– Сюда, – указал я.
Тереза не двинулась с места. Я протянул руку. Она ее взяла. Ее кожа была сухой и теплой.
– Пойдем, – сказал я. – Не смотрите на того, кто лежит на полу.
Мы вышли из камеры, и я на минуту отпустил Терезу. Втащил в камеру бесчувственного Троя, закрыл дверь и запер ее на замок. Снова взял Терезу за руку и повел ее к лестнице. Она была совершенно покорна. Смотрела прямо перед собой и шла следом за мной. Завернув за угол, мы прошли мимо стиральной машины. Мимо тренажерного зала. Тереза держала меня за руку, словно мы были влюбленной парочкой. На ней было шелковое платье с кружевами. Я чувствовал себя так, словно направляюсь на выпускной бал. Держась за руки, мы подошли к лестнице. Поднялись наверх.
– Подождите здесь, – сказал я. – Никуда без меня не ходите, хорошо?
– Хорошо, – прошептала Тереза.
– И не произносите ни звука, хорошо?
– Не буду.
Оставив ее на верхней ступеньке, опирающуюся на перила, освещенную голой лампочкой под потолком, я закрыл перед ней дверь. Осторожно осмотрел коридор и направился на кухню. Там по-прежнему возились ребята из службы доставки.
– Это вы Кист и Мейден? – спросил я.
Тот, что стоял ближе ко мне, кивнул.
– Пол Кист, – представился он.
– Крис Мейден, – сказал второй.
– Пол, мне нужно переставить ваш фургон, – сказал я.
– Почему?
– Потому что он стоит на дороге.
Пол Кист удивленно посмотрел на меня.
– Вы же сами сказали поставить его там.
– Поставить, но не оставлять.
Пожав плечами, он подошел к столу и взял ключи.
– Как скажете.
Взяв ключи, я вышел на улицу и заглянул в кузов фургона. Вдоль стен с обеих сторон были металлические полки, для подносов с продуктами. Между ними оставался узкий проход. Окон не было. То что нужно. Оставив задние двери открытыми, я сел за руль и завел двигатель. Сдал назад до круга перед крыльцом, развернулся и подъехал задом к дверям кухни. Теперь фургон смотрел в нужную сторону. Я заглушил двигатель, оставив ключи в замке зажигания. Вернулся на кухню. Металлодетектор пискнул.
– Что будет на ужин? – спросил я.
– Люля-кебаб из баранины, – сказал Мейден. – С рисом, кускусом и пюре из нута. На закуску голубцы из виноградных листьев. На десерт пахлава. С кофе.
– Это блюда ливийской кухни?
– Арабской. На Востоке это едят везде.
– В свое время я покупал все это за один доллар. А вы берете пятьдесят пять.
– Где? Здесь, в Портленде?
– В Бейруте, – сказал я.
Выйдя в коридор, я осмотрелся по сторонам. Все тихо. Открыл дверь, ведущую в подвал. Тереза Даниэль ждала меня, не двинувшись с места, словно автомат. Я протянул руку.
– Пошли.
Она вышла ко мне. Я закрыл за ней дверь. Провел ее на кухню. Кист и Мейден удивленно уставились на нас. Не обращая на них внимания, я вывел Терезу через черный вход. Подвел к фургону. Она дрожала от холода. Я помог ей забраться в кузов.
– Теперь ждите меня здесь, – сказал я. – Сидите тихо. Хорошо?
Она молча кивнула.
– Я закрою дверь, – продолжал я.
Тереза снова кивнула.
– Скоро я вас отсюда выпущу.
– Спасибо, – наконец нарушила молчание она.
Закрыв двери фургона, я вернулся на кухню. Остановился и прислушался. Из обеденного зала доносился гул голосов. Все по-прежнему звучало совершенно нормально.
– Когда они начнут? – спросил я.
– Через двадцать минут, – ответил Мейден. – Когда закончат аперитивы. Между прочим, в пятьдесят пять долларов входит шампанское.
– Ладно, не обижайтесь.
Я взглянул на часы. Прошло сорок пять минут. Осталось пятнадцать.
Впереди самое главное.
Я вернулся на улицу, на холод. Сел в кабину фургона и завел двигатель. Медленно поехал вперед, обогнул угол особняка, развернулся на кругу, медленно проехал по дорожке. Прочь от дома. К воротам. Выехав на дорогу, я нажал на газ. На большой скорости прошел все повороты. Резко затормозил рядом с «торесом» Виллануэвы. Выскочил из кабины. Виллануэва и Даффи бросились ко мне навстречу.
– Тереза в кузове, – сказал я. – С ней все в порядке, но только она по уши накачана наркотиками.
Даффи прыгнула мне на шею, стискивая в объятиях. Виллануэва распахнул задние двери. Тереза буквально вывалилась ему в руки. Он подхватил ее словно ребенка. Затем Даффи вырвала у него Терезу, и Виллануэва в свою очередь принялся тискать меня.
– Вам надо отвезти ее в больницу, – сказал я.
– Мы отвезем ее в мотель, – сказала Даффи. – Мы вынуждены действовать как частные лица.
– Ты точно уверена, что так будет лучше?
– С Терезой все будет в порядке, – заверил меня Виллануэва. – Похоже, ей дали «руфи». Наверное, получили препарат у своих дружков-наркоторговцев. Действует он недолго. Быстро вымывается из системы.
Даффи обнимала Терезу будто родная сестра. Виллануэва тискал меня в объятиях.
– Элиот убит, – сказал я.
Это стало холодным душем.
– Как только приедете в мотель, звоните в БАТО, – сказал я. – Если я не позвоню вам раньше.
Они молча посмотрели на меня.
– А сейчас я еду назад.
Развернувшись, я поехал назад. Впереди показался особняк. Во всех окнах горел яркий желтоватый свет. Прожектора над стеной в дымке сияли голубоватым заревом. Фургону приходилось бороться со встречным ветром. «Переходим к плану Б, – решил я. – Куинн мой, а об остальных пусть болит голова у БАТО».
Остановившись в дальнем конце круга, я сдал задом вдоль особняка. Остановился перед кухней. Вышел из кабины, обогнул дом и отыскал свой плащ. Развернул «Убедительные доводы». Надел плащ. Он был мне нужен. Заметно похолодало, а приблизительно через пять минут мне предстояло снова тронуться в путь.
Подойдя к окнам обеденного зала, я заглянул внутрь. Но кто-то опустил шторы. Разумно. На улице бушевала непогода. Обеденный зал будет выглядеть лучше с закрытыми шторами. Более уютно. На полу восточные ковры, стены обшиты деревом, на льняной скатерти столовое серебро.
Взяв «Убедительные доводы», я вернулся на кухню. Металлодетектор пронзительно взвизгнул. На столике выстроились в ряд десять тарелок с голубцами из листьев винограда. Листья казались темными, маслянистыми и жесткими. Я умирал от голода, но не мог позволить себе съесть хотя бы один голубец. С нынешним состоянием моих зубов это было невозможно. Я прикинул, что благодаря Поли мне придется целую неделю питаться одним мороженым.
– Подождите подавать блюда минут пять, хорошо? – сказал я.
Кист и Мейден уставились на ружья.
– Ваши ключи, – сказал я.
Я бросил их на столик рядом с тарелками с голубцами. Они мне больше не нужны. У меня были ключи, которые дал мне Бек. Я рассчитывал выйти из особняка через парадную дверь и воспользоваться «кадиллаком». Так будет быстрее. И комфортабельнее. Я взял со стола нож. Прорезал им отверстие в правом кармане плаща, такое, чтобы просунуть под подкладку ствол «Убедительного довода». Я убрал в эту импровизированную кобуру ружье, из которого был убит Харли. Взял другое в обе руки. Сделал вдох, набираясь сил. Вышел в коридор.
Ошеломленные Кист и Мейден следили за мной. Первым делом надо было проверить туалетную комнату. Нет смысла устраивать представление, если Куинна нет в обеденном зале. Но в туалетной комнате было пусто.
Дверь в обеденный зал была закрыта. Еще раз набрав полную грудь воздуха, я пнул дверь ногой, шагнул вперед и выпустил два «Бреннеке» в потолок. Они произвели действие шоковых гранат. Сдвоенный выстрел прогремел оглушительно громко. Вниз посыпался дождь штукатурки и деревянных щепок. Комната заполнилась дымом и пылью. Все присутствующие застыли словно изваяния. Я навел ружье Куинну в грудь. В дальних уголках замерли отголоски выстрелов.
– Помнишь меня? – спросил я.
Наступившую тишину разорвал пронзительный крик Элизабет Бек.
Я сделал еще шаг вперед, держа дуло направленным на Куинна.
– Помнишь меня? – повторил я.
Одна секунда. Две. Его губы зашевелились.
– Я видел вас в Бостоне, – сказал наконец Куинн. – На улице. В субботу вечером. Кажется, две недели назад.
– Даю еще одну попытку, – сказал я.
Его лицо оставалось абсолютно пустым. Он меня не помнил. «Ему поставили диагноз амнезия, – сказала Даффи. – Что было естественно вследствие травмы. Врачи считали, он действительно мог ничего не помнить о самом несчастном случае и предшествующих двух-трех днях».
– Я Ричер, – сказал я. – Я хочу, чтобы ты меня вспомнил.
Куинн беспомощно посмотрел на Бека.
– Ее звали Доминик, – сказал я.
Он снова повернулся ко мне. Уставился, широко раскрыв глаза. Теперь он наконец понял, кто я такой. Его лицо изменилось. Кровь схлынула, уступив место ярости. И страху. Шрамы от пуль 22-го калибра побелели. Я подумал было о том, чтобы выстрелить точно между ними. Сделать это будет весьма непросто.
