Что тут скажешь? Стандартный ответ Би-Джея Фиктера, единственного сотрудника «Бронежилета», к которому я сносно отношусь, таков: «Я могу вам рассказать, но тогда придется вас пристрелить». С помощью этой фразы и лицо сохраняешь, и избегаешь ненужных подробностей.
— Мы подписываем договор о неразглашении, — сказал я Эмме.
— Ясно…
Через некоторое время она поняла, что безуспешно исчерпала все возможные темы разговора. Настала благословенная тишина. Вздохнув, она снова достала журнал.
Международный аэропорт Крюгер-Мпумаланга удивил меня, несмотря на вычурное название. Здание аэропорта, стоящее между зелеными холмами и приземистыми скалами, оказалось современным и новым. И симпатичным. Его строили в африканском стиле — гигантская псевдосоломенная крыша, красные стены. Однако он не выглядел аляповато и безвкусно. От взлетно-посадочной полосы тянуло удушающим жаром, влажность была высокая. Когда мы вошли в зал прилета, я включил мобильник. Мне пришла эсэмэска от Жанетт: «Дело существует».
Внутри аэропорта было прохладнее, в общем, вполне сносно. Мы стояли у багажной ленты. Я стоял вполоборота за спиной Эммы и разглядывал чувственные выпуклости под джинсами и изгиб красивой шейки и плеч, выгодно подчеркнутый темно-синим жакетом. Но, когда я время от времени скашивал глаза в сторону и сравнивал ее внешность с внешностью более крупных женщин, все они казались мне какими-то грубыми. Эмма же на фоне других выглядела особенно маленькой и уязвимой. Была в ней нежная хрупкость, которая просто требовала защищать эту красивую и богатую деловую женщину — или хотя бы сочувствовать ей, несмотря на ее самоуверенность.
В самолете она была очаровательной, корректной, скромной, проявляла интерес к другим. Она словно говорила: «Леммер, я интересуюсь тобой как личностью, несмотря на то что ты — наемник».
Как она многогранна!
Закон Леммера о маленьких женщинах гласит: никогда не доверяй им. Ни в профессиональном, ни в личном плане. С раннего возраста они обучаются двум трюкам, напоминающим по своим результатам воздействие на собак Павлова. Первый трюк появляется вследствие восхищения окружающих: «Ах, какая славная умненькая малышка!» — особенно если у малышки круглое личико и большие глаза. С ними обращаются как с дорогими домашними любимцами, и они учатся ловко эксплуатировать свой образ манерами и жестами, подчеркивающими их ум. С годами они оттачивают свои навыки манипулирования до остроты бритвы. Второй трюк — производимое ими общее впечатление физической беспомощности. Мир так огромен и велик, а они хрупки и относительно слабы. Выпуклости и изгибы более крупных женщин служат маяками для привлечения внимания мужчин; фигурки миниатюрных женщин на их фоне проигрывают. Чтобы выжить, постоять за себя и настоять на своем, они вынуждены прибегать к другим средствам. Они учатся пользоваться силой своего ума, учатся манипулировать людьми, постоянно играть с окружающим миром в логические игры.
Жанетт подтвердила, что в полиции заведено дело о нападении. Значит, по крайней мере доля правды в рассказе Эммы присутствует. Но насколько она велика, эта доля? И не слишком ли много вопросов возникает в связи с ее историей? Если ее жизнь в самом деле в опасности, почему она воспользовалась более дешевыми услугами «Бронежилета»? Ведь если верить Карелу, она — богатая наследница. Можно ли верить ее словам и предположить, что Карел преувеличивает? Или Эмма не верит, что ей угрожает опасность — несмотря на то что она миниатюрная женщина и к таким заключениям у нее предрасположенность? Может быть, она консервативна в вопросах финансов. Или, проще говоря, скуповата. Или слишком скромна и застенчива, чтобы выносить постоянное присутствие рядом с ней двоих-четверых вооруженных мужчин?
А может быть, она ловко играет роль.
Прибыл наш багаж. Мы подошли к стойке Агентства аренды бюджетных автомобилей. Мой телефон зазвонил, когда Эмма заполняла бланки. Я узнал номер, отошел в сторону и нажал кнопку приема вызова.
— Привет, Антьи!
— Ты где? — спросила Антьи Барнард низким, невероятно сексуальным голосом.
— На работе. Вернусь где-то через неделю.
— Так я и думала. А как же твоя очередь на поливку? Здесь жарко.
— Придется попросить тебя полить.
— Ладно, я полью. На всякий случай — с Новым годом!
— Спасибо, Антьи, и тебя тоже. Береги себя!
— Чего ради? — Она рассмеялась и нажала отбой.
Когда я обернулся, Эмма стояла у меня за спиной; в глазах у нее светился огонек нового открытия. Я ничего не сказал, только взял у нее протянутый ключ от белого БМВ. Машина была припаркована снаружи, на солнцепеке. Закинул наши чемоданы в багажник и повертелся во все стороны, осматривая местность. Никто не проявлял к нам интереса. Я сел в машину и завел мотор, чтобы включился кондиционер. Эмма развернула на коленях карту.
— По-моему, сначала нам надо ехать в Худспрёйт, — сказала она, водя указательным пальцем по карте в поисках дороги. Я заметил, что ногти у нее не накрашены. — Вот, мимо Хейзивью и Клазери. Кажется, так будет короче всего. Леммер, вы знакомы с этими краями?
— Не очень хорошо.
— Я буду штурманом.
Мы поехали. На улицах было больше машин, чем я ожидал. Пикапы, полноприводные внедорожники, грузовики, микроавтобусы-такси. Никаких признаков того, что за нами кто-то следит. Контраст этой части страны по сравнению с Кейптауном был разителен — здесь, по эту сторону Белой реки, господствовали яркие цвета. Зелень листвы бесконечных деревьев, кроваво-красные цветы и темно-красная, цвета красного дерева, кожа людей, которые стояли за прилавками придорожных лотков. Уродливые, намалеванные от руки вывески с названиями, ценниками; многочисленные указатели гостиниц, частных и государственных заповедников и мест отдыха, где можно было остановиться на ночлег.
Эмма руководила мной. Мы нашли шоссе R538 и покатили по нему. Сначала мы ехали молча.
Когда наконец назрел вопрос, я не удивился. Ни одна женщина не в силах подавить свое любопытство относительно некоторых вещей.
— Это звонила ваша… — секундная пауза, свидетельствующая о том, что она — человек широких взглядов, — подруга?
Я понимал, что она имеет в виду, но притворился полным невеждой.
— Та дама, которая звонила только что? — беззаботно прощебетала Эмма в таком нейтрально-дружеском стиле, который выдает простое любопытство.
Ей просто интересно. И вовсе не обязательно она обманывает. Просто так устроены мозги у женщин. Они используют такие сведения для того, чтобы расцветить общую картинку. Если у тебя есть подружка, ты не можешь быть полным психопатом. Настоящее искусство — ответить так, чтобы избежать последующих расспросов. Чем она занимается? (Определение твоего статуса и статуса твоей подружки.) Давно ли вы с ней вместе? (Выяснение уровня отношений.) Как вы познакомились? (Удовлетворение потребности в романтике.)
Я ухмыльнулся и издал неопределенный возглас. Трюк срабатывал всякий раз, так как намекал любопытным, что это не такая подружка, о которой стоит распространяться, и вообще моя личная жизнь никого не касается. Эмма приняла мой ответ мужественно.
Мы ехали через Нсикази, Легогото, Манзини, маленькие деревушки, застроенные убогими лачугами. Их обитатели беспокойно слонялись по узким улочкам, несмотря на удушающую жару. Дети сидели на корточках в пыли у дороги или купались в речке под мостом.
Эмма посмотрела влево, на горизонт.
— Как называется та гора? — Она была полна решимости продолжать разговор.
— Марипскоп, — ответил я.
— Я думала, вы не знаете эти края.
— Я не знаю дорог.
Она смотрела на меня выжидательно.
— Когда министры прилетают на выходные отдохнуть в парке Крюгера, самолеты садятся в Худспрёйте. Там военный аэропорт.
Она снова посмотрела на гору:
— Леммер, скольких министров вы охраняли? — Она осторожно добавила: — Если, конечно, вам можно рассказывать..
— Двоих.
— Вот как?
— Министра транспорта, а потом — министра сельского хозяйства. В основном — министра сельского хозяйства.
Она смерила меня пристальным взглядом. Она не произнесла ни слова, но я понял, о чем она думает. Значит, она на самом деле не очень рискует. Ее телохранитель — невооруженный бывший охранник министра сельского хозяйства. Ее жизнь вне опасности.
— Я ищу инспектора Джека Патуди, — сказала Эмма дежурной в полицейском участке Худспрёйта.
Дюжая женщина в полицейской форме и глазом не моргнула.
— Не знаю такого.
— По-моему, он здесь работает.
— Нет.
— Он занимается убийствами в Коковеле. — Эмма говорила дружелюбно и весело, как будто дежурная ей очень нравилась.
