Стелла волновалась, щеки ее раскраснелись.
— Ведь стыдно как, ребята! Мы торжественное обещание давали…
— Можно мне, Стелла? — поднялся я.
Хван кивнула и села на место, уступая боевые позиции.
— Предлагаю! — тяжело сказал я и умолк, как бы решив еще раз продумать то, что собираюсь сейчас сказать. И когда решение окрепло во мне, стало огромным и неудержимым, я сказал:
— Предлагаю исключать из пионеров каждого, кто без уважения относится к галстуку.
В классе воцарилась тишина — та самая, которой весь урок напрасно добивалась Тамара Петровна. А я продолжил:
— Кто-то из троих обманул нас. Но кто?
— Что ты имеешь в виду, Балтабаев? — тихо спросила Стелла.
— Могу объяснить, — кивнул я. — Кто-то из них успел взять взаймы галстук вместо того, которого и не было.
— У кого взял взаймы?
— Пожалуйста… У Зульфии братишка во вторую смену учится — могла взять галстук у него.
— Да ты что? — вскочила Зульфия. — Пойдем домой, спросишь у него.
— Погоди кипятиться… Может, и не ты. У Арика тоже есть братишка. Он ведь в пятом учится — так, что ли Арик?
— Так! — торжествующе сказал Арик. — Но зато пятиклассники, как и мы, учатся в первую смену!
— Верно, в первую, — согласился я и перевел взгляд на Фархада:
— А что у тебя?
— Сестра у меня, — пискнул Фархад,
— Лазокат, что ли?
— Она.
— Забавно! — покачал я головой. — Она же десятиклассница!
И вдруг Фархада будто подменили. Он поднял голову, расправил плечи — его словно мигом надули уверенностью и силой — так наполняют воздухом пустой баллон,
— Верно… десятиклассница… — сказал он, завороженно прислушиваясь к собственным словам и, вдруг угадав в них спасительный смысл, сказал с напором:
— Все правильно — десятиклассница! И уже давно не пионерка! И значит я не мог взять у нее галстук. Верно ведь?
— Ах, ты еще и в наступление пошел? — закипел я. — Помалкивал бы лучше.
Я поглядел на Юрку Воронова — чего, дескать, молчишь? Из-за твоей находки сыр-бор разгорелся. Юрка нехотя поднялся.
— История загадочная получается, — сказал он. — Есть галстук, но нет хозяина — все отказываются. Не знаю, что и подумать… Может, и случайность… — он развел руками и сел.
— Кончай собрание! — загромыхал Кулак. — Все ясно: слушали — постановили!..
Мы с Юркой шли домой подавленные и усталые. Юрка первым нарушил молчание:
— Мистика какая-то. Кота нет, а улыбка его осталась — как в сказке про Алису, помнишь? Чей же все-таки галстук?
Так размышляя, мы дошли до магазина. Я вспомнил, что у меня кончились краски, а Юрке нужны были тетради. Продавщица Хасият-апа, скучая, сидела на табуретке и читала журнал, а завидя нас, спросила приветливо:
— Тоже в Ташкент на слет отличников посылают? Поздравляю!
— А почему вы так решили, Хасият-апа?
— Был у меня сегодня один такой. Прибежал как на пожар и торопит: давайте скорей новенький галстук, Хасият-апа! Я удивилась — куда человек спешит? А Фархад мне и объяснил: его на слет отличников выбрали делегатом, вот он и решил галстук обновить, чтобы смотреться молодцом… Может, и вам галстук?
— Нет, Хасият-апа… мы просто так зашли… — заикаясь, сказал я…
Так мы узнали тайну, которую Фархад пытался скрыть от всех.
Утром я зашел за Стеллой.
— Опять что-нибудь? — встревожилась она. Я невесело усмехнулся:
— У тебя, похоже, аллергия на меня: если пришел — значит плохую весть принес. Так, что ли?
— Знаешь, после вчерашнего сбора… — начала было она, но я спешно перебил ее, продолжив:
— … который будет завершен лишь сегодня!
— Да ты что?! — воскликнула она. — Нас эдак и учителя засмеют, скажут — ну и шестиклассники, сутками заседают, как бюрократы: в прениях до обморока выступают, протоколы пишут.
— Не пишем мы протоколов, — угрюмо сказал я. — А вот что ты ответишь на такую новость: галстук, в котором вчера пришел Фархад, он купил в магазине!
— Это проверено? — встрепенулась Стелла.
— Абсолютно! Хасият-апа подтвердила. Он нас всех обманул.
— Значит, все-таки это он сдал галстук с макулатурой?
— Гляди, что я несу, — сказал я. С этими словами я развернул лист, на котором дома написал объявление:
«Всем! Всем! Всем! Сегодня после уроков состоится экстренный сбор, посвященный исключению из пионеров обманщика Фархада Камилова».Стелла читала долго, я думаю, раз десять успела прочитать, прежде чем нашла, что сказать.
— Даешь ты жару! — возмутилась она. — Разве так можно? Еще и суда не было, а ты уже и приговор объявил. Полагаешь, надо его исключить?
— Не я — справедливость так полагает. И Торжественное обещание тоже…
— Наверное, ты прав, — вздохнула она. — Такое трудно простить. Но все равно… Может, недоразумение?..
— Прощать вообще не трудно! — отрезал я. — Но прощать такое — нельзя!
Когда я вывешивал в классе объявление, ребята окружили меня и засыпали вопросами:
— Неужели за вчерашнее?
— Он ведь принес галстук… Не сурово ли?
Я молчал.
Наконец прозвучал последний звонок и Стелла привела старшую пионервожатую Розу Хегай, которая не могла поверить, что мы собрались по такому решительному поводу, и поверила, лишь увидев объявление. Когда все уселись, Стелла, волнуясь, сказала:
— Экстренный сбор отряда, посвященный вот этому вопросу, — тут Стелла кивнула на плакатик, — объявляю открытым. Вчера мы долго говорили об отношении
отдельных пионеров к красному галстуку…
— О безобразном отношении! — уточнил я.
Роза укоризненно посмотрела на меня — помолчи, мол, будет еще и тебе слово.
— Поэтому, — продолжала Стелла, — говорить долго не придется. Фархад Камилов обманул нас, — сказал, что оставил галстук дома, а сам пошел и купил в магазине.
Трудно описать бурю, которая прокатилась по классу. Фархад вжался в парту.
— Это не все! — закричал я. — Вы забыли главное — он сначала сдал свой галстук с макулатурой, а потом еще и обманул нас.
— Пусть выйдет к доске, нечего прятаться! — так стали кричать все. — Вчера бойко держался.
— Иди сюда, Фархад, — пригласила его Стелла. — Держи ответ перед товарищами.
Фархад вышел как человек, который не выучил урок, и вот неожиданно вызван к доске.
— Не знаю, как получилось! — пролепетал Фархад. — Я бумагу бинтом связал… Хорошо помню. И отнес в кладовку, — все ведь туда относим. А куда галстук делся — и сам не понимаю. Он… в раздевалке вчера пропал… И тетрадка… тоже пропала…
— Ну, конечно! — хохотнул Кулак. — Тетрадка тебе в раздевалке плавки заменяла!
— Да не в раздевалке она пропала! — отчаянно воскликнул Фархад. — В классе… Вот тоже — к словам цепляется.
— А галстука почему поутру не хватился? — спросил я.
— Хватился, как не хватился! — возразил Фархад. — Как в школу пришел, сразу и хватился.
— Это когда мы спрашивать стали?
— Ну… А может, галстук со стула упал — ив стопку?.. Она рядом была.
— Это мы хватились, а не ты, — возразил Юрка. — Это во-первых. А во-вторых, уж больно аккуратно он упал — прямо под бантик. Снайпер, прямо…
— И тетрадки ты не хватился! — веско добавила Стелла. — Так что не выкручивайся.
— Да когда же успеть хватиться! — развел руками Фархад. — Вы же меня… Сразу…
— Разоблачили! — торжественно заключила Стелла.
Фархад молчал.
— А потом ты нас обманул и побежал новый галстук покупать, — сказала Стелла.
— А что я мог сделать? — заметался загнанный в угол Фархад.
— Правду сказать — вот что! — выдохнул я. — Правду! А ты — наврал… Гляди теперь вот сюда и читай, — я показал на Законы юных пионеров — они вывешены у
нас в отрядном уголке, на самом видном месте в классе.
— Сам читай, если забыл, — огрызнулся Фархад.
— Не выкручивайся, читай, вслух читай Законы наши!
Фархад согласился:
— Пожалуйста, могу и прочитать. — Он подошел к отрядному уголку, вздохнул и зашамкал:
— Пионер предан…
— Дальше… дальше… — остановил я его.
— Пионер готовится…
— Дальше.
— Пионер честный…
— Вот-вот, как раз то, что надо! Читай.
— «Пионер — честный и верный товарищ, всегда смело стоит за правду», — унылым голосом пробубнил Фархад.
— Ну вот, — сказал я. — А как ты считаешь — ты выполняешь этот закон пионеров? Ты — честный товарищ?
Фархад молчал.
— Тогда слушай, как считают твои товарищи — не выполняешь! А значит и Торжественное обещание не выполняешь? Так ведь?
Фархад виновато вздохнул и, набравшись духу, сказал:
— Зато я остальные законы выполняю. Так что общий счет один — семь. Так ведь?
