный ремонт, а сколько учреждений, а ЖКХ, дороги, это все наше ведомство. Миллионы, только они растекутся на взятки ревизорам, и все, запачкан ты, не поднимешься. Толкали меня, подкатывали с разных сторон, а я дурака из себя строил, как можно. Однако – контактировал я по своей должности с торговыми организациями, вот где размах. Всякие торги, тресты, общепит
