Виктор Пронин - Ошибка в объекте

— Кто оставался?

— Трудно сказать наверняка… Могу ошибиться… Оставался, конечно, Жигунов, его сын, товарищ сына… Да и квартиранты Жигунова, муж и жена.

— Кто еще? — спросил Демин.

— Высокий, красивый, молодой… Одет… Хорошо одет. Длинные вьющиеся волосы. Он хорошо подстрижен, это я заметила. Знаете, нынче длинноволосые кажутся неряшливыми, а у этого волосы в порядке. Мне показалось, что он вроде пришел не к старику, а к квартирантам…

— Раньше вы не встречали его у Жигунова?

— Я вообще была в этом доме первый раз.

— Что было дальше? Как вы провели оставшийся вечер?

— Мы тут же разошлись по домам. Вернее, Тамаз пошел на переговорный пункт, ему нужно было созвониться с родными, а я направилась домой. Дочка, мать… Забот хватает.

— Тетрадзе мог без вас вернуться к Жигунову?

— Вряд ли… Хотя… Почему бы и нет? Но я не думаю, мне кажется, я убедила его, что возвращаться бесполезно.

— Все. Спасибо, Галина Михайловна. С вами приятно было поговорить.

— Чем же доставила вам такое удовольствие?

— Не все здесь отвечают на вопросы, многие норовят свои задать… Позовите, пожалуйста, Тетрадзе, а то он там заскучал, наверно.

— Он не скучает,— засмеялась Мухина.— Он бегает по коридору.

— Вы действительно не знаете, какие у него дела с Жигуновым?

— Конечно, знаю,— сказала Мухина уже от двери.— Но это его дела, пусть он сам о них и расскажет.

— Разумно,— пожал Демин плечами.— Ничего не скажешь.

Тетрадзе вошел в кабинет быстро, порывисто, будто там, в коридоре, его долго сдерживали, но вот он вырвался и смог проскочить в дверь до того, как его снова схватили.

— Садитесь.— Демин показал на стул.— Поговорим.

— Прежде всего мне хотелось бы знать…

— О! Мне хочется знать не меньше вашего.

Тетрадзе нахмурился, пошевелил усами, словно услышал нечто озадачивающее. Придвинул стул поближе к столу, сел, сцепил пальцы рук.

— Послушайте, товарищ… Я слышал, что дом Жигунова сгорел? Это верно?

— Сгорел,— кивнул Демин.— Не совсем, правда, кое-что осталось, но пожар был серьезный. А почему вас интересует дом, а не сам Жигунов?

— Потому что дом хороший, а хозяин этого дома, Жигунов, плохой. Бесчестный, жадный… Очень нехороший человек. Он говорит — покупай дом. Хорошо, покупаю. Он говорит — многие хотят купить, давай задаток, а дом получишь через год. Сказал, что хочет перебраться к жене, поэтому дом продает. Я дал ему тысячу рублей. А потом дал еще тысячу рублей. Всего — две тысячи. Он эти деньги пропил. Водку купил на мои деньги! И говорит — вот помру, дом будет твой. А когда он помрет?

— Я не могу ответить на этот вопрос. Не знаю, когда он помрет,— ответил Демин, с трудом сдерживая улыбку.

— Нет-нет! Я не хочу, чтобы он умирал, пусть живет на радость своим детям. Но меня обманул. Говорит, что жена не хочет его к себе брать. И правильно. Такого человека нельзя в дом пускать. Я спрашиваю — а деньги? Он говорит — как только у него будут две тысячи, он мне их отдаст. И смеется. Вы знаете, почему он смеется? Потому что у него никогда не будет две тысячи. И одна тысяча не будет. Зачем он так сделал? Зачем обманул? Зачем смеется? — глаза Тетрадзе сверкали гневом и обидой.

— Жигунов сейчас в больнице,— сказал Демин как можно мягче.— Он в тяжелом состоянии.

— Мне его жаль, но все равно он плохой человек.

— У вас остались его расписки?

— Расписки остались, а денег нет, дома нет! Он думает что если я — Тетрадзе, то у меня мешок денег. У меня нет мешка денег и никогда не было. И не будет.

— Значит, вы утверждаете, что Жигунов, пообещав продать вам свой дом и взяв задаток две тысячи рублей, деньги не возвращает и дом продавать отказывается? Правильно?

— Вот хороший человек! — с восторгом воскликнул Тетрадзе.— Сразу все понял.

— Послушайте теперь меня,— сказал Демин.— В жилищном законодательстве я разбираюсь плохо. У меня другая специальность. Но мне кажется, что ваши дела плохи. У Жигунова есть сын, есть жена, и они являются прямыми наследниками. Выживет ли старик, трудно сказать. Признает ли суд действительными расписки, которые он дал,— тоже вопрос сложный. И говорить сейчас об этом не будем. Поговорим о другом. Вы вчера были у Жигунова?

— Был. И на прошлой неделе был, и месяц назад был…

— Подождите. Вчера были. Кого вы там видели?

— Там был настоящий этот… кошкин дом. У Жигунова день рождения, гости, все говорят, все смеются, а мне смеяться не хочется.

— Вы пришли к Жигунову, чтобы потребовать свои деньги?

— А что же, я пришел с праздником его поздравлять? Подарки ему я должен принести?

— Что он ответил?

— Ничего не ответил. Он сделал вот так,— Тетрадзе поднялся и развел руки в сторону.— Надо понимать, что денег у него нет. А водку пить, гостей собирать деньги есть?

— Да, Жигунов поступил нехорошо. Поговорить вам не удалось?

— Какой разговор,— поморщился Тетрадзе.— Эти гости то поют, то ругаются, Жигунов пьяный… Мы были у него с женщиной, это очень хорошая женщина. Я ей говорю — давай поженимся, а она отвечает — надо подумать. Зачем думать? О чем думать? Твой ребенок — мой ребенок, твоя мать — моя мать.

— Она прекрасно к вам относится,— сказал Демин доверительно.— Очень хорошие слова о вас говорила.

— Правда?! — Тетрадзе вскочил и уже хотел было выбежать из кабинета, но Демин остановил его.

— Постойте, там, кажется, был еще один гость?

— Ах, этот молодой человек!

— Каков он из себя, во что одет, как выглядит?

— Он выше меня на голову,— улыбнулся Тетрадзе.— Я не очень высокий человек, и мне всегда кажется, что высокие на меня поглядывают без должного уважения,— он расхохотался.— И этот человек тоже…

— Он с усами?

— Нет никаких усов. Судя по его возрасту, они, возможно, у него еще и не растут.

— Даже так? — удивился Демин.

— Если ему и есть двадцать лет, то не больше.

— Сколько раз вы вчера заходили к Жигунову?

— Один раз…— Впервые за весь разговор Тетрадзе замялся.— С Галиной Михайловной заходили, она может подтвердить, если вы не верите… А почему вы об этом спрашиваете?

— Многие в тот вечер по нескольку раз выходили, снова заходили… Кто за водкой бегал, кто просто свежим воздухом подышать. А вы, значит, только один раз?

— Да,— кивнул Тетрадзе.— Один раз.

Выходя из кабинета, Демин заметил в коридоре человека, который смотрел на него как-то слишком уж заинтересованно.

— Вы ко мне?

— Да, хотелось бы поговорит… Дело в том, что вы сегодня допрашивали мою жену… Борисихину.

— Это она вам велела подойти?

— Нет, она только рассказала о допросе… И мне показалось, что будет лучше, если прийти, не ожидая вызова.

Евгений Борисихин вошел в кабинет и остановился у двери. Среднего роста, чуть сутуловатый, он казался сдержанным, если не угрюмым. Его состояние можно было понять, как и положение — муж спивающейся жены, за которой приходится ходить по самым сомнительным местам.

— Садитесь,— Демин показал на стул.

— Спасибо,— Борисихин сел и отвернулся, словно все вопросы он уже знал наперечет и все они уже порядком ему надоели.

— Вчера вы были в доме Жигунова. Что вас привело?

— Что привело? — Борисихин хмыкнул.— Жену искал. Мы вдвоем с отцом пришли. Он подтвердит, если что… И нашли Зинку в доме.

— Почему вы говорите, что нашли? Вам пришлось ее искать? Она пряталась от вас? Вам позволили искать ее в чужом доме?

— Хм,— Борисихин, видимо, не знал, на какой вопрос отвечать, и, тяжело вздохнув, посмотрел на свои руки.— Вначале Дергачев сказал, что ее нет в доме. Я ему не поверил, потому что она частенько бывала у Жигунова, компашка там у них подобралась… Один другого стоит. А этот парень засмеялся и говорит… Он наверно, не знал, что я ее муж…

— Что же он сказал?

— Говорит, зря, дескать, я пришел, что на эту ночь он берет ее себе… И смеется. Я понял, что он вроде шутит, не стал заводиться. Слегка к нему приложился, чтоб на дороге не стоял… Ткнул его, он и сел в снег. Тогда я прошел в дом, ну и во второй половине нашел Зинку… Сапоги на подушке, юбка на батарее парового отопления…— Борисихин отвернулся к окну и сощурился, будто где-то там, за двойными рамами видел вчерашнюю картину.

— Теперь об этом парне. Кто он такой?

— Не знаю. Первый раз видел.

— Ваша жена сказала, что она его где-то раньше встречала.

— Возможно. У нее жизнь более насыщенная…— Борисихин помолчал.— В общем, вы меня понимаете.

— Каков он из себя?

— Высокий, выше меня. Черная куртка, кожаная или под кожу… Джинсы. На ногах — полусапожки… Это я обратил внимание, когда он упал в снег. Возраст… Двадцать с небольшим, так примерно.

— Он в доме свой человек?

— Да, наверно, можно так сказать… С Дергачевым был заодно, перешучивались насчет моей жены. Что-то их связывало… Или давно знакомы, или дела у них, или затевали что-то… Знаете, когда люди выпьют, это хорошо чувствуется. Им кажется, что они очень хитрые, а трезвому сразу в глаза бросается.