Мальчик заметил, как Елена, уже занесшая было ногу на ступеньку, вдруг на какую-то долю секунды заколебалась, но сразу же решительно шагнула и села напротив господина в котелке. Валя примостился рядом с сестрой. Мальчику бросились в глаза усы человека в котелке: черные, маленькие, они были закручены в колечки.
Пара низкорослых степных лошадок тронула мелкой рысью. Дилижанс закачался, заскрипел, загрохотал и, прыгая по неровной дороге, медленно покатился к городу.
Валя смотрел в окно. Мимо плыли, точно золотом осыпанные, березы. Пешеходы некоторое время двигались рядом с экипажем, но постепенно отставали, точно их кто тянул назад. Мальчик засмотрелся. Вдруг что-то упало. Он оглянулся. Это человек в котелке уронил трость. Потянувшись за ней, он сильно толкнул картонку, стоящую у Елены на коленях. Но девушка успела схватить ее. Вале показалось, что сестра слегка побледнела.
— Извините! — Мужчина с усиками приподнял котелок.
— Пожалуйста! — мило улыбнувшись, сказала Елена.
Теперь Валентин окончательно уверился, что в коробке не только шитье.
Из дилижанса вышли у пересыльной тюрьмы. Елена быстро зашагала по Уфимской.
— Оглянись незаметно, идет? — не поворачивая головы, тихо сказала Елена брату.
Тот понял. Навстречу им шел мальчик. Валька пристально поглядел на него и даже повернул голову вслед. Человек в котелке шагал за ними.
— Идет! — так же тихо и тоже не поворачивая головы к сестре, сказал он.
— Следит. Идем сюда, — шепнула девушка. Они свернули в первые попавшиеся ворота. Двор, к счастью, был пустым. — Зайди быстро куда-нибудь за угол, вынь из картонки книги. Спрячь под рубашку. Я выйду, а ты пережди немного и беги к Кочиным. У них меня подождешь… Понял?
— А чего не понять? Давай коробку!
Он быстро отошёл за один из сараев. Оглянулся. Нигде не было видно людей, ни окон, из которых его могли бы заметить. Раскрыл коробку. Под шелковым платьем лежало около десятка тоненьких книжек. Мальчик быстро рассовал их за брюки вокруг талии, застегнул пояс. Нет, так он слишком толст. Жаль, что не одел куртку, хотя день был не из теплых. Но раздумывать и сожалеть было некогда. Мальчик надел пояс на брюки, а рубашку выпустил поверх них. Теперь ничего не было заметно.
Мальчик отдал картонку сестре.
— Получай и шагай. Обо мне не беспокойся. Забор невысокий.
Перелезть через забор, даже с книгами за поясом, было для Вальки делом одной минуты. И вскоре он уже подходил к дому Кочиных. Вот знакомое крыльцо. Но тут мальчик в нерешительности остановился. Что он скажет Нине Александровне? Зачем пришел? А как быть с поясом? Одеть поверх рубашки? Тогда станет заметно: за поясом что-то есть. Можно ли у Кочиных вынуть книги? Разве подождать Елену на улице? А вдруг кто заметит, что у него под рубашкой что-то спрятано? Могут позвать городового — мало ли, подумают, украл что…
Мальчик поднялся на крыльцо. На двери он увидел серебристый кружок с надписью: «Прошу повернуть». Догадался — это звонок. Повернул небольшую рукоятку, услышал резкий звонок, и через минуту дверь ему открыла Дуся. Она не узнала Валентина, которого видела мельком.
— Тебе, мальчик, кого?
— Нина Александровна дома? — окончательно смутившись, спросил он.
— Нет, нету, — ответила Дуся, прикрывая дверь.
— Я подожду, мне очень надо.
— А зачем ты к ней?
— Да надо, — не зная, как объяснить свое неожиданное появление, проговорил мальчик. — Сестра послала, Елена.
— Батюшки! — всплеснула руками Дуся. — Так ты же Валька! Я тебя и не узнала, вырос-то как! Ну, проходи, проходи. Нина Александровна не скоро придет, но ты с Верочкой побудь. Она дома, одна, скучает. Ты и передашь ей, что надо.
Валя огляделся. Они стояли в небольшой прихожей. Из нее во внутренние комнаты выходило трое дверей.
— Верочка! — крикнула Дуся весело, приоткрыв одну из дверей. — К тебе гости!
— Кто там? — Дверь открылась, и на пороге прихожей появилась Вера. Она была в розовом платьице, веселая, светлокудрая.
Несколько секунд Вера стояла молча, затем рванулась вперед, обрадовавшись неожиданному гостю, протягивая обе руки.
— Здравствуйте, здравствуйте, Валя! Проходите. Мамы дома нет, но вы можете подождать. Вы ведь к маме? Она скоро!
Войдя в гостиную, Валя растерялся. Светлая, просторная комната, мебель в белых чехлах, большие портреты на стенах — все это было непривычным и как-то сразу смутило Валю, но особенно привел его в расстройство большой ковер. Мальчик не мог решить: ходят по такому ковру в сапогах или нет.
А еще ему некуда было девать руки. Он вспомнил, что не снял картуз, и неуклюже сорвал его с головы. И эта рубаха без пояса!
Вере мальчик показался неожиданно смешным. Девочка испугалась, что не выдержит, засмеется и обидит мальчика. Она напустила на себя серьезность и села в кресло.
— Присаживайтесь, — тоном взрослой произнесла она, полукруглым движением руки показав мальчику на кресло против себя. Этот жест она видела однажды у начальницы гимназии. — Вы по делу?
Валентин, стараясь ступать по ковру как можно осторожнее и потому шагая очень неуклюже, подошел к креслу и остановился.
— Садитесь, садитесь, пожалуйста, — предложила Вера еще раз.
— Я не могу, — хриповатым от волнения голосом проговорил он и еще больше смутился.
— Что не можете? — не поняла девочка.
— Садиться не могу! — с отчаянием произнес Валентин. И тут же почувствовал, что смущение начинает проходить.
— Са-дить-ся не мо-же-те! — протянула Вера. Ее голубые глаза округлились от удивления.
— Чего вы уставились на меня? Ну да, садиться не могу, сгибаться мне нельзя… — Вале стало немного досадно. И в самом деле, чего она глаза вытаращила? Попробовала бы сама сесть на его месте.
— Ха-ха-ха! — звонко рассмеялась девочка. — Ха-ха-ха! Сесть не можете? Нельзя сгибаться? Вы что, аршин проглотили?
— Не аршин, а книги.
Девочка принялась так хохотать, что невольно заразила и мальчика.
— Слушайте, Вера, — подошел Валя к девочке, когда они оба немного успокоились. — Я пришел к вам по очень важному делу, — он оглянулся с таким видом, что девочка сразу стала серьезной. — Я жду у вас Елену, и нужно, чтобы никто не знал об этом.
Девочка насторожилась.
— С улицы меня не увидят? — все больше входя в роль заговорщика таинственным полушепотом спросил мальчик, взяв Веру за руку.
— С улицы? — голос Веры звучал немного испуганно. — С улицы здесь могут увидеть. Пойдемте в мою комнату. Там окна выходят в садик. Там никто, никто не увидит вас.
Мальчик смело зашагал за девочкой, не обращая внимания на ковер. Сейчас он чувствовал себя по меньшей мере самим атаманом Золотым.
— Ну, рассказывайте… — начала было Вера, как только они вошли в ее комнату.
— Тс! — прижал палец к губам Валя. — Тс! Тайна…
— Какая тайна, какая? Скажите?
— Да разве о тайнах говорят?
Девочка передернула плечиками. Она опять, как в тот раз, в лесу, хотела рассердиться, но сдержалась.
— А почему вы без пояса? — спросила она, чтобы перевести разговор.
— Без пояса? В этом-то и есть тайна.
— Валя, Валечка, ну скажите же, скажите. Я никому, ей-богу, никому ни словечка. Пожалуйста, миленький.
Мальчик опешил… «Валечка, миленький» так никто никогда его не называл.
— Это очень большая тайна и, потом, не моя, — все еще не сдавался он. — Вы должны дать честное слово, что никогда, никому не скажете, ни одному человеку.
— Честное-расчестное!
— Нет, этого мало. Вы должны поклясться. Повторяйте за мной! — Он стал торжественно произносить слова клятвы атаманцев. Вера повторяла за ним. Ей было жутко. Глаза девочки округлились, голос стал глухим от волнения.
— Ну, смотрите же… — строго сказал Валентин, — никому ни слова.
— Сядемте сюда, — сказала Вера, все еще под впечатлением клятвы. — Вот сюда, на диван.
— Тогда обождите. — И к удивлению Веры он стал вытаскивать из-под рубашки книги. Одна, две, три! Скоро их набралось целый десяток.
— Это революционные книги, — многозначительно произнес мальчик, — за них в тюрьму посадить могут.
— Я знаю. У меня папу в Сибирь сослали. Мама рассказывала, — она наклонилась к уху мальчика. — Такие книжки я тоже раз видела, только давно. Папа у нас был ре-во-лю-цио-нером!
— Ага! Мне Нина Александровна говорила.
— Мама? Вам? Ну вот, а я бы побоялась рассказать об этом.
— Ваша мама сразу поняла, какой я… А теперь и сесть можно. Ну, слушайте.
Мальчик стал рассказывать Вере обо всем: о своих приятелях, Федосеиче с его сказом, неожиданной находке, рассказал и о помощи революционерам. Однако и тут он не назвал ни имени, ни точных фактов. В его рассказе перемешивалась правда с вымыслом, от которого Валя не мог избавиться, и его богатое воображение несколько преувеличивало приключения трех друзей. Он рисовал своих приятелей такими красками, что изумление и плохо скрытое восхищение не сходило с лица девочки. Мальчики казались ей героями, по сравнению с которыми она чувствовала себя маленькой, слабой.
