— Вот и отлично! — сказал он, стягивая с себя пиджак. — Похоже, в доме растет рабочий парень. Электричеством заинтересовался?
Я вздохнул, положил книгу на столик и сказал:
— Трудно…
— Трудно! — согласился отец. — Легко только готовый шашлык кушать.
И тут он поинтересовался:
— Постой, а почему, собственно, тебя вдруг к электричеству потянуло?
— По очень важному делу, — уклончиво ответил я. — Секрет?
— Никакой не секрет — в Юркин сарай свет провести надо от летнего душа. У нас там тимуровский штаб будет. Академия добрых услуг.
— Вот теперь все понятно! — кивнул отец и, взяв справочник, поставил его обратно на полку. — Одно непонятно — неужели такой взрослый парень не понимает, что с электричеством не шутят. Так шарахнет, что ни одна академия не поможет. Мог бы сказать мне — прислали бы толклвого электрика.
Я покачал головой;
— Никак нельзя, папа. Мы все должны делать своими руками.
Папа задумался. Потом вздохнул и заключил:
— А почему бы вам не поработать вместе? Смотри — столбы вы поставите, провод сами размотаете, лампочку, наконец, сами вкрутите. А электрик лишь
соединит вашу Академию с душем. Его работа по сравнению с тем, что сделаете вы, — сущий пустяк. Он только советовать будет.
Я молчал. И тогда отец сказал такое, что меня уже окончательно убедило покориться. Он спросил:
— Утюги чинить умеете? То-то же! А ведь будут и такие заказы. Не станете ведь объяснять народу, что вы таким премудростям не обучены. Вот электрик вас
и научит утюги да электробритвы к жизни возвращать. Мировой он у нас парень!
— Как звать его? — спросил я.
— Эркин… Эркин Холматов. Послезавтра будет у вас. Только чур — без него не начинать! Договорились?
Операция «Ложная тревога»
Через три дня у аптеки, у почты, у магазина и в школьном дворе мы повесили деревянные ящички с щелочками. На ящичках я вывел надписи — «Для заявок». И чуть ниже подпись — «Академия добрых услуг», Надо ли говорить, как не терпелось нам поскорее получить первую заявку, чтобы доказать всем, на что мы способны. Быть может, больше всего мы хотели доказать это самим себе, только вслух об этом не говорили. Бывший Юркий сарай мы потихоньку подготовили к тому, чтобы в нем можно было производить мелкий ремонт — пилить, строгать, забивать. Яркая лампочка, свисавшая с потолка, бросала свет на сколоченный нами верстак, пока не засыпанный стружкой. Верстак, как и мы, жил ожиданием настоящего дела. Каждую перемену мы бегали к ящику и… ничего в нем не находили. Ящики у аптеки, почты и магазина тоже молчали.
— Неужели никому ничего не нужно? — удивлялся Фархад. — Может, лучше походить и поспрашивать по дворам?
Нетерпение Фархада мы отлично понимали. Кроме всего прочего, он, конечно же, испытывал и досаду — как-никак он, а не кто-нибудь другой, избран президентом Академии добрых услуг. Первую записку — столь желанную и долгожданную — мы обнаружили лишь на третий день в ящичке на школьном дворе. Извлек ее сам Фархад. Его возбуждению не было конца. Глаза Фархада блестели.
— Вот видите, — говорил он, — посыпались заявки!
Бережно передавая друг другу полосатый клочок тетрадной бумаги, мы бесконечно читали: «Срочно нужна ваша помощь. Прошу с молотком, рубанком и гвоздями явиться сегодня в шесть часов вечера к оврагу». Многое в этой записке удивляло нас. Почему надо идти к оврагу? Почему автор не подписался? Почему, наконец, эта заявка была именно в школьном ящичке?
На все должен был дать нам ответ вечерний поход к оврагу.
— Ребята, надо сегодня отличиться, — сказал я. — Класс покажем во всем. И прошу одеться не как пиратам.
В половине шестого все мы — Фархад, Костя, Сервер, Юрка, Андрей и я — были в Академии. Мы захватили с собой все, что было названо в записке, а Фархад, помедлив, взял еще и ножовку.
— Где строгают, там и пилят! — авторитетно сказал он. — Если потребуется — далеко бежать будет. Лучше сразу захватить…
Мы спешно двинули к оврагу и ровно в шесть были на месте.
Постойте, вы ведь ничего не знаете о нашем овраге! О, это замечательное место! Памятник природы… Говорят, в Америке тоже есть огромный овраг — под названием Большой Каньон. Со всего света стекаются туда зеваки поглядеть на чудо природы, а их денежки бурными ручьями сбегаются в карманы ловких владельцев туристической фирмы «Овраг корпорэйшн лимитед». Я думаю, если бы кто-нибудь взялся сделать толковую рекламу и нашему поселковому оврагу — народу хлынуло бы не меньше. И потом, что ни говори, к нам в Катта-Караван многим зевакам приехать и ближе, и дешевле. Незачем на чужие роскошные овраги пялиться.
И вот стояли мы у нашей достопримечательности — оврага, и никогошеньки не было.
— Подождем минут десять, — уныло сказал я.
— Может, опаздывает человек? — неуверенно предположил Фархад. — Бывает…
— Странно все это, — хмыкнул Сервер.
Мы разбрелись по берегу оврага, и вдруг услышали удивленный крик Андрея:
— Ребята, ко мне!
Мы сбежались.
На длинной палке, верхушка которой была расщеплена, болтался тетрадный листок с такой записью красным карандашом: «Обдурили дураков на четыре кулаков! Вашу АДУ мы АДУрачили!»
Я снял листок и хотел было разорвать в клочья, как вдруг Сервер схватил меня за локоть:
— Не рви… Пригодится….
Он взял у меня из рук листок.
— М-да! Великий грамотей, похоже, писал. Гляди — вместо «кулака» — «кулаков» написано.
— Постой, а не сам ли Кулак так посмеялся над нами?
И тут мы явственно услышали чей-то смешок. Мы разом! обернулись. Метрах в ста от нас колыхались кусты.
— А ну, окружай! — скомандовал я.
Кусты дернулись и, выскочив из них, кто-то, пригибаясь, помчался к дороге.
— Стой, говорю! — загремел Сервер.
Мы бросились догонять беглеца — это был Аркадий Дворянский, мы сразу же узнали его. Арик подбежал к старому карагачу у дороги, поднял велосипед, лежавший у ствола, и стремглав помчал по дороге. Бежать за ним не было смысла — теперь мы знали, кто разыграл нас.
— Как мы сразу не догадались, что это он написал, — вздохнул Андрей. — Так только он мог написать — известный грамотей.
— Ничего, — успокоил нас всех Сервер. — Дальше собственного дома не уйдет.
И мы спокойно пошли в поселок. У аптеки Фархад вдруг остановился.
— Загляну в ящик, — сказал он. — На всякий случай.
Фархад открыл ящичек и, к нашему удивлению, вытащил из него еще одну бумажку.
— Вот, еще одна, — недоверчиво сказал он. В голосе президента мы не уловили былой радости.
— Тоже, наверное, проделки Арика, — предположил он.
— Читай, что там, — поторопил я его.
Фархад развернул листок и прочитал: «Киса дувал продырявила, сама не починю. Помогите, ребята, а я вас молочком напою. Ханифа-апа». Фархад поднял голову:
— Что скажете?
— Похоже, что на этот раз не Арик писал. Больно грамотно…
— А может, он кого-нибудь еще подговорил? — предположил я. — Надо проверить. В один капкан дважды только болван попадает.
— Пусть только попробует! — не на шутку вспылил Сервер. — Я им настоящий капкан поставлю под их партой. Пошли к Арику, — и он решительно увлек нас за собой.
Аркадий сидел на куче бревен, сложенных пирамидой у дома, и улыбался.
— Зря ржешь, — хмуро сказал Фархад. — За такие шутки, сэр, по шее дают.
— Что, ложная тревога? — захохотал Дворянский. — Ничего, зато вы проверили свою боеспособность. Здорово мы с Васькой вас, а?
Конечно же, без Кулака и тут не обошлось. Удивительный все-таки человек. То хорошее сделает, то пакость. Ох, сложная натура… Кулак ведь, если хорошенько подумать, разнесчастный человек. За что ему, спрашивается, такая напасть — получать удовольствие от всяческих пакостей. И даже не знаешь, как помочь ему — ведь пропадает человек и сам этого не замечает.
— Тебя Кулак научил, да? — почти спокойно спросил я.
— Ты про нашу с ним операцию «Ложная тревога»? — улыбнулся Арик.
— Вы ей и название придумали?! — с издевкой в голосе восхитился я. — А вот это, скажи, тоже ложная тревога? — с этими словами я протянул новую заявку.
Дворянский пробежал глазами и замотал головой:
— Не, не наша.
— Ты уверен? — я с недоверием смотрел ему в глаза.
— Честно говорю — не наша. Хотите — проверьте.
— Вместе проверим! — решительно сказал Сервер и потянул Арика за руку: —А ну, пойдем с нами к Ханифе-апе. И учти, если это новая ложь…
Арик не дал ему договорить, проворно вскочил с бревна и, высвобождая руку, протянул:
— Пожалуйста, могу и пойти — жалко что ли.
Ханифа-апа доила Кису, когда мы зашли во двор.
— Это ваша записка? — спросил я. — Вы писали?
— А разве непонятно? — забеспокоилась Ханифа-апа. — Разве я забыла подписаться?
