я и повел песика под дом.
— Джейк, ты его держи, а я аккуратно оболью из шланга, — предложила Лоуви. — Да, ребята, предупреждаю: мы все промокнем. Готовы?
Пес сильнее прежнего завилял хвостом, да еще и вывесил язык из пасти — ему нравилось быть в центре внимания. Летом вода из наружного шланга текла теплая, прямо как в ванне. Мейсон намылил песика, а мы с Лоуви по очереди его отмывали. Могу поклясться: песик при этом улыбался. Сполоснув его, мы сообразили, что и сами промокли не меньше. Песик отряхнулся, забрызгав всех нас. Мы, смеясь, отскочили в сторону.
Мейсон насухо вытер его полотенцем, а Лоуви расчесала.
— Надо сказать, что без ила и колючек он оказался очень даже симпатичным, — заметила Лоуви.
Песик лизнул меня в нос.
— Просто красавец, — восхитился я.
— Интересно, как его зовут, — сказал Мейсон. — Вы его бирку проверили?
— Там просто сказано, что он привит от бешенства, — ответил я.
— Нужно дать ему имя, — решила Лоуви. — Может, Бубба? Здесь, на островах, многих собак так зовут. Или Бо? Нет, это как-то не очень. Бастер!
— Бастеров слишком много, — заметил я. — А ему нужно особенное имя. Например, Бравый. Он ведь и правда очень храбрый — сколько прожил один в дикой природе.
— Мы не знаем, сколько он там был один, — заметил Мейсон. — Может, всего одну ночь.
Лоуви вздернула подбородок.
— Давайте так: у кого он останется, тот и даст ему имя.
Мейсон посмотрел на нее, разинув рот. Она высказала вслух наши общие тайные мысли.
— Я бы хотел оставить его себе, — выпалил я. — Ведь это я сообразил, что он собака. И вообще, он же у меня в доме.
— Мы его все вместе нашли, — возразила Лоуви. — Плюс ты же после каникул уедешь в Нью-Джерси.
— Зато я всегда хотел собаку, — ответил я с неожиданной запальчивостью.
— И я тоже! — откликнулась Лоуви.
Мейсон угрюмо вставил:
— Вот бы мне его себе оставить. Но мама говорит, что скоро у нас будет малыш, нельзя заводить крупных собак.
Я удивился — значит, Мейсон уже успел спросить родителей. А я пока не набрался смелости поговорить с Хани.
— Ну, может, мы вообще зря надеемся, — заметил я. — У него явно есть хозяин. Иначе откуда ошейник?
Мы все примолкли и стали гладить песика — а он развалился на дорожке у дома, вывесив из пасти длинный розовый язык. Влажные карие глаза смотрели на нас с радостью и облегчением. Я подумал, как ему, бедолаге, наверное, до того было страшно.
К дому подъехал пикап, принадлежавший пожарной станции. Это был едва ли не единственный автомобиль, разрешенный на острове. Мы все смотрели, как из пикапа вылезает Пожарник Рэнд. Он утер лоб, огляделся, заметил нас, махнул рукой и пошел в нашу сторону.
— Ага, вот он какой, мохнатый бандит, — сказал Пожарник Рэнд, наклоняясь и гладя песика. — Насколько я понял, ночь выдалась ого-го — и для вас, и для вашего четвероногого заложника.
— Он очень хороший, — сказал я — нужно было песика защитить. — Мы его только что выкупали, а он не лаял и не кусался. Да и раньше тоже. Даже когда Хани вытаскивала из него колючки.
— Лично я в таких случаях ору, — поведал Пожарник Рэнд, а потом ласково взял песика руками за мордочку. — Отлично вы его намыли. — Он провел руками вдоль всего тела собачки. — Худой какой. Видимо, давно уже потерялся. Здорово ему повезло, что он выжил, — тут же водятся дикие койоты.
— А у него нет на острове хозяина? — спросила Лоуви.
Пожарник Рэнд покачал головой.
— Я дал объявление, но никто из местных не откликнулся. Плюс всех местных собак я, пожалуй что, знаю. А этого красавца никогда не видел.
— Как же он сюда попал? — удивился Мейсон.
Рэнд встал, задумчиво погладил бороду.
— Мог приплыть с острова Каперс. Тут недалеко. Оттуда часто приплывают олени.
— Правда? — Я попытался себе представить, как олень плывет через пролив.
— Ага. Возможно, бедолагу там бросили какие-нибудь туристы — специально. — Он передернул плечами. — Унюхал, что на Дьюисе есть пища, вот и приплыл.
Рэнд посмотрел на ошейник, прочитал ярлык.
— Хорошо, что он вакцинирован от бешенства. Хоть об этом можно не волноваться. И значит, раньше он был домашним.
Я заглянул песику во влажные карие глаза. Внутри что-то сдвинулось, и я понял, что он будет моей собакой… обязательно.
— А вы его теперь заберете? — спросил я.
— Мы его очень полюбили, — заметила Лоуви, обхватывая песика руками за шею.
Выражение лица Пожарника Рэнда смягчилось. Он еще раз поскреб рукой бороду.
— Я вам вот что скажу, — начал он. Говорил вроде как со всеми, а смотрел почему-то на меня. — Я его отвезу к ветеринару на материк, пусть проверит, чипирован ли он, здоров ли. Потом сообщу в тамошние собачьи приюты — выясню, не разыскивают ли его. Если нет, верну его вам. Не вижу никакого смысла ему жить в клетке в приюте, если он может вести привольную жизнь здесь, на острове, с вами.
Мы радостно вскочили на ноги. Песик тоже вскочил и залаял.
— Спасибо, Пожарник Рэнд! — поблагодарил я.
— Тихо, тихо. — Рэнд повел рукой, чтобы мы успокоились. — Все не так просто, как кажется. Помимо прочего, я должен знать мнение твоей бабушки. Как она скажет, так и будет.
— Она согласна! — выпалил я. Я пока не знал, как ее убедить, но не сомневался — что-нибудь придумаю. Придется.
— Тогда я пока прощаюсь. Надеюсь вам скоро его вернуть. Как его, кстати, зовут?
Мы с друзьями переглянулись. И тут я вспомнил слова Пожарника Рэнда: «Здорово ему повезло, что он выжил».
— Его зовут Живчик, — сказал я и посмотрел на Мейсона и Лоуви — согласны ли они.
Они оба улыбнулись и закивали.
День, пока я ждал Живчика, оказался самым долгим за всю мою жизнь! Чтобы скоротать время, мы пошли ловить крабов. Добрались до крабовой пристани, принесли сеть с длинной ручкой и ведро. Но нас быстро прогнали любопытные аллигаторы, хотя мы видели только их затылки и темные костлявые выступы на спине — они медленно плыли в нашу сторону, похожие на бревна в пруду.
Лоуви предложила съездить на электромобиле в северный конец острова и половить рыбу. Но полуденное солнце жарило вовсю — нас разморило, а рыба не приплыла. Июль — самый жаркий летний месяц в Южной Каролине, а этот день казался нам самым жарким днем.
Мы вернулись в свое обычное убежище — Природоохранный центр. Внутри было прохладно, крутился вентилятор, легкий ветерок охладил нам кожу. Мы достали свои журналы, чтобы описать все захватывающие происшествия последних
