Роуз кивнул:
— Я получил кое-какую информацию о Бенито Пелати, которая, как мне кажется, тебе поможет. Но если я не вовремя…
— Ерунда. Неужели я похож на человека, который стал бы тебя выпроваживать? Кроме того, я как раз беседую с Бенито Пелати, и этот разговор ставит меня в тупик. Синьор Пелати либо вообще отказывается говорить, либо туманно намекает на какую-то тайну. Я пытался на него надавить — ничего не помогает.
— И он не делал никаких намеков на свою тайну?
— Если бы! Моя работа была бы в тысячу раз легче… Но он ни черта не хочет говорить… О, извини!
Роуз, как видно, не обращал внимания на богохульства. В противном случае ему трудновато пришлось бы в Техасе. Нигде так не чертыхаются, как там.
— А ты расспрашивал членов его семьи? Возможно, им что-нибудь известно. Я с ним лично никогда не встречался, поэтому мне трудно судить.
— Полагаю, его сыну было что-то известно. Вероятно, поэтому Бенито всадил две пули ему в грудь. Чтобы он ничего никому не разболтал.
Роуз перекрестился, услышав о судьбе Данте.
— А его телохранители?
— Они не говорят по-английски. У меня такое впечатление, что это было чуть ли не главным требованием при приеме к нему на работу. Оно позволяло Пелати сохранять необходимую секретность.
— Хитрец! Великолепный способ избежать утечки информации.
— Кстати, о хитрецах. У меня почему-то появилось подозрение, что тебе известен секрет господина Пелати. Поэтому-то ты и здесь?
Роуз пожал плечами:
— Возможно, возможно… Неисповедимы пути Господни.
«Слава тебе, всемогущий Боже!» — произнес про себя Дайал.
— Названная тайна как-то связана с Церковью? В этом суть шантажа? Он узнал что-то нехорошее о Церкви и решил подзаработать пару долларов?
— Ник, послушай, я не могу ничего тебе сказать. Ничего.
Дайал не мог удержаться от улыбки.
— Но…
Роуз расхохотался.
— Но, как мне кажется, если мне удастся заставить его заговорить на названную тему, самому не упоминая о ней…
— …то я получу все, что мне нужно, а ты сохранишь совесть чистой.
Кардинал кивнул:
— Именно так.
Дайал взглянул на часы и понял, что времени у них не так уж и много. Адвокаты Пелати прибудут с минуты на минуту.
— Хорошо, тогда нужно поторапливаться.
Роуз поднял руку.
— Не беспокойся и положись на меня.
Все еще с улыбкой на лице Дайал проследовал в комнату, за ним шел Роуз. Кардинал несколько раз видел Пелати в Ватикане, но никогда не беседовал с ним лично, в основном потому, что беседовать им было не о чем. Роуз все отдавал Церкви, ничего не требуя взамен. Пелати был его полной противоположностью. Роуз привык отдавать. Пелати — брать и отнимать. Ни того ни другого ничто не способно было изменить.
Пелати увидел, как кардинал и агент Интерпола вошли в комнату, и как будто очнулся от транса. Он сосредоточился на человеке в красном, и тот ответил ему таким же пристальным взглядом.
— Мистер Дайал, будьте добры, представьте мне вашего друга.
— Кардинал Джозеф Роуз из Ватикана. Он прибыл, чтобы проконсультировать меня по ряду вопросов, связанных с вашим делом, и я подумал, что он может присоединиться к нашей беседе.
— О? Вот как? Неужели я не устраиваю вас в качестве собеседника?
— Как раз напротив! У меня сложилось впечатление, что я не устраиваю вас как собеседник. Видите ли, вы постоянно говорите о чем-то мне неизвестном, поэтому мне пришлось прибегнуть к услугам эксперта, который поможет мне разобраться.
Пелати вызывающе ухмыльнулся:
— Этот человек — эксперт? По каким же проблемам? По проблеме Христа?
— Нет, — возразил Роуз. — Я эксперт по тайнам.
— Тайнам? И каким же? Моим, к примеру?
Роуз кивнул и сделал шаг к Пелати.
— О, превосходно! В таком случае нам предстоит чудесное развлечение. Пожалуйста, садитесь, ваше преосвященство. Мне не терпится услышать, что вам известно обо мне и моей тайне.
Роуз отрицательно покачал головой.
— Садиться нет необходимости. Я обещал Нику, что буду краток, и сдержу слово.
— Как угодно, ваше преосвященство… Всегда восхищался теми, кто держит слово.
Роуз подошел еще ближе.
— Как раз именно это меня всегда и беспокоило в тайнах. Ведь люди, как правило, редко держат слово, и, следовательно, тайна недолго остается тайной.
Пелати кивнул.
— Кардинал Роуз, осмелюсь спросить, что заставляет вас сообщать мне подобные банальности? Вы пытаетесь убедить меня в том, что вам известна моя семейная тайна? Я правильно вас понял?
— Напротив, я хотел убедить вас в прямо противоположном. Вы единственный, кому тайна известна. Она не известна никому, кроме вас. Вы меня слышите? Ни единой душе!
Пелати нахмурился. Подобного хода он не ожидал.
— И вы пришли, чтобы мне это сообщить?
Роуз улыбнулся, не сводя глаз со злобной физиономии собеседника. Его послал сюда Верховный совет для защиты Церкви, и он доведет дело до конца.
— Нет, я пришел сюда, чтобы увидеть выражение ваших глаз, когда я скажу, что… — кардинал вдруг выхватил из складок мантии пистолет, — …ваша тайна умрет сегодня.
Прежде чем Дайал смог осознать происходящее, Роуз приставил пистолет к голове Пелати и выстрелил.
Движимый инстинктивным импульсом, Дайал рванулся к Роузу, намереваясь вырвать у него оружие из рук, но кардинал опередил его. Отступив в дальний угол комнаты, Роуз приставил еще горячее дуло пистолета к своему виску и приказал Дайалу оставаться на месте.
— Не делайте этого! — крикнул Дайал. — Прошу вас, остановитесь!
— Я должен, Ник. Все должно закончиться именно так.
— Но почему? — крикнул Дайал, и в это мгновение группа полицейских ворвалась в комнату. — Скажите же — почему?
Роуз улыбнулся и, перед тем как нажать на спусковой крючок, произнес:
— Потому что Христос — мой Спаситель.
Пейн с Джонсом не услышали выстрелов. Когда кардинал Роуз открыл огонь, они находились у озера и обсуждали события последней недели. Звуки выстрелов оказались поглощены сиренами полицейских машин и шумом подлетевшего вертолета.
Позже, когда они узнали о происшедшем, Пейн выразил сожаление, что не присутствовал при «казни» Бенито. Когда видишь, как столько людей погибает по вине одного человека, хочется посмотреть на смерть виновника трагедий, каким бы патологическим и безнравственным ни выглядело подобное желание. По крайней мере таким образом удается поддерживать в душе ощущение морального равновесия в мире. Ну хоть на какое-то время…
Однако, подумал Пейн, если бы он находился внутри здания в тот момент, когда прозвучали выстрелы, то пропустил бы самый грандиозный сюрприз. Нечто настолько неожиданное, что он до сих пор не знал, как к этому относиться.
Пейн сидел между Джонсом и доктором Бойдом, не отрываясь смотрел на мерцающую голубую воду и думал о религии. За последние несколько дней он узнал о христианстве больше, чем за все предыдущие годы, но ему хотелось узнать еще. Любая разгаданная загадка порождала десяток новых. И каждая была сложнее предшествующей. Пейн поделился своими мыслями с доктором Бойдом, и тот ответил, что в подобном парадоксе и состоит суть религии: чем больше узнаешь, тем меньше знаешь.
— Ну что ж, — шутливо отозвался Пейн, — значит, профессор, по сравнению со мной вы ни черта не знаете!
Ко всеобщему удивлению, Бойд громко расхохотался.
Пейн повернулся к Джонсу, ожидая увидеть улыбку и на его лице, но встретил задумчивый взгляд, по которому понял, что его друг все еще пытается собрать воедино кусочки той головоломки, что мучила их на протяжении последних дней: катакомбы, свиток, тайна семьи Пелати, — но у него ничего не получается.
— Ты в порядке? — спросил Пейн.
Джонс кивнул, хотя Пейн понимал, что его друга что-то сильно мучает. Что-то очень значительное. Наконец Джонс спросил:
— Док, скажите, а что с ним все-таки произошло?
Бойд поморщился.
— С ним? С кем «с ним»?
— С Иисусом. Если он не умер на кресте, что тогда с ним произошло?
— А-а! — По голосу Бойда было понятно, что он ждал этого вопроса целую неделю. — Зависит от того, кому вы зададите свой вопрос. Разные специалисты дадут вам разные ответы, кое-какие из которых будут немного безумны. Самая популярная в наши дни версия сводится к тому, что Христос прямо после суда в Иудее нашел себе жену и отправился с семьей в Марсель. Мне приходилось читать множество французских источников, настаивающих на том, что царская кровь Христа течет в жилах современных французов.
Джонс слышал об упомянутой Бойдом теории, а Пейн, кроме того, знал, что некоторые считают женой Христа Марию Магдалину. Конечно, он не мог судить, правда это или просто очаровательная поэтическая выдумка.
