— Ювелирно сработали, — только и сказал Январев. Он окинул взглядом развалины и добавил: — Выполню это последнее задание — и в отпуск, а там переквалифицируюсь в управдомы!
«В управдомы не в управдомы, — подумал Осипов, — никто опытного и мужественного офицера не уволит из армии, но службу подберут другую».
И еще он вспомнил любимую песню Январева:
А для меня еще не кончилась война,
А для меня судьба — еще вопрос.
И провожает на задание жена…
— Ничего, — серьезно сказал Осипов, — зато на службу, не на войну каждый день жена провожать будет.
— Жениться еще надо! — засмеялся Январев. — Едешь или нет?
Осипов опять отказался.
Январев кликнул сержанта и двоих солдат — Филимонова и еще одного — и укатил на грузовике с красными флажками по бортам и черной угрожающей табличкой на бампере — «РАЗМИНИРОВАНИЕ».
Машину эту знали в Иришах, как знали «санитарку», «летучку техпомощи», как все другие спецмашины.
У школы Осипов встретил учительницу пропавших ребят.
— Добрый день, Армен…
— Отчество не обязательно. — Он предупредительно поднял ладонь и устало улыбнулся. — У вас для меня ничего нет?
Учительница горестно покачала головой.
Покачал головой и Осипов, выпятив слегка нижнюю губу. Привычка эта не красила, но и не портила его лицо, лишь придавала выражение детской беспомощности и доверчивости.
— Совсем ничего? — с мольбой переспросил Осипов.
— Нет… Разве что…
— Что? — Взгляд Осипова стал острым и цепким.
— Двоюродная сестра моей ученицы Люси Шибаловой — родители ее в леспромхозе работают — сказала, что видела одного иришского мальчика, кажется именно Антона, у себя в Сосновке. Но это было давно, до Дня Победы.
— Что он там делал? Зачем приезжал? К кому?
— Не знаю. Люся не знает. Она рассказала это просто так, вспомнила почему-то и рассказала.
— Фамилия девочки?
— Шибалова.
— Нет, сестры из Сосновки.
— Простите, но…
— Где Шибалова живет?
Учительница торопливо раскрыла сумочку. В блокноте у нее были адреса всех учеников.
— И еще одно. Может быть, и это для вас важно…
— Дорогая Светлана Васильевна, для меня сейчас все, абсолютно все важно! Говорите же.
— Антон и Ростик просили Тараса Романенко… Это пионервожатый наш, он на заводе работает…
— Да-да, — перебил Осипов, — знаю. Дружинник. О чем просили?
— Разыскать ветерана боев за Ириши по фамилии на «К».
Взрослых Осипов знал меньше, чем ребят.
— И еще, Армен Гарегинович, ветеран «К» тоже заводчанин.
Участник боев под Иришами, фамилия на букву «К», место работы — Иришский нефтеперерабатывающий завод. По этим данным найти человека не составляло труда.
Осипов поблагодарил учительницу и заторопился в милицию.
В паспортном столе и военкомате гражданина, который отвечал бы заданным трем условиям, определить не удалось.
Осипов выехал в Сосновский леспромхоз.
Как ни велико было нервное напряжение, но усталость взяла свое, и Осипов сразу задремал на жестком сиденье «газика».
…От города до Сосновки езды не больше часа, и, пока Осипов спит, я расскажу вам, с чего и как качалась эта таинственная, хотя и сегодняшняя история. Но для этого потребуется целая глава.
Глава вторая. Две недели назад
Незадолго до славного праздника Дня Победы у нового двенадцатиэтажного дома стояли двое: Градов Антон и Ростик Арсланов. Оба ученики 5-го «Б», оба худощавые и рослые, оба в легких нейлоновых курточках на «молнии». Ростик — в красной, Антон — в голубой, и «молния» поднимается уже только до груди: выше зубчики раздерганы и не все на месте.
Ростик был в берете под цвет курточки, и придавленная черно-коричневая челка аккуратно прикрывала смуглый лоб почти до бровей, таких же черно-коричневых, густых, нависших над голубыми, как Антошина куртка, глазами.
Васильковые глаза, пожалуй, больше подошли бы к льняным, слегка волнистым волосам Антона, но на его белом с ранними, уже нынешнего года веснушками лице, на котором розово лупился вечно обскребанный ногтем нос, глаза были карие и беспокойные.
Оба, задрав головы, смотрели на пожарную лестницу.
Антону пришла на ум замечательная идея: забраться на самый верх единственного в Иришах «небоскреба».
Девятиэтажные «свечки» здесь не в диковину, а двенадцать этажей и вправду выглядят небоскребом.
— С такой вышины видно на тысячу километров! — сказал Антон.
Взглянуть с космической высоты на город заманчиво, но Ростик колебался. Отец строго-настрого предупредил его после родительского собрания, где Ростика очень хвалили за способности и успехи в учебе, но не очень за поведение: «Еще одна история, и на лето к морю не поедешь».
Спокойно сказал, негромко. Он вообще никогда не кричит, но слово его железно.
— Байпасишь![2] — презрительно разгадал колебания друга Антон.
— Ничего не байпашу… Давай, когда лифт пустят.
— Пустили уже! Вчера еще.
По делам строительства с Антоном не поспорить: отец — прораб и мать на кране работает.
— Закрыли уже, наверное, — опять сбайпасил Ростик.
— Закрыли! Сдадут дом комиссии, тогда закроют. Ни в какую не попадем. Разве что по пожарной лестнице?…
Оба, как по команде, задрали головы. Пожарная лестница шла зигзагом от балкона к балкону, прикрытая узорчатыми решетками. Где-то у двенадцатого этажа лестница заканчивалась.
— Дальше по веревке придется, — прикинул Антон. — Или скобы вбивать. Но лучше альпинистские костыли!
Таких костылей и в магазине «Спорттовары» нет, скобы — пожалуйста, на любой строительной площадке…
— Ладно, — сдался Ростик. — Пошли… Только если лифт работает!
— Само собой, — немедленно согласился Антон. По пятилетней дружбе он знал: Ростика уговорить трудно, а там — не отступит, до конца пойдет за тобой и с тобой.
Парадный вход отвергался сразу. Во-первых, еще полно строителей: сантехников, электриков, отделочников. Во-вторых, какой интерес входить в новый дом, как пенсионер какой-нибудь, через двери! Антон заранее присмотрел стремянку, выставленную малярами через окно.
И рамы не закрыты, проветривают.
Забраться в квартиру оказалось делом простым, никто и не заметил.
— Снимай ботинки… — громко зашептал Антон.
— Не услышат, мы на цыпочках, — также шепотом ответил Ростик. Задерживаться было опасно. В углу стояло ведро с клейстером и несколько рулонов обоев. В любую минуту за ними могли прийти люди.
— Цыпочки! — передразнил Антон. — Зачем же полы грязнить? Их же опять мыть заставят.
«Их» — означало строителей. А строители для Антона не чужие-посторонние.
Ростик покорно расшнуровал ботинки. Так даже таинственнее: ни грязи, ни следов.
Антон осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого, тихо. На всякий случай обуваться не стали.
Кнопка лифта тотчас вспыхнула красным огнем, и через несколько секунд мальчики с облегчением отгородились пластиковым щитом от посторонних глаз.
— Давай я, — сказал Ростик и нажал кнопку с цифрой «12».
Лифт устремился вверх.
— Что я тебе говорил! — уже не таясь кричал Антон.
Ростику пришлось еще раз сознаться в правоте друга.
Кабина мягко остановилась, двери с шипением раздвинулись.
Перед ними стоял парень в разноцветном комбинезоне.
— С приездом, новоселы!
У Ростика похолодело под ложечкой, но Антон не растерялся, кивнул маляру в ответ и сразу же нажал на кнопку. Лифт провалился вниз.
— Влипли… — дрогнувшим голосом прошептал Ростик и сунул ноги в ботинки.
Кабина встала.
— Живо! — заторопил Антон и потащил Ростика за руку.
Они удачно прошмыгнули на лестницу и помчались наверх. Ноги елозили в ботинках, путались шнурки, но Ростик не отставал ни на ступеньку. К счастью, Антон удачно нажал кнопку: лифт опустился лишь до восьмого этажа, а четыре этажа, да еще два лестничных марша — пустяки.
Чердак был высоким, головой не заденешь перекрытия.
Обернутые алюминием трубы отопления на ножках-кронштейнах, будто серебристые чешуйчатые драконы, расползлись по всему чердаку.
В наружных стенах зияли бойницами вентиляционные оконца без стекол…
Ребята прильнули к ним.
— Ух ты! — восторженно воскликнул Антон. — Красо-тища какая!
Ростику тоже понравилось. Выше и подниматься незачем. Еще увидит кто…
— Пошли! — опять заторопил Антон.
Отсюда на крышу — два шага. Не два — пять, пять ступенек по железному трапу.
Крыша оказалась плоской, огороженной низеньким кирпичным бортиком, словно палуба на верхнем капитанском мостике.
