— Значит, вы тоже думаете, что Христос отправился во Францию?
Бойд пожал плечами.
— Некоторые действительно склонны так считать. Другие, напротив, полагают, что риск в подобном случае был бы слишком велик. Ведь если бы Христа обнаружили, все члены его семьи были бы беспощадно уничтожены на месте.
Джонс поморщился.
— И куда он в таком случае отправился?
— Исламская традиция гласит, что он направился на Восток, где через несколько десятилетий скончался в индийском городе Кашмире. Другие думают, что он переселился в Египет, в Александрию, где помог христианизировать город. Мне даже приходилось читать один источник, в котором говорится, что Иисус погиб при обороне Масады в семьдесят четвертом году, когда римлянам удалось захватить иудейскую крепость.[32]
Ни одна из перечисленных гипотез не удовлетворила Джонса. Разочарованный, он швырнул камешек в спокойные воды озера. По воде разошлись широкие круги.
— Другими словами, никто ничего не знает.
Бойд покачал головой.
— Думаю, что да.
— Значит, при том, что нам удалось разузнать, — Джонс широко взмахнул рукой, — мы все равно ничего наверняка не знаем.
— Наверное, нет… И скорее всего никогда не узнаем.
Доктор Бойд извинился и проследовал в дом за льдом и пузырьком тайленола.
Пейн с Джонсом провожали профессора взглядом, и тут их внимание привлек звук вертолета. Поначалу они думали, что это полицейский вертолет, которому предписано вести наблюдение, потом пришли к выводу, что скорее всего он принадлежит каким-то СМИ. Там, вероятно, сидят папарацци и пытаются снять место преступления. И тут Джонс обратил внимание на одну странность: на вертолете не было никаких огней. Ни прожекторов, ни проблесковых маячков — вообще ничего. По какой-то причине ему хотелось остаться незаметным, слиться с темным ночным небом.
— Ты ведь не думаешь, что…
Джонс кивнул. Он понял, что у Пейна на уме.
— Второй вертолет из Вены.
Прежде чем покинуть каменоломни, Данте отдал своим людям приказ ждать, пока погода улучшится, а затем загрузить откопанное ими сокровище во второй вертолет. После этого его следовало доставить на виллу, где он планировал встретиться с отцом.
Джонс улыбнулся:
— Давай посмотрим, а не захочет ли он к нам присоединиться.
Пейн церемонно поклонился:
— После вас, мой хитроумный друг.
Личный вертолет Данте все еще стоял на взлетно-посадочной площадке на территории виллы. Там хватило бы места для приземления и второго вертолета. Нужно только убедить пилота приземлиться. Пейн предложил передать ему сообщение световой азбукой Морзе с помощью фонарика. Впрочем, Джонс придумал кое-что получше. Он залез в вертолет Данте и надел наушники. Нажал на несколько кнопок — и не прошло и минуты, как он уже командовал в микрофон.
— Чего вы ждете? — по-итальянски крикнул Джонс. — Садитесь!
Прошло секунд тридцать, прежде чем пилот ответил:
— А как же полиция?
— Они здесь по другому поводу. В доме была стрельба. Данте об этом позаботится.
Пилот некоторое время размышлял над его словами, потом зажег боковые огни. Через несколько минут он уже совершил посадку на заднем дворе.
— А что теперь?
— Выносите груз и убирайтесь. Мы вас позовем, если понадобитесь.
Как по волшебству шестеро солдат в одно мгновение вынесли груз из вертолета и поставили на траву. Пейн с Джонсом решили не рисковать и остались сидеть внутри первого вертолета, хотя подобная предосторожность, по всей вероятности, была излишней. Ребята из второго вертолета были настолько напуганы полицией, что даже не смотрели в их сторону. Не прошло и минуты, как машина снова поднялась в воздух и продолжила свой путь в Рим или в Вену, не важно куда. Пейн с растерянным недоумением наблюдал за происходящим.
— Все прошло великолепно! — смеясь, воскликнул Джонс. — Надеюсь, они не оставили нам бомбу.
Друзья прошли по поляне к предмету, лежащему на траве, не представляя, с чем им предстоит столкнуться. Небо сделалось совсем темным, луна почти скрылась за большим облаком. В этой части двора практически не было освещения, и Пейн едва удержался, чтобы не зажечь фонарь, когда увидел саркофаг. Он был из белого мрамора и украшен серией барельефов, напоминавших те, что он видел на кассете Марии.
На какое-то мгновение Пейн подумал, что здесь кроется причина, по которой Данте решил привезти Бойда и Марию на виллу. Чтобы они помогли ему понять смысл изображений на саркофаге. А может быть, и посоветовали, что делать дальше. Однако он быстро отбросил свои догадки как не имеющие принципиального значения и полностью сосредоточился на каменном артефакте.
Пейн, проводя пальцами по древним барельефам, чувствовал себя слепцом, читающим текст, напечатанный шрифтом Брайля. И вот тут из-за туч появилась луна, и он увидел Христа на кресте и стоящего рядом смеющегося человека. Вот несколько центурионов несут тело в пещеру. Затем изображение человека, выходящего оттуда. Тем временем Джонс рассматривал барельефы на противоположной стороне саркофага и вслух описывал увиденное.
Солдат. Большое судно. Горы. Острие меча.
Ни Пейн, ни Джонс не могли понять в точности, что означают барельефы на саркофаге. Они знали, что помочь им могут только Бойд с Марией.
Тем не менее они решили не прибегать к их помощи, а самостоятельно осмотреть внутренность саркофага. Они не думали, что могут причинить какой-то вред его содержимому, ведь заглянут всего на несколько секунд: сдвинут крышку, посмотрят и тут же захлопнут ее. Никто никогда не узнает. Это так и останется навсегда их секретом.
Они внимательно осмотрели конструкцию ящика и пришли к выводу, что крышку следует поднимать со стороны Пейна. С улыбкой они сосчитали до трех и одновременно навалились на нее. Каменная крышка задрожала и застонала от их усилий, затем сместилась вправо дюймов на пять. В нос ударил запах многовековой затхлости, но напарники даже не заметили его.
Они были потрясены увиденным.
Понедельник, 31 июля
Кюсендорф, Швейцария
Вертолет висел над Архивами Альстера всего несколько секунд. Вполне достаточно для Пейна и Джонса, чтобы убедиться, что ремонт и восстановление здания ведутся достаточно энергично. Прошло меньше трех недель со времени пожара, а работа уже кипела. Бульдозеры копали траншеи. Грузовики завозили нужные материалы. Рабочие пилили доски и забивали гвозди. Все выглядело превосходно, по крайней мере на взгляд таких непрофессионалов, как Пейн с Джонсом.
К несчастью, с христианством дела обстояли прямо противоположным образом.
Пейн с Джонсом в течение двух недель занимались тем, что изучали все доступное по данной теме. Исключительно для утоления собственного любопытства. Читали книги, беседовали со специалистами. Они делали все, чтобы отыскать ответы на мучившие их вопросы. От некоторых ответов напарники пребывали в полной растерянности.
К примеру, до сих пор им не было известно, что в Коране, священной книге мусульман, сказано, что распятие Христа было инсценировано. Да, инсценировано! С другой стороны, в исламе Христос почитается как пророк наравне с Авраамом, Моисеем и Магометом, поэтому Пейн с Джонсом были поражены тем, что мусульмане усомнились в честности Иисуса. Как бы то ни было, в Коране говорится, что он не был распят. Вот как звучит упомянутый отрывок:
«…и за их слова: «Мы ведь убили Мессию, Ису, сына Мариам, посланника Аллаха» (а они не убили его и не распяли, но это только представилось им)…»[33]
Как ни странно, этот стих никто не прятал в тайном свитке и не запирал в подвалах Ватикана. Миллиард мусульман по всему миру знает его наизусть. Тем не менее ни Пейн, ни Джонс ни разу не слышали о том, что распятие могло быть инсценировано, до того как встретились с Бойдом и Пелати.
Как такое возможно?
Почему на стих, столь существенный для западного мира, никто не обращал внимания?
Суть не в том, правдив он или нет. Пейн не мог понять, почему приведенные строки ни разу не обсуждались публично. Почему ни у кого не возникло желания исследовать их смысл и значение?[34]
— Как жаль, — шутливо воскликнул Пейн, — что «Страсти Христовы» снял не Оливер Стоун! В его версии фильм закончился бы совершенно иначе — раскрытием жуткого заговора. Впрочем, возможно, Мел Гибсон планирует снять продолжение.
Затем они обнаружили несколько интересных фактов о Понтии Пилате. Самым поразительным из них была довольно близкая дружба Пилата с Иосифом Аримафейским, сыгравшим значительную роль в истории с распятием и предоставившим место для захоронения Христа. Во всех четырех Евангелиях говорится, что тело Христа положили в гробницу на земле, принадлежавшей Иосифу, несмотря на то что по римскому закону распятых было запрещено хоронить. В те времена трупы несчастных оставляли гнить на кресте в течение многих дней, пока их в конце концов не обклевывали птицы. Римляне настолько строго придерживались названного правила, что приставляли к кресту специальную стражу, дабы не позволять родственникам или друзьям казненного прикасаться к его телу.
