голое тело положил, под шорты заправил и незаметно так, по-быстрому, в переулочек, даже о друге на время позабыл, так испугался, смотрю, а он меня в нем дожидается, в тени притаился. Вижу, ничего объяснять ему не надо, сам догадался.
– Давай, – говорю, – отсюда ноги делать. Оказывается, это мы всю кашу заварили, вернее, наш ботаник
Папа и плот
Мой папа любит море, матроску и корабли, особенно парусники. Он и слова морские знает и всякие названия – бомбрамстеньги и доннер-веттеры с зюйд-вестами по корме и ниже ватерлинии.
Когда он был маленький, то в яхт-клубе занимался и на этих яхтах плавал. Но это очень давно было, а мы ему корабль неподалеку от дома нашли.
Здоровенный такой плотище, из трех бревен, устойчивый и на плаву. Весной у нас в овраге огромная лужа образуется и все кому не лень по ней катаются.
Так вот, решили мы папе приятное сделать, прокатиться пригласили, уж больно нам интересно на папу посмотреть, как он катается.
Папа оделся, словно на парад, брюки матросские, под пиджаком полосатая тельняшка, ботинки ваксой до блеска начищены ну и фуражка – настоящий капитан.
Идти нам было не долго. Увидел папа плот, весь загорелся, засиял, ладонь о ладонь хлопнул, потер, улыбнулся и говорит: – Хочется мне молодость свою вспомнить, давненько на плоту не катался!
И прыг на плот!… Зашатался, руками взмахнул, еле удержался, ну плот и поплыл,…. несмотря на то, что папа от счастья и воспоминаний шест на берегу забыл!
Плот как я уже сказал, пару раз качнулся и стал от берега медленно так отходить и еще медленней под воду погружаться. А папа стоит и улыбается, он, наверное, давно на плотах не плавал, забыл, как они тонут.
А плот тем временем все погружался и погружался и папа тоже вместе с ним погружался и хлопал глазами.
Вначале вода лизнула папины ботинки, затем заплескалась в брюках, плота уже не было видно, а папа все еще на нем стоял и медленно частями уходил под воду и улыбался. А мой друг Мишка глядя на него, вдруг начал бешено хохотать.
Мне одновременно хотелось крикнуть папе, что бы он прыгал на берег, и дать Мишке по шее, но тут плот лег на дно и папа прекратил тонуть.
Он стоял в луже по пояс в воде, растерянно озираясь, а капитанская фуражка гордо блестела на солнце кокардой.
Высоко в небе летали чайки или это были вороны, и им не было дела до грязной лужи, в которой терпел крушение прославленный «КОН-ТИКИ».
Папа, наконец, принял решение, и высоко поднимая ноги, вылез на берег.
Мокрый, но гордый он подозрительно покосился на всхлипывающего от смеха Мишку и, отжимая брюки произнес: – Капитан не покидает своего судна до конца!
Две крайности
В нашем пионерском отряде был один очень толстый претолстый мальчик. Он весил целых два с половиной нормальных мальчишки, потому что два – его не перевешивали, а три перевешивали.
Он был толстым всю свою сознательную семилетнюю жизнь и это ему совсем не нравилось. Когда он по утрам чистил перед зеркалом зубы, то видел свои три подбородка и сильно огорчался, отчего у него разыгрывался страшный аппетит, и он еще больше объедался.
Он ел, ел, толстел, толстел и еще сильнее расстраивался! В общем, ужасный замкнутый круг, который он решил разорвать именно в лагере.
В нашем отряде был так же очень тощий-претощий мальчик. Просто скелет какой-то! Такой он был костистый! И у него была мечта хоть чуть-чуть поправиться.
От того, что он был слишком тощим, он сильно огорчался и при этом терял аппетит, поэтому, чем больше он огорчался, тем меньше ел и становился еще худее, что его снова огорчало, и он опять ничего не ел.
В общем, ужасный замкнутый круг, который он решил разорвать именно в лагере.
Увидев толстого претолстого мальчика, он сразу пришел в хорошее настроение и облизнулся. А, узнав, что толстый мальчик хочет похудеть, просто задрожал от голода!
– Давай я буду съедать у тебя за обедом и ужином весь гарнир, – предложил он, – а ты за это будешь отдавать мне все сладкое в полдник и делиться компотом!
– Давай! – обрадовался толстый мальчик, которого звали Коля, – но только без компота!
– Тогда я расстроюсь и не смогу ничего съесть! А ты так и останешься толстым претолстым и даже поправишься! – пригрозил ему тощий мальчик, которого звали Саша.
– Ты лопнешь! – заявил я тощему-претощему мальчику, – Компот могу выпить и я, мне он не повредит!
– А котлеты и гуляш съем я! – заорал обрадованный Мишка.
– Так я умру с голоду! – расстроился толстый претолстый мальчик и бросился к своей тумбочке за очередной булочкой.
– Зато станешь худым как я – похлопал я себя по животу.
– Или как я! – защелкал костями тощий-претощий мальчик.
– Не пугай! – предупредил я его.
Но толстому претолстому мальчику это предложение очень понравилось. Он сбегал в коридор, пошарил в своем шкафчике и поставил на подоконник три банки варенья и семь пачек печенья.
– Вот, начинаю новую жизнь! – сказал он, окинув нас сытыми глазами, – Я буду завтракать, и пить кефир на ночь, а остальное отдаю ему!
– Согласен? – ткнул он пальцем клацнувшего зубами тощего-претощего мальчика.
И началось!
Толстый претолстый мальчик пил кефир и завтракал, а тощий-претощий мальчик аккуратно съедал его обед полдник и ужин.
Он так обнаглел, что требовал делиться с ним посылками, которые регулярно раз в неделю приходили к толстому претолстому мальчику.
Нам Сашка говорил, что заботится о снижении веса толстого претолстого мальчика, но мне было совершенно непонятно, почему мы с Мишкой не можем помочь ему съесть чужую посылку?
Мишку такое положение дел совершенно не устраивало, и он бурчал себе под нос, что это несправедливо, и громко вопрошал палату в часы тихого часа, – Какая разница, в чей желудок попадет очередная конфета из посылки толстого претолстого мальчика, если это не желудок толстого претолстого мальчика!?
А толстый претолстый мальчик ничего не ел и радовался, он мерил себя линейкой и к окончанию смены похудел на три сантиметра, но весил все те же два с половиной мальчика, потому что два мальчика его не перевешивали, а три перевешивали! Он очень удивлялся этому и требовал взвесить его на обыкновенных весах, но у нас их, к сожалению не было!
Тощий-претощий мальчик тоже очень радовался, а от радости у него разгорался волчий аппетит, и он ел, ел как слон, он съедал, не наевшись, четыре наших гарнира и бежал за добавкой к повару! Все дни напролет он чего-нибудь да жевал, он уничтожил колхозное поле с недозревшей морковкой и сгрыз полполя кукурузы. У него постоянно что-то трещало за ушами, и все равно он был голоден!
Я в первый раз видел такого прожорливого и всеядного мальчишку!
Однажды сговорившись, мы всем отрядом отдали
