Чем больше он думал об этом, тем большая ярость охватывала его, тем больше ненавидел он своего поверженного врага. Наконец Дэн не выдержал, бросил взгляд на своего помощника Ала и хмуро буркнул ему:
– Хватит сидеть. Пора покончить с этим типом.
И в этот самый момент он вдруг услышал знакомый добродушный баритон:
– Молодцы, господа! Правильно копаете, но мелковато. Отдохнули немножко, а теперь надо продолжить и полностью освободить проход в пещеру. Давайте, давайте, берите лопату, копайте смелее и поглубже, время к закату идёт, надо поторопиться.
Дэн с ужасом медленно повернулся. В пяти метрах от него на своём прежнем камне сидел, как ни в чём не бывало, этот ужасный Чернобородый, и ласково улыбался им обоим. Однако в руках у него чёрным равнодушным дулом в упор на Дэна смотрел невозмутимый работяга пистолет.
– Пистолетик-то отдай, преподобный. Это опасная игрушка. Правда, когда патроны настоящие, а не холостые, как у тебя.
Дэн медленно, как зомби, вынул из-за пояса своё оружие и передал Чернобородому. Тот вынул обойму, осмотрел её внимательно, довольно усмехнулся в наглую бородищу, задвинул её обратно, сунул пистолет небрежно в карман, ещё шире улыбнулся и сказал:
– Вот теперь будем знакомиться. Меня зовут Ахмед, и мы будем друзьями. Мне кажется, что мы уже обо всём договорились. – Он вопросительно взглянул на Дэна. Тот мрачно кивнул головой.
– Так вот. У нас теперь общие цели и надо сделать всё, чтобы достичь их. Но в связи с последними некорректными вашими действиями я всё-таки вынужден поднять долю своего участия в мероприятии до 35 %. Не надо аплодисментов, господа, дело решённое. А сейчас давайте примемся за работу. Солнце уже повернуло на вечер, а нам ещё столько надо успеть сделать.
Ахмед выразительно посмотрел на брошенные в стороне лопаты, кинул взгляд на солнце, уже начавшее сваливаться по ту сторону залива, и прилёг под куст орешника в десятке метров от загрустивших монахов с лопатами и небольшими кирками в руках.
Делать было нечего, и вскоре на прокалённом августовским солнцем склоне закипела работа. У служивых господа уже имелся немалый опыт проведения земляных работ. Через час с небольшим с утра засыпанный ими ход в пещеру был отрыт и очищен заново. Когда усталые землекопы присели отдохнуть, зорко следивший за ними Ахмед встал, подошел к вновь открывшемуся лазу и заглянул в него. Не заметив ничего особенного, он приказал спрятать шанцевый инструмент в кустах и готовиться к спуску.
– Ну что, согласие в движении к цели нами достигнуто, а всё необходимое для этого есть. Надо отдать должное, вы славно подготовились к пещерным странствиям. Поэтому быстренько достаём фонари и в путь. Впереди пойдёт старина Дэн. – Заметив испуг на лице богослова, он тут же добавил: – Не надо благодарности, коллега, это высокое доверие. За вами пойду я, а нашу скромную экспедицию замкнёт наш друг, опытный борец с потусторонними силами Ал. В путь, друзья мои, – скомандовал Ахмед и подтолкнул оробевшего Дэна к зияющему мрачной чернотой входу.
Глубоко вздохнув и покосившись на оттопыренный карман Ахмеда, откуда слегка высовывалась рукоятка чёрного пистолета, Дэн скользнул в темноту. За ним исчезли остальные участники похода.
Несколько минут над чёрным узким лазом на поросшем травой склоне царила тишина. Там за рекой и заливом шумел большой портовый город, в заливе гремели якорями огромные океанские суда, в стороне погромыхивала на стыках проворная дачная электричка, где-то тарахтел невидимый трактор на созревающих полях. А здесь лишь ещё сыроватые комья грунта на брошенных в кустах лопатах и кайлах, да свежие отпечатки подошв новых кроссовок на отвале серой глины у входа в пещеру говорили о недавнем присутствии человека.
Вдруг жаркая тишина склона нарушилась глухими щелчками-выстрелами, донёсшимися из пещеры. Затем из неё послышались отчаянные крики, ещё выстрелы и гулкий топот нескольких пар ног. Из пещеры выпорхнул, именно выпорхнул, а не вылез, потный взъерошенный Ахмед, за ним с перекошенным от страха лицом выскочил Дэн, а в арьергарде отступающей экспедиции из пещеры кое-как выкарабкался задом наперёд мелко крестящийся правой рукой Ал, а в левой у него был его старый знакомый – большой массивный серебряный миссионерский крест, которым он отчаянно заслонялся от чего-то или кого-то, догонявшего его в пещере. Вся лихая троица без оглядки кинулась вниз по склону, в точности повторяя прежний путь ещё первого позорного бегства. Но самое странное, что в болтавшихся у Дэна и Ала за спиной походных рюкзачках, а у Ахмеда – в его дорогой модной ковбойской шляпе, торчало по лёгкой оперённой бамбуковой стреле с острым кованым железным наконечником.
Ничего не замечая вокруг себя и не оглядываясь, позорно отступившая вторая экспедиция скатывалась вниз к устью реки. Лишь на несколько секунд потный запыхавшийся Ахмед решил оглянуться, обегая куст орешника, и с ужасом заметил, как из пещеры вдруг один за другим выскочили три юрких силуэта в рыжих кожаных жилетках, руки которых тотчас ощетинились острыми пиками, а за спиной аккуратно пристроились луки и стрелы. Они, видимо ослепнув на дневном свете после пещерной тьмы, сначала упали на колени, уткнув лица в землю, затем подняли глаза и огляделись. Увидев вдруг в бухте дымящие огромные корабли, в небе низко летящий самолет, а неподалёку – пробегающую по мосту электричку, они опять упали на колени, стукнув лбами землю, прошептали в ужасе несколько умоляющих молитв, и, пробормотав глухо: – «Аллах акбар!», тотчас исчезли в пещерной темноте, будто их и не было вовсе. Только на влажной глине отвала остались отпечатки подошв их мягких кожаных летних ичигов.
– Паша, веди себя спокойно, не дёргайся, – прошептала Марина, – не то через мгновение мы с тобой будем напоминать как минимум двух юных дикобразов, только иголками вовнутрь.
– Понятно, – ответил Паша, не поворачивая головы. – Однако, если бы они хотели нас убить, мы уже не шептались бы. Обрати внимание, как они ловко по нашим фонарям попали. Все стёкла и лампочки вдребезги поразбивали. Теперь, очевидно, они ждут того, кто решит нашу судьбу, и нам тоже придётся подождать, правда, под прицелами этих крутых джигитов. Только непонятно, откуда их столько на наши головы. Того гляди, ещё сам Чингисхан нарисуется перед нами. Интересно, умеют ли эти свирепые физиономии улыбаться? Ну-ка, я испытаю их на дружбу.
Паша широко улыбнулся, приложил руку к сердцу и поклонился, демонстрируя свои явно дружественные намерения. Но ни один воин не шевельнулся, ни один палец не покинул натянутую тетиву, ни один взгляд не потеплел в ответ на мирную улыбку. Так продолжалось минут пять, затем вдруг в задних рядах войска прошло смутное шевеление, шеренга воинов расступилась и четверо слуг вынесли вперёд роскошное позолоченное кресло, нечто вроде походного княжеского трона, с восседающим на нём величественным, но совсем ещё молодым монгольским юношей в ярком халате. Слуги поставили трон на пол и с поклоном отошли назад. Тотчас с боков юного хана стали по дюжему охраннику с суровыми лицами, и с кривыми саблями наголо. Ребята стояли, не шевелясь, ожидая продолжения сурового спектакля.
Монгольский юноша на троне что-то резко произнёс, видимо, отдал кому-то распоряжение. Из толпы выскочил мелкий мужичонка, одетый в кожу, как все воины, но в русском треухе и с обликом явно не монгольским.
– Видимо из наших, или беглый каторжник или пленный русак, как переводчик будет, наверное, – прошептал Паша. – Надо подружиться с ним. Да поймём ли друг друга? Столько лет между нами.
Мужичонка в малахае подобострастно посмотрел на сидящего на троне юношу и кивнул головой. Предводитель кинул на него презрительный взгляд и снова резко произнёс что-то. Мужичонка опять мотнул головой и повернулся к ребятам:
– Мой повелитель хан Тугуй, наместник великого Чингисхана, отвечать велит, кто вы такие и откуда пришли? Почему так чудно одеты и кто государь ваш?
Речь мужичка была очень растянута и так непривычна, но ребята, хотя и с трудом, поняли его тягучее наречие.
– Паша, отвечай, – шепнула Маринка. – А то я не знаю, что ему сказать.
– А я что, знаю, – шепотом в тон ей ответил Паша.
Но, тем не менее, он важно поклонился юному повелителю монголов и, надувшись величием, ответил:
– Мы явились к хану Тугую из города Находка Российской Федерации, Руси, значит, по-вашему. Величать меня Павлом, а это моя помощница Марина.
Паша весь покраснел от важности момента, стал даже вроде выше ростом. Шутка ли, выступать послом своей страны, да не где-нибудь, а в далёком прошлом, в неведомой восточной Тьму-Таракани, и перед кем – почти перед самим «Мамаем».
Мужичок пролопотал что-то своему повелителю. Тот кивнул головой и опять бросил вопрос толмачу в малахае. Переводчик вновь обратился к ребятам и прогундосил на малопонятном древнерусском:
