стал подозревать, что Козиков опередил меня и что документ давно у него. А он, оказывается, тоже много раз рыскал в старом здании, тоже ничего не мог найти и был уверен, что документ у меня. Он был со мной удивительно откровенен, так как знал, что сейчас сбросит меня вниз…
— Неужели этот документ так и не был найден? — спросила вдруг Лиза, с волнением слушавшая Виталия Макаровича. — Если бы всё это случилось не в жизни, а было написано в книге, кто-нибудь в конце концов непременно нашёл бы его!
— Документ был найден! — воскликнул Коля. — Помнишь, Стёпа, ты рассказывал мне ночью в нашем челноке, как тебе попалась в старом здании бумажка, выданная немецким комендантом лоцману Козикову…
Виталий Макарович с удивлением повернулся к Стёпочке.
— Ты нашёл документ? — спросил он.
Стёпочка кивнул.
— Что же ты с ним сделал?
— Положил в карман. Он долго лежал у меня в кармане и так подконец истрепался, что уже ничего нельзя было на нём разобрать.
— Где же он теперь?
— Его больше нет, — сказал Стёпочка. — Когда я спал, тётя взяла мои брюки почистить, и всё, что было у меня в карманах, выбросила в плиту.
Виталий Макарович рассмеялся.
— Тем лучше, — сказал он. — Теперь я, по крайней мере, уверен, что Козиков не найдёт своего документа, если придёт сюда искать.
— Он больше не придёт сюда, — проговорил Архипов. — Он никуда больше не придёт. Его нет.
— Его нет? Куда же он делся?
— Он утонул. Удирая с острова, он пытался переплыть протоку и утонул.
ЭПИЛОГ
К началу учебного года школьное здание было приведено в полный порядок. Чистые стёкла голубели, отражая ясное сентябрьское небо. В голубовато-белых классах стояли свежевыкрашенные парты, так тщательно отремонтированные столярной бригадой, что старые ножки невозможно было отличить от новых. Занятия уже начались. На переменах малыши играли в пятнашки, боролись во всех углах. А у дверей старших классов Вова Кравчук вывешивал объявления о собраниях комсомольцев.
Оглушительно пели звонки, и по длинным школьным залам проходил на урок Виталий Макарович, заведующий учебной частью и преподаватель истории, самый уважаемый и самый любимый человек в школе. Он уже не только совсем поправился после своего падения в старом здании, но даже успел жениться.
Он женился на Агате. Свадьбу отпраздновали самым скромным образом, были только Коля и его мама да ещё старик Архипов, который всё улыбался и повторял:
— Приятно на вас смотреть, Агафья Тихоновна.
На Агату, действительно, приятно было смотреть. Она снова стала похожа на ту Агату, которую Коля знал до отъезда в эвакуацию, — румяную, сильную, весёлую. Она теперь преподавала у самых маленьких, и малыши, встречая её на школьном дворе, кидались к ней с разбега, как когда-то Коля.
Читатели этой правдивой истории, вероятно, предполагают, что Настя — племянница Виталия Макаровича, а Виталий Макарович — Настин дядя. Лиза, которая прочла очень много книг, уверяла, что в книге они непременно оказались бы дядей и племянницей. Но в жизни, особенно во время войны, не всё бывает так, как в книгах. Нет, Виталий Макарович не нашёл своей племянницы, а Настя не нашла своего дядю. Однако Виталий Макарович поступил так, словно Настя — его племянница: он взял Настю к себе, и Агата назвала её своей дочкой.
Колина мама вымыла Настю в корыте и расчесала её чёрные волосы, которые так перепутались и сбились, что их долго не брала никакая гребёнка. Агата сшила Насте красное платье с бантом. Но неизвестно, радовалась ли Настя новому платью, потому что она была странная девочка.
Она никогда не смеялась, никогда не плакала. Она никогда ничего не просила и никак не выражала своих желаний, радостей, печалей. Гулять, бегать, играть она не любила, и ничто не вызывало её любопытства.
— Ничего, она оттает, — говорила Агата и терпеливо ждала.
В первый раз Настя засмеялась, когда Лиза иринесла ей детских книжек из библиотеки и стала читать их вслух. Это были всё сказки, для самых маленьких, но когда в них попадалось что-нибудь смешное, бледное личико Насти светлело и губы улыбались. Сначала она улыбнулась робко, почти неприметно, но мало-помалу стала смеяться, и всё смелее, всё громче, и однажды Агата, вернувшись домой, услышала такой громкий и счастливый хохот, что ей показалось, будто весь дом полон детьми. Удивительнее всего было то, что над этими книжками для малышей вместе с Настей хохотала и Лиза.
Лиза принесла Насте детских книг.
Настя восхищалась Лизой. Когда при ней упоминали о Лизе, щёки её розовели. После каждого лизиного посещения она становилась мягче, доверчивей, ласковей. Она, видимо, очень хотела стать такой, как Лиза. А так как ей было известно, что Лиза очень хорошо учится, она однажды сказала Агате, что хочет учиться. И Агата стала заниматься с ней каждый вечер, учить писать и читать, готовить к школе.
Коля каждое утро отправлялся в школу вместе с Виталием Макаровичем и Агатой. Он ещё вырос, стал одним из самых долговязых мальчиков в 6-м классе, и теперь не только мама и Лиза, но и вся школа называли его колокольней. Коля, Виталий Макарович и Агата приходили в школу за несколько минут до первого звонка. Звонок давал Архипов, посмотрев на круглые часы в вестибюле.
Архипов не захотел расставаться с Виталием Макаровичем и остался служить в школе. У него было много обязанностей: звонить, сторожить одежду в раздевалке, подметать двор, — и он выполнял их не без важности. Оказалось, что он довольно ворчливый старик, — особенно доставалось от него тем маленьким, у которых на пальто были оторваны вешалки. С Колей он был так же ворчлив, как с остальными,
