— Хорошо, если вы уверены, что это даст какие-нибудь результаты.
— Это ведь единственная имеющаяся у нас зацепка. Кроме того, к вечеру мы вернемся.
Поразмыслив, Бродка согласился.
Едва он положил трубку, как услышал, что возле дома кто-то хлопнул дверью автомобиля. Он выглянул наружу и в свете фонаря разглядел графиню Маффай. Рядом с ней была собака, довольно большая.
— Я помешала вам отдыхать? Мне очень жаль! — крикнула она издалека. Женщина была обвешана сумками и пакетами. Бродка вышел ей навстречу, чтобы помочь донести покупки. Собака зарычала, однако вскоре признала в нем друга.
— Вовсе вы не помешали, — приветливо ответил Бродка. — Я один, и любой неожиданный звук слышу очень чутко.
Графиня поблагодарила Бродку за помощь. Пока они шли к дому, она принялась объяснять причину своего приезда.
— Знаете, — сказала Мирандолина, — я не могу выносить Рим более пяти дней. Потом мне нужно уезжать из города, чтобы надышаться вволю. А где ваша жена, синьор Бродка?
— Она поехала в Германию, по делам, — подчеркнуто спокойно ответил он, — и пока неясно, когда вернется.
Поднимаясь по лестнице вслед за графиней, Бродка невольно смотрел на ее длинные ноги в льняных брюках.
— Вам ведь не помешает, если я останусь на пару дней? — спросила Мирандолина. — Лоенгрин, мой пес, очень хорошо воспитан.
— Ну что вы, графиня, — ответил Бродка. — Дом достаточно велик. А как ваш пес получил столь необычное имя?
— Собака — единственное, что мне оставил муж. Он полагал, что немецкую овчарку должны звать Лоенгрин.
— Кстати, куда же он подевался? — спросил Бродка, когда они добрались до квартирки графини, располагавшейся в мансарде. — Я имею в виду пса.
— Не стоит о нем беспокоиться. Он входит в дом только тогда, когда его зовут. У Лоенгрина есть будка в саду. Вы, скорее всего, просто не заметили ее.
— Наверное, — ответил Бродка и протянул графине пакеты с покупками. — Ну, желаю вам хорошо отдохнуть.
Графиня Маффай поблагодарила его. Бродка спустился вниз и снова сел на террасе.
Над озером собиралась гроза. Внезапно налетел сильный ветер. Бродка убрал стол и запер двери террасы. Затем он пошел в спальню, расположенную на втором этаже, и выглянул в окошко на улицу.
Гроза шла над виноградниками, и листья шуршали, словно морские волны. Время от времени сверкали молнии, на долю секунды озаряя мягкие холмы белым мерцающим светом. Со стороны гор доносились мощные раскаты грома. Озеро, обычно зеркально гладкое, стало черным, как смоль, и выглядело угрожающе, словно врата ада.
Бродка с восхищением наблюдал за игрой природы. Еще с детских лет он любил грозу и никогда не боялся молнии и грома. Грозы были для него всего лишь грандиозным спектаклем.
Наконец он отвернулся от окна и в полутьме нащупал маленькую лампу, стоявшую на ночном столике. Однако она не зажглась. Когда неверный свет молнии на мгновение озарил комнату, Бродка, словно сомнамбула, вытянул руки вперед и пошел к выключателю возле двери. Но и этот выключатель не работал: очевидно, не было тока.
В этот момент раздался стук в дверь. Бродка обернулся. Сначала он подумал, что ему показалось, но когда стук стал громче, спросил, вглядываясь в темноту:
— Кто там?
— Синьор! Это я! Мирандолина! — обычно хриплый голос графини звучал испуганно.
Бродка пробрался обратно к двери и открыл ее.
— Мне страшно, — услышал он голос графини. Это прозвучало настолько трогательно, что Бродка усмехнулся.
— Но, графиня, — сказал он, — не стоит так бояться грозы… Он не успел договорить, когда над домом сверкнула молния, за ней последовал оглушительный раскат грома — такой, что задрожала земля. Мирандолина бросилась Бродке в объятия. Он с удивлением заметил, что графиня была обнажена. Бродка чувствовал ее грудь, ее живот, ее бедра, — и это было так волнующе.
Несколько минут они так и стояли в темной комнате. Каждый раз, когда сверкала молния, Мирандолина вздрагивала, словно по ней прохаживались плеткой.
— Пожалуйста, не сердитесь на меня, — прошептала она после того, как буря немного утихла. — Я с детства панически боюсь грозы. Вы ведь не сердитесь на меня?
О нет, хотел сказать Бродка, в жизни которого бывали и менее приятные ситуации, чем эта. Признаться, он был бы не против, если бы гроза продлилась. Однако он вежливо ответил:
— Если я смог помочь вам хоть немного противостоять страху, графиня…
— Мирандолина, — сказала женщина и улыбнулась.
Раскаты грома удалились в сторону города, и в комнате внезапно вспыхнул электрический свет. Но Мирандолина, похоже, не хотела замечать этого. Она по-прежнему стояла, прижавшись к Бродке, и не открывала глаз.
Что касается Александра, то у него неожиданно появилась возможность разглядеть высокую стройную женщину в большом зеркале над комодом, к которому она стояла спиной. Он с восхищением смотрел на ее белоснежное тело и наслаждался прекрасным зрелищем, словно вуайер.
Он испугался, когда Мирандолина внезапно спросила:
— Я вам нравлюсь, синьор?
Она почувствовала, что Бродка вздрогнул. Он же, застигнутый врасплох, растерянно пробормотал:
— Простите, графиня.
Мирандолина открыла глаза. По-прежнему обнимая Бродку за шею, она подмигнула ему и весело произнесла:
— Это я должна извиниться, синьор, что поставила вас в такое неловкое положение. Но при первых же звуках грома я теряю голову.
Бродка рассмеялся.
— Интересно, что бы вы делали, если бы меня здесь не было?
— Умерла бы от страха, — ответила графиня, еще теснее прижимаясь к нему.
Бродка откашлялся.
— Это была бы большая потеря для мужчин, — сказал он и, выдержав небольшую паузу, добавил: — Гроза уходит. Может, подскажете, как нам выйти из этой ситуации?
— Вам неприятно мое поведение?
— Не в этом дело, но… от волнения вы, очевидно, не заметили, что на вас ничего нет.
— Знаю. Закройте глаза и отвернитесь.
— Что это значит? — спросил Бродка. — Если я не ошибаюсь, вы забыли прихватить с собой одежду.
— Ну пожалуйста, — сказала Мирандолина.
Бродка выполнил ее требование. Через пару минут он осторожно обернулся и увидел, что Мирандолина сидит на кровати. Откинувшись назад и упершись локтями в постель, она неотрывно смотрела на него. На лице женщины застыла обольстительная улыбка. Она поманила его к себе. Затем медленно поставила на колени, развела бедра, обвила руками его шею и притянула голову Александра к себе.
— Теперь ты понимаешь, что это значит?
С момента развода Мирандолина ни разу не спала с мужчиной, и ей даже не хотелось этого. Но теперь она испытывала непреодолимое желание. Она провела рукой по волосам Бродки, по-прежнему стоявшего перед ней на коленях, и ему вдруг показалось, что мысли о Жюльетт уходят из его памяти. Бродка поцеловал графиню в губы, шею, стал ласкать ее груди языком. Она часто дышала, наслаждаясь его нежностью.
Бродка чувствовал ее желание, и это подстегнуло его страсть. Он крепко схватил Мирандолину за тонкие запястья, завел их ей за голову и прижал женщину к постели. Сначала Бродка взял ее нежно, но дикие, безудержные движения Мирандолины возбудили его, раздразнили, и он стал любить ее с такой силой, что она начала вскрикивать, как будто впервые спала с мужчиной.
Когда они, утомленные, откатились друг от друга и лежали, тяжело дыша и глядя в потолок, на котором отражался свет ночника, Мирандолина сказала:
— Можно тебя кое-что спросить?
— Да, конечно.
— Эта молодая женщина, с которой ты здесь живешь…
— Я не женат на ней, — перебил ее Бродка. — Мы — свободные люди, я и она.
— А почему вы тогда тут прячетесь?
Бродка удивленно поглядел на Мирандолину.
— Откуда ты знаешь?
— Нетрудно заметить, что вы здесь не в отпуске. Что-то не так с твоей подругой? Или мне не стоило спрашивать?
Не отрывая взгляда от игры теней на потолке, Бродка призадумался.
— Конечно, спрашивай, — сказал он наконец, — только я не смогу тебе ответить. Если бы я мог, все мои проблемы были бы решены. Ты права. Я скрываюсь здесь. Скрываюсь от организации, которая не менее опасна, чем мафия. В состав ее входят кардиналы и другие духовные лица.
— А что у тебя за дела с этими людьми?
Бродка в двух словах рассказал ей свою историю.
— Поэтому мы и поселились на твоей вилле, понимаешь? — закончил он. — Здесь я чувствую себя в относительной безопасности.
Мирандолина погладила Бродку по волосам. Она не совсем поверила ему, поскольку у его истории был некий… приключенческий налет. И все же она сказала:
— Бедный Бродка.
Это прозвучало как-то странно, Бродке показалось, что его жалеют, чего он терпеть не мог. И все же он наслаждался ее нежными прикосновениями.
