Считает себя генералом, говорили насмешники.
Сегодня Брусард надел темно-синий костюм, прекрасно сидевший на его спортивной фигуре, голубую рубашку и золотой галстук — такой яркий, что он сиял, точно самоцветы. Превосходная осанка подчеркивала высокий рост, когда шеф полиции четким шагом подошел к железным воротам. Словно руководил какой-то церемонией.
Брусард отворил ворота и прошел внутрь.
Майло подождал пять минут и последовал за ним. Он несколько раз оглядывался, его охватила тревога. Что-то в поведении Брусарда…
Приблизившись к воротам, Майло прочитал:
МЕМОРИАЛЬНЫЙ ПАРК УПОКОЕНИЯ
Кладбище разделяла на две части вымощенная гравием длинная прямая аллея, вдоль которой шла живая изгородь из пестрого самшита. С трех сторон смыкались высокие зеленые стены голливудского можжевельника, слишком яркого под тусклым серым небом. И хотя Майло не видел апельсиновых деревьев, он мог бы поклясться, что ощущает аромат цветущих апельсинов.
Он почти сразу же наткнулся на статую благосклонно улыбающегося Иисуса, чуть дальше виднелось маленькое здание из известняка с надписью «ОФИС», вдоль которого были разбиты клумбы с анютиными глазками. Посреди тропинки стояла тачка. Старый мексиканец в рабочем комбинезоне и соломенной шляпе склонился над цветами. Он повернулся, бросил короткий взгляд на Майло, коснулся полей шляпы и вновь занялся прополкой.
Майло обошел тачку и сразу же увидел первый ряд могильных камней.
Старомодные плиты, высеченные из камня, часть которых осела; кое-где Майло заметил свежие цветы. Родители его были похоронены совсем в другом месте, неподалеку от Индианапо-лиса, в огромном городе мертвых, неподалеку от парков и универмагов. Здания в псевдоколониальном стиле, достойные Диснейленда, бесконечные зеленые лужайки, вполне подходящие для проведения соревнований по гольфу. Роль могильных плит исполняли бронзовые пластины, врезанные в зеленую траву, — они становились видны только после того, как ты подходил к ним вплотную. Даже в смерти Бернард и Марта Стеджес старались никому не мешать…
Кладбище оказалось небольшим, здесь совсем не было деревьев, если не считать можжевельника. Два акра открытой земли. И множество могильных плит — древнее место, где негде спрятаться, и Майло быстро нашел Брусарда.
Шеф стоял в левом углу кладбища. Второй ряд с конца, уютное, тенистое местечко. Майло подошел к Брусарду сзади, шеф стоял и смотрел на могильную плиту, сцепив за спиной большие темные руки.
Майло шел к нему, не пытаясь заглушить звук шагов. Брусард даже не повернулся.
Когда Майло подошел к могиле, шеф спросил:
— Почему мне пришлось так долго ждать?
Брусард стоял возле угольно-черной могильной плиты с розовой окантовкой, окруженной маргаритками:
ДЖЕЙН МЭРИ ИНГОЛЛС
Да обретет она мир в вечности
Чуть ниже выбиты даты рождения и смерти, указывающие на жизнь длиной в шестнадцать лет и три месяца. Рядом с именем Джейни был высечен улыбающийся плюшевый медвежонок.
Серо-голубая ягода можжевельника покоилась возле левого глаза медвежонка. Джон Дж. Брусард наклонился, взял ягоду и положил ее в карман идеально сидевшего двубортного пиджака с разрезами.
Взгляни, ма, сшито на заказ.
Майло вдруг вспомнил, как двадцать лет назад Брусард его допрашивал.
Наверное, в тысячный раз в памяти у него всплыла та сцена.
Если смотреть с близкого расстояния, шеф с тех пор не слишком изменился. Седеющие волосы и складки в уголках рта, но прекрасная осанка и руки, достаточно сильные, чтобы щелкать грецкие орехи.
— Вы часто сюда приходите? — спросил Майло.
— Когда вкладываю во что-то деньги, всегда стараюсь следить, чтобы они не пропали зря.
— Вкладываете?
— Я купил эту плиту, детектив. Ее отцу было плевать. Она бы оказалась на кладбище для бедняков.
— Искупление вины, — сказал Майло. Брусард заговорил после долгой паузы:
— Детектив Стеджес, я намерен проверить наличие у вас записывающих устройств, так что расслабьтесь.
— Конечно, — ответил Майло, с трудом удержавшись, чтобы не произнести «Есть, сэр», уже готовое сорваться с языка.
Что бы Майло ни делал, в присутствии Брусарда он ощущал себя маленьким и ничтожным. Шеф повернулся к нему и быстро, но тщательно проверил одежду.
Естественно, полицейский из отдела служебных расследований прекрасно знаком с техникой обыска.
Закончив, Брусард опустил руки и посмотрел в глаза Майло.
— Ну и что ты хотел мне сказать?
— Я надеялся, вы мне кое-что скажете.
Губы Брусарда не шевельнулись, однако в глазах появилось ироничное выражение.
— Ты бы хотел услышать признание?
— Если вам так хочется, — ответил Майло.
— А чего хочется тебе, детектив?
— Мне известно об Уилли Вернее.
— В самом деле?
— По налоговым ведомостям я нашел его адрес на Сто пятьдесят шестой улице, где он прятался — и где прикончили вашего напарника Поулсена. Там говорилось, что здание принадлежало матери вашей жены. В ночь, когда Уилли подвез Джейни Инголлс на вечеринку, он взял взаймы машину. Новый белый «кадиллак» в отличном состоянии. Ваша жена очень любит такие автомобили, за последние двадцать лет она владела шестью «кадиллаками» — и все они были белыми. В том числе и тот, на котором она ездит сейчас.
Брусард наклонился и стряхнул пыль с могильной плиты.
— Бернс был членом семьи, — сказал Майло.
— Был? — спросил Брусард.
— Да, именно был. Он перестал быть им прошлой ночью. Именно так, как вы и планировали.
Брусард выпрямился.
— Есть пределы любой защите. Даже если речь идет о семье.
— Кем он был, кузеном?
— Племянником, — ответил шеф. — Сын старшего брата моей жены. Все его братья и сестры стали респектабельными гражданами. Все закончили колледж или получили достойную специальность. А Уилли был самым младшим. И что-то у него не сложилось.
— Да, иногда так случается, — кивнул Майло.
— Ты рассуждаешь, как твой дружок, психиатр.
— Ну, это заразно.
— Неужели? — спросил Брусард.
— Да. Общение с правильными людьми оказывает положительное влияние на душу. И наоборот. Должно быть, вам приходилось нелегко, ведь вы играли по правилам, боролись с расистскими предубеждениями, делали карьеру, а Уилли весело проводил время, продавая наркоту. Он мог помешать вашему продвижению по служебной лестнице. Однако вы постарались ему помочь. Именно поэтому он ни разу надолго не задерживался в тюрьме. Вы познакомили его с Борисом Немеровым, наверное, неплохо заплатили. И отошли в сторонку, что вас вполне устраивало.
Брусард не реагировал на слова Майло.
— Однако вам было нелегко поддерживать отношения с известным нарушителем закона, — продолжал Майло.
— Я никогда не нарушал законов. Теперь замолчал Майло.
— Закон достаточно гибок, детектив, — заговорил Брусард. — Да, я поддерживал Уилли. Моя жена его обожала — она помнила хорошенького маленького мальчика. Для семьи он остался таким навсегда. Лишь я понимал, что он превратился в законченного наркомана. Возможно, мне следовало принять меры раньше. Или позволить ему самостоятельно решать свои проблемы.
Шеф слегка расслабился. Он терял интерес к разговору.
— А потом Уилли ввязался в серьезные неприятности. Стал свидетелем жестокого убийства, страшно испугался и сказал вам, что его собираются сделать козлом отпущения.
— И не зря испугался, — сказал Брусард. — Его опасения были вполне оправданными. — На губах шефа появилась холодная улыбка. — Слово черного наркомана против заявления богатых белых парней. Впрочем, никто не собирался отдавать Уилли под суд. План состоял в том, чтобы распустить слухи, подбросить улики, а потом устроить смерть Уилли от передозировки наркотиками, сделать анонимный звонок и закрыть дело.
— Поэтому Уилли обманул Бориса Немерова, но вы от него откупились. Затем добились передачи дела Поулсену, чтобы он мог его контролировать и охранять Уилли и его подружку.
— Это было временной мерой. Мы пытались перегруппировать силы, искали другие возможности.
— Но даже не пытались арестовать настоящих убийц, — заметил Майло, с удивлением обнаружив, что кипит от ярости. — Возможно, мы со Швинном не сумели бы их найти. С другой стороны, мы могли бы довести расследование до конца. Теперь ответа на этот вопрос не знает никто. Потому что вы остановили нас. И не говорите мне, что вы поступили так из-за Уилли. Кто-то начал защищать богатых парней. Человек, к мнению которого вы не могли не прислушаться.
Брусард вновь повернулся к Майло.
— Так вот как ты все понял.
— Нет, пока нет. Вот почему я здесь. Кто за этим стоял? Уолт Обей? Сутенером Джейни был грязный негодяй, который называл себя ее отцом. Девочку использовали два поколения богатых мерзавцев, но кто богаче старого Уолта? Он остановил расследование, Джон? Добрый, регулярно посещающий церковь дядя Уолт встревожился, что его гнусные привычки станут известны широкой общественности?
