Только с весны стала Марь Петровна часто болеть и однажды сама привела в класс Светлану Васильевну, как наследницу. Грустный сначала урок был, потом ничего, даже весело стало.
Домашние сочинения разбирали. На тему «Мой любимый герой».
Светлана Васильевна сидела за столом, а Марь Петровна у окна, на стуле. Скромно так, тихо, изредка только вмешивалась.
У Антона сочинение не очень вышло. Как его напишешь, если одновременно нравятся Чапаев, Матросов, Гагарин и тот артист, который советского разведчика играл в телевизионной многосерийке? В лицо Антон его очень даже хорошо знал, а имя забыл. Настоящее. Фашистское и сейчас помнит.
— Что ж ты, — мягко упрекнула от окна Марь Петровна, — и фамилии героя своего не знаешь…
Замечание, конечно, справедливое, только разве дело в имени? Главное, сам человек и что он сделал в жизни! Так Антон и сказал. Не про справедливость — про главное.
— Верно, — подтвердила Марь Петровна и украдкой улыбнулась молодой наследнице. Пришлось и той согласие выразить.
Сочиненно Ростика оказалось самым коротким, но не самым интересным. Зато Люська Шибалова накатала больше всех. Люська прямо-таки захлебывалась восторгом от своей героини, никак остановиться не могла. Вернее, не Люська, а тот, кто напечатал статью в «Советском экране». Оттуда, из журнала, Люська и перекатала все. В общем, конфуз получился, и Люська разревелась. У нее всегда глаза на мокром месте! И язык длинный…
Марь Петровна опять на помощь пришла. Как сестра милосердия. (Это раньше так медицинских сестер называли. Давно, когда еще Севастополь обороняли от иностранных захватчиков в прошлом веке. История — это Антон любит!)
Как всегда, лучшим сочинением оказалось Аленино. Но спорным. Новая учительница так и сказала: «Спорное». А почему спорное? На вкус и цвет товарищей нет: кому — что, кому — кто.
— Светлана Васильевна, — тихо посоветовала Марь Петровна, — быть может, мы прочтем работу Алены вслух?
Сама она, Марь Петровна, почти всегда так поступала. Во-первых, Алена сочиняет лучше всех в классе, во-вторых, каждый высказаться сможет.
— Да-да-да, — поспешно согласилась новенькая.
Ее только спросили, а она сразу: «Так точно!» Будто она солдат, а Марь Петровна — старший лейтенант Январев.
И началось интересное и веселое.
— «В повести «Тарас Бульба» я хотела бы быть похожей на Остапа»… — по-особенному прочла учительница и посмотрела на всех с таким выражением, что Люська Шибалова — глаза у нее уже высохли — так и прыснула.
Антон мгновенно обернулся и пронзил ее испепеляющим взглядом. Но Люська — хотя бы задымилась!
— «…Не внешне, — продолжила Светлана Васильевна, — а обладать душой и волевыми качествами Остапа. «Он был суров к другим побуждениям, кроме войны и разгульной пирушки: по крайней мере, никогда о другом не думал».
Тут опять наступила короткая и выразительная пауза. Уму непостижимо, о чем мечтает ученица пятого «Б» класса, пионерка!
— Это цитата, слова Гоголя, — мимоходом заметила Марь Петровна. И Светлана Васильевна стала дальше читать.
— «Мне трудно выбирать качества, которые подходили бы для меня. Но настойчивость, прямодушие, мужество, верность дружбе хотелось бы иметь каждому. В «сборище безженных рыцарей» Остап имел доброту в таком виде, в каком он мог иметь ее в то суровое время. Ведь он был сыном своего века…»
«Сын века», — повторил про себя Антон. Умная эта Алена, здорово сказала! И вообще девчонка — многим мальчишкам сто очков вперед даст. Не зря Антон называет ее по-мужскому — «Ален». И дружит, время от времени, когда с Ростиком в очередной ссоре.
— «Умереть Остап сумел по-настоящему. Ведь и умереть надо уметь. Умереть как герой — совершить еще один подвиг».
В классе сделалось тихо-тихо. Слышно, как Люська носом шмыгает.
— Подвиг — это совсем не обязательно, когда кто-нибудь гибнет. Но герой тот, кто выполняет свой долг до конца. В военное, в мирное ли время, — ясно произнесла Марь Петровна.
Все задумались.
— Да, — подхватила Светлана Васильевна и даже вспомнила Максима Горького: — «В жизни всегда есть место подвигу».
Антон чуть по лбу себя не стукнул: «Вот кого надо включить в операцию «Ракета»! Алена! Такой… Такая, если и умереть придется, умрет по-настоящему, героем!»
Он быстро черканул записку для Ростика, но тут же изорвал бумажку на мелкие клочки. Никакой разведчик не пользуется бумагой, все в голове держит: приказы, планы, цифровые шифровки по десять страниц.
До перемены осталось совсем ничего, можно дотерпеть.
Дотерпеть… Знал бы тогда Антон, что в последний раз видит и слышит Марь Петровну…
Не пришла Марь Петровна в школу и в этот день, а так надо бы! Опять сочинения разбирали…
Антон отвернулся к окну.
Через дорогу закладывали новый дом. Вернее, не закладывали еще, участок под него планировали. Бульдозер строгал землю. Работал он с перерывами. Сперва солдат с миноискателем обшарит весь участок, потом бульдозер срежет пласт, затем опять солдат землю выслушивает.
Раздобыть бы такую вещь! Нацепил толстые наушники с проводами, взял в руки длинный шест с зеленой микрофонной коробочкой в обруче — и пошел! С миноискателем в Иришах можно стать знаменитым человеком!
Стройный и приятный ход мыслей оборвался: Антон увидел за окном Барбоса, или, по школьному журналу, Крахмалова Валерия.
Барбос объявился! Значит, сейчас там чего-нибудь найдут! У Барбоса нюх на трофеи. Отец рассказывал, что на фронте были овчарки, надрессированные на взрывчатку. Любую мину, фугас, шашку разнюхивали. Заиметь бы такую собаку! Или с Барбосом сговориться.
Ну нет, от него лучше подальше! Барбос не только тебе не даст, но и у тебя отнимет. А зачем ему? Сам что хочешь откопает. Однажды пулемет «максим» нашел, из какого сам Чапаев белых строчил. Та-та-та-та-та! Тат!..
— Антон! Градов!
«Надо же, навечно запомнила!» — расстроился Антон.
— Чего?
— Не «чего», а «что».
— Что?
— Не стучи.
Татакал Антон мысленно, но пальцами по-настоящему застучал по парте, сам не заметил как.
Барбос, засунув руки в карманы, кружил вокруг участка. Прямо-таки по-собачьи. А вообще-то кличку «Барбос» ему за шапку дали — детский «летчицкий» шлем. Барбос его круглый год носит; завязки, наверное, еще в магазине оборвал, и наушники болтаются, как у лохматого пса.
Примечательна у Барбоса и обувь. Носит он, опять же летом и зимой, кеды. Летом — на босу ногу, зимой — на шерстяной носок. Так что одно время прозвище двойное было — Кеда Барбос. Как имя и фамилия. Но «Кеда» не привилось.
Когда-то Антон очень завидовал Барбосу. Шлем и на самом деле «настоящий летчицкий», как хвастается Барбос. Правда, без очков, без толстых наушников, без микрофончиков-ларингофонов, без всяких ремешков с пряжками, без еще чего-то, но как настоящий!
Барбос в шестой класс ходит…
— Градов!
«Плохо быть известным человеком, задергают!»
— Прочти домашнее задание.
Антон с отчаянной завистью в последний раз глянул через окно на вольного Барбоса и опустил глаза. Задания он, конечно, не выполнил. Было бы оно человеческим: упражнение, задачки. Это списать у Ростика можно. Или у Алены. А тут — Сказка о Предложном падеже.
— Не сделал, Градов?
— Не сочинилось…
Учительница легким неслышном шагом прошла по рядам.
— А у тебя «сочинилось»?
Она остановилась подле Алены. Тоже заметилась!
Алена молча отдала тетрадку.
Светлана Васильевна быстро пробежала глазами, потом вышла на середину класса и стала читать вслух:
— «В некотором царстве, в Русском государстве жили-были шесть братьев Падежей. Они вместе правили языком. Правили дружно, строго и справедливо. И — без лишних слов. Только шестой брат, Предложный, вечно совался со своими предложениями. Надоел он старшим братьям, рассердились они на него и прогнали в один прекрасный день из Русского языка…»
«Жили же люди с пятью падежами! — про себя позавидовал Антон. — Все-таки на один меньше зубрить…»
— «Долго странствовал Предложный по разным странам, многому научился, поумневшим домой воротился. Сжалились над ним братья Падежи, опять приняли. Только условие поставили: придумать для себя определенные окончания во всех склонениях и больше не предлагать чего не следует…»
«Вот это правильно», — мысленно отметил Антон и, обернувшись, подмигнул Алене: молодчина, мол. Та и не заметила — волновалась. Всему классу ведь сочинение ее читали.
— «И придумал Предложный падеж окончания. Да не простые. В первом склонении окончание Е; но если слово оканчивается на ИЯ, то — И. Во втором склонении тоже Е, но опять же, если слово оканчивается на ИЕ или на ИЙ, то писать не Е, а И. Зато в третьем склонении всегда окончание И.
Опять намудрил младший брат, но старшие промолчали».
