Вскоре он уже шагал по улице со своими родственниками, которые были так подавлены, что не обращали на него никакого внимания. Отделение находилось не очень далеко, но сейчас им показалось, будто надо идти целую вечность. Когда они, наконец, вошли в желтое здание, Зарко почувствовал, что сердце у него забилось сильнее. Это было вполне понятно. Ведь все здесь оказалось совсем не таким, как он полагал. В коридорах сновали люди, двери были обыкновенными, деревянными, и никто не смотрел на них подозрительно. Какой-то тщательно побритый учтивый милиционер указал им комнату, куда они должны были войти. Там, за самым обыкновенным столом, сидел такой же чисто выбритый человек в форме лейтенанта милиции, и, держа в руке толстый желтый карандаш, решал кроссворд. Увидев посетителей, он поднялся, и в его глазах промелькнул лукавый огонек.
— Товарищ начальник… — начал как-то нерешительно столяр.
— Знаю, знаю! — весело улыбнулся лейтенант. — У вас пропал ребенок…
— Он здесь? — обрадованно встрепенулась мать.
— Нет, его здесь нет… Но не беспокойтесь, разыщем…
Столяр смотрел на него с изумлением.
— А откуда вы знаете?
— Что именно?
— Ну, что у нас пропал сынишка…
— Об этом совсем не трудно догадаться, — все так же улыбаясь, ответил лейтенант. — У всех родителей, потерявших детей, точно такой же вид, как у вас… Но вы не беспокойтесь, присаживайтесь…
Столяр и его жена в смущении опустились на жесткие стулья. Зарко же, продолжая стоять, смотрел немигающим взглядом на симпатичного лейтенанта. Такого занятного и веселого офицера милиции он видел в первый раз. Лейтенант сел на свой стул и снова обратился к родителям.
— А теперь посмотрим — угадали мы или нет, — произнес он медленно. — Пропавший ребенок — мальчик, не так ли?.. Лет пяти — шести… Не высок для своих лет, со светлыми глазами, веселый и озорной… Так ведь, гражданка?..
— Значит, вы его знаете? — спросила, обрадовавшись, мать.
— Нет, я просто догадался, — скромно ответил лейтенант.
— Каким образом? — пробормотал озадаченный столяр.
— Да и вы бы на моем месте тоже догадались… Обычно исчезают мальчики и как раз в этом возрасте… А что касается его внешности — то ведь должен же он походить на кого-нибудь из вас.
Зарко окинул лейтенанта восторженным взглядом. Действительно, все это так просто.
— А теперь будьте любезны сказать, как зовут вашего сына, и дать ваш адрес, — серьезно проговорил офицер. — Я должен иметь точные данные…
Старательно записав эти сведения, он снова обратился к посетителям.
— Васко знает свой адрес?
— А как же! — чуть ли не с обидой ответил отец. — Он даже читать умеет…
— Это хорошо… А во что он был одет?
— На нем были синие короткие штанишки и белая рубашонка, — ответила мать.
— Ну, а теперь расскажите, как это случилось… Как это он вдруг исчез?
Елена Пиронкова горько вздохнула и принялась (в который уже раз!) излагать эту печальную историю. Когда она окончила свой рассказ, вид у лейтенанта был уже довольно-таки серьезный.
— Интересно, — пробормотал он. — А пропадал он когда-нибудь раньше?
— Ни разу! — воскликнула мать. — Он у нас такой послушный…
Лейтенант взял листок с данными и молча вышел из комнаты. Когда он возвратился, лицо его было, как и прежде, спокойным, но он уже не шутил…
— Вам придется немного подождать, — сказал он. — Сейчас мы наведем справки…
И, поймав испуганный взгляд матери, поспешил прибавить:
— Не бойтесь, нет ничего страшного… Сколько детей ни терялось до сих пор — всех находили…
— А я вот все думаю, не случилось с ним чего-нибудь? — вздохнула мать.
— Что же с ним может случиться?
— Да всякое… мало ли трамваев… автомобилей…
— Нет, ничего такого не отмечено… — уверенно сказал лейтенант. — По крайней мере в нашем районе…
Он посмотрел задумчиво на журнал с кроссвордом, закрыл его и добавил шутливым тоном:
— В детстве я тоже один раз исчез… Какой-то цирк проезжал тогда, ну, и я увязался за ним… Дело было утром, а я только вечером спохватился, что нужно возвращаться домой… Стою и думаю: как же мне быть теперь? Ни дорогу не запомнил, ни улицы не знаю… Подумал, подумал — и в рев… Нашелся какой-то добрый человек, взял меня за руку и отвел прямо домой…
Лейтенант рассмеялся и добавил:
— Здорово же мне влетело от отца… А до этого он, хотя и был простым рабочим, пальцем меня ни разу не тронул…
В эту минуту пронзительно и как-то настойчиво зазвонил телефон, лейтенант взял трубку. Некоторое время он слушал, что ему говорили, потом спокойно сказал:
— Хорошо… Держи меня в курсе дела…
А затем, повернувшись лицом к посетителям, добавил тем же тоном:
— Мальчика еще не нашли… Но не тревожьтесь, до настоящей минуты в городе не отмечено ни одного несчастного случая с ребенком…
Родители переглянулись в отчаянии.
— Лучше всего вам возвратиться домой! — продолжал лейтенант. — Ведь довольно часто заблудившихся детей приводят родителям случайные прохожие… Ну, а коли ребенок будет нами обнаружен, я вас сейчас же извещу…
— Так будет лучше всего, — горько улыбнулась мать.
Немного погодя все трое были опять на улице. Когда Зарко увидел, какое отчаяние написано на лицах дяди и тетки, у него сжалось сердце. Впервые за этот день и он ощутил какую-то неясную, смутную тревогу, как бы предчувствие большого несчастья.
* * *
Инспектор уголовного розыска Илия Табаков, находясь в превосходном настроении, расхаживал по своей комнате в пижаме и шлепанцах на босу ногу. Не спеша, он укладывал в чемодан последние вещи — всякие необходимые мелочи: прибор для бритья, зубную щетку, завернутую в станиоль баночку крема от солнечных ожогов. Его семилетний сын Наско с восхищением смотрел на отца и засыпал его вопросами.
— Пап, а удочку ты положил?
— Будь спокоен, положил, — ответил рассеянно отец.
— Значит, будем удить рыбу…
— Да, будем…
— И я тоже буду?..
— А как же, разве можно без тебя?
Наско зажмурился от удовольствия. Удить-то он, значит, будет. Только вот поймает ли что-нибудь?
— А как, поймаю ли я что-нибудь? — спросил он.
— Ну, это уж зависит… — улыбнулся отец.
— От чего зависит?
Инспектор обернулся и ласково потрепал сынишку по щеке.
— Зависит от того, будешь ли ты послушным…
— Глупости! — выпалил сердито Наско.
— Что? — вскинул брови удивленный отец.
— Я сказал — глупости…
Инспектор остановился посреди комнаты. Лицо его вдруг сделалось серьезным, в светлых глазах пропал веселый блеск.
— Послушай, друг мой, разве так говорят с отцом? — медленно произнес он.
Наско немного смутился — он очень хорошо знал это отцовское выражение лица. Но, набравшись смелости, все же неохотно промямлил.
— Ну, а с ребенком разве так разговаривают?
— А что я сказал? — все так же строго спросил инспектор.
— Да про рыбу… Не такой уж я дурак… Откуда какая-то там рыба в воде может знать, слушался я или нет?..
Невольная улыбка тронула губы инспектора. Чтобы скрыть ее, он повернулся спиной и отошел к окну. Когда немного погодя он взглянул на сына, лицо его было снова строгим и серьезным.
— Насчет этого ты прав, — сказал он. — Но если будешь разговаривать таким тоном, то не поедешь с нами на море, так и знай…
Наско, оторопев, застыл на месте. Два дня тому назад отец взял отпуск — впервые за два года, — и сегодня вечером они всей семьей уезжали на море. А что если его и в самом деле оставят тут с бабушкой? На его счастье, в эту минуту отворилась дверь и в комнату вошла мать. Ее красивые темные глаза радостно блестели в ожидании предстоящей поездки.
— Надо будет купить темные очки, — сказала она еще в дверях. — Тебе и Наско…
— Для меня-то это дело не хитрое, — ответил отец. — А вот найдется ли маленький номер для Наско, не знаю…
Мальчик успокоился. Раз ему собираются покупать очки, значит его возьмут с собой на море. В этот самый миг зазвонил телефон. Не подозревая ничего, инспектор взял трубку… Внезапно его лицо омрачилось, взор потух.
— Да, да, хорошо! — сказал он. — Явлюсь сейчас же…
Инспектор положил трубку, глубоко вздохнул и сказал упавшим голосом:
— Меня вызывают в дирекцию… Лично к генералу…
Молодая женщина застыла с открытым ртом, глаза ее выразили испуг. Инспектор смущенно улыбнулся и погладил ее по щеке.
— Подожди, еще ничего неизвестно…
— Но они не имеют права! — воскликнула она с раздражением. — Ведь ты не брал отпуск два года!
— Ну, хватит об этом. Точка, — строго проговорил инспектор.
Четверть часа спустя он уже торопливо шагал по улице. Инспектор был высок и худощав. Всегда очень хорошо и опрятно одетый, он и сейчас, несмотря на жаркий, погожий день, был в рубашке с галстуком. Его походка, бодрая и энергичная, сразу обличала человека, который ведет строгий образ жизни. Худощавое лицо — почти совсем без морщин — было спокойно, и только слегка тронутые сединой виски говорили о том, что его жизнь была далеко не безмятежной. Он вежливо кивнул дежурному милиционеру в ответ на его приветствие и начал подниматься по лестнице. Перед кабинетом генерала Табаков невольно оглядел свои слегка запылившиеся ботинки, ощупал узел галстука и, постучавшись, вошел. Секретарша подняла голову и как-то смущенно взглянула на него.
