— Только ради тебя.
Она двигается прочь, и я кричу ей вслед.
— Знаешь, ты так и не сказала мне своё настоящее имя.
Она улыбается.
— Знаю. Нам нужно просто как-нибудь найти друг друга в пути, и тогда я скажу тебе.
И она уходит.
— Вау. Прогуляться с тобой было настоящим толчком для эго. — Говорит Касабян. — Быть отбритым дважды за вечер. Даже у меня получается лучше с этими извращенками девицами-готами.
— Выпей, Альфредо. Надеюсь, никто ни начнёт держать в твоей сумке свои грязные носки.
Я встаю и направляюсь прочь от стойки.
— Куда ты идёшь?
— В мужскую комнату. Помнишь, что это такое?
— Смешно. Когда вернёшься, не хочешь вынести меня наружу покурить?
— Почему нет?
В мужском туалете я получаю обычные странные взгляды узнавания и любопытства. Не только от гражданских. Таящиеся пялятся точно так же.
— Если кому-то из вас прямо в эту секунду нужен автограф, мне придётся дать его мочой.
Обычно это прекращает вечеринку с просмотром.
Когда я выхожу из мужского туалета, маршал Джулия ждёт меня.
— Не волнуйтесь, офицер. Я вымыл руки.
Она кивает и окидывает меня взглядом.
— Знаешь, ты стоил мне работы.
— Поговори об этом с Аэлитой. Или Уэллсом. Кроме того, я думал, ты работаешь на Национальную безопасность. Какое к тебе отношение имеет то, что Стража прощай, детка, прощай [336]?
— Когда Стражи не стало, Вашингтон запаниковал и сжёг всю нашу деятельность здесь. Они всех распустили.
— И теперь ты бродишь по сельской местности, как Ронин. Если ищешь денег или сочувствия, то у меня нет ни того, ни другого.
— Я здесь не за этим. Я не хочу, чтобы мы были врагами.
— Я не умею играть в бридж, так что не проси менять быть твоим четвёртым.
— Я открываю собственное детективное агентство. Мой отец был частным детективом, так что опыт у меня есть. Если всё выгорит, думаю, может, я смогу время от времени подбрасывать тебе работёнку.
Я прислушиваюсь к её сердцу и слежу за её глазами. Она говорит серьёзно. Её душа мерно пульсирует в груди, мерцая серебром. Хороший цвет. Не со всеми всё так ясно.
— Почему бы и нет? Я сейчас больше ничем не занят. Но никаких убийств. И я не занимаюсь делами о разводах. Никаких подглядываний в окна. Но если у тебя будет что-то необычное, чем, ты считаешь, я мог бы заняться, то почему бы и нет.
— Тогда ладно.
Она поворачивается и обводит взглядом бар.
— Я всё слышала об этом месте. Некоторые другие маршалы пробирались сюда. Некоторые девушки Саб Роза, которых я знала по школе. Я никогда по-настоящему не верила, когда они говорили, что Таящиеся и люди могут вот так тусоваться вместе.
— Ты должна увидеть его вечером игры в лотерею.
— Ты ведь не думал на самом деле, что всё будет так просто?
— Что?
— Ты собирался прогуляться сюда с Друджем и положить меня поперёк своих коленей, словно плохого мальчика? Забавно.
Маршал Джулия шевелит губами, но слышится голос Мейсона. Её глаза мертвы и пусты.
— Да, это я. Извини, что не могу присутствовать лично. Это лучшее, на что пока способен мой маленький самодельный ключ.
Затем поднимается зверочеловек нагуаль.
— Уж поверь. Я всё время работаю над новыми и лучшими ключами. И пока Люцифер пудрит носик, это сильно облегчает мне работу.
Подходит гражданский в футболке с логотипом софтверной компании.
— Слышал, ты прошлой ночью скормил големам целую семью. Рад за тебя. Мы всегда были больше похожи, чем вы с Элис хотели признавать.
Открывает рот девушка в кожаной куртке, которую той ночью пытался укусить Спенсер Чёрч.
— Хотел бы я быть там, чтобы посмотреть, как ты скармливаешь зетам Мамочку и мальчика. Сколько потребовалось времени на то, чтобы их съесть?
Я хватаю девушку.
— С Друджем или нет, я собираюсь убить тебя. Жестоко.
Снова маршал Джулия.
— Ты знаешь, где я. Оставлю для тебя включённым свет.
Они уходят, некоторые в туалет, некоторые обратно к стойке, словно ничего и не было.
— Не волнуйся. Я не буду просить тебя делать ничего скучного и обыденного, — говорит маршал.
Она улыбается мне. Я пристально смотрю ей в глаза, ища Мейсона. Она перестаёт улыбаться.
— Что не так?
— Ничего. Я просто слишком много выпил. Пойду прогуляюсь наружу.
— Прежде, чем уйдёшь, дай мне свой номер.
Я называю его ей и направляюсь обратно к барной стойке.
— Если что-то подвернётся, я позвоню.
— Давай. Удачи с агентством.
Я подхожу к стойке, чтобы забрать Касабяна, но когда он видит меня, то качает головой и переводит взгляд обратно на болтающую с ним ламию. Я оставляю его наедине с его суккубом и выхожу наружу.
Стреляю сигарету у пары молодых пьяных парней из долины с асимметричными стрижками и фальшивыми удостоверениями личности в карманах.
— Ты тот самый парень? — спрашивает один из них.
— Какой парень?
— Сэндмен. Ты тощий, и у тебя все эти шрамы.
— Как и дома соседский ребёнок. У него нарушение питания, и он всё время падает с велосипеда.
Парень из Долины разражается смехом, возбуждённым нервным смехом ребёнка, не уверенного, всё хорошо или нет. Другой мальчик хватает его и что-то шепчет.
— Можно взглянуть на твой нож?
— Слышали, он по-настоящему большой.
Они оба складываются пополам от смеха.
— А вам, молодые люди, не нужно быть дома в кроватке? Разве завтра не в школу?
— Школа сгорела дотла. Мы проводим занятия онлайн. — отвечает тот, кто дал мне сигарету.
— Надеюсь, это не один из вас, плохих парней, спалил её.
— Хотелось бы. Мы бы стали героями.
Никто из мальчиков не замечает собирающуюся позади них небольшую группу. Бесшумно подкрадываться к гражданским — это то, что у них лучше всего получается.
Самый высокий, худой и бледный, как привидение, наклоняется к одному из мальчиков.
— Прошу прощения.
Парень вздрагивает и врезается в своего друга.
— Мы бы хотели поговорить с мистером Старком.
Тот, что с сигаретами, смеётся и говорит: «Но он собирался показать нам свой большой нож».
Бледный человек опускает лицо на один уровень с мальчиками. Белки его глаз вспыхивают кроваво-красным, а затем темнеют до черноты. Мальчики направляются обратно в бар.
— Не кусайте никого из них, ладно? Они просто немного пьяны. И мне даже думать не хочется о том, чтобы охотиться на ещё одного из ваших молодых.
— Мы ценим это, — говорит главный вампир. — И мы признательны, что ты так быстро уладил недавние неприятности. Как, я уверен, ты догадываешься, от зомби нам мало проку, и мы благодарны, что они исчезли. Мы, Тёмные Вечные, надеемся, что ты примешь это с нашим восхищением и благодарностью.
Он протягивает мне кейс «Халлибёртон» из полированного алюминия. В голливудских триллерах с дорогими звёздами и дерьмовыми сценариями такие носят шпионы и миллиардеры. Я щёлкаю застёжками и заглядываю внутрь.
Кейс заполнен аккуратно уложенными стопками стодолларовых купюр.
— Мы также надеемся, что в будущем ты вспомнишь, кто помог тебе в трудные времена.
— Уж поверьте, не забуду.
— Ещё мы надеемся, что ты используешь часть наличных, чтобы снова открыть «Макс Оверлоуд». Вот Кларис любит спагетти-вестерны, а Эд — фанат Болливуда. Что до меня, то мне нравятся старые ужастики «Юнивёрсал».
— Как тебе «Человек-волк»?
— Ненавижу этого маленького стервозного нытика.
— Хороший ответ. Ты только что получил бесплатный прокат.
Он «даёт пять» Эду.
— Доброй ночи, — говорит главный вампир, и вся группа исчезает в ночи, в чём ещё хороши вампиры.
Я забрасываю Касабяна в нашу комнату в «Макс Оверлоуд» около 5 утра. По дороге домой я даже не потрудился поместить его обратно в его сумку для боулинга. Тот, кто в этот час слоняется по улицам, заслуживает того, чтобы увидеть распевающую «Приятные вибрации» [337] отрезанную голову. Он засыпает тут же, как только я кладу его. Я раньше никогда не видел его пьяным. Я даже не знал, что он может напиться.
