В этот момент из-под прикрытия больших кораблей выступили восьмивесельные шлюпки. Переполненные пиратами и погруженные в воду почти до самых краев, они направились к Голубиному острову. В то же время раздались ружейные и пистолетные выстрелы на берегу, где стояла испанская батарея. Там уже наступали пираты, высадившиеся туда по приказу Лолонуа еще ночью. Безусловно, они налетели на испанцев совершенно внезапно, и, к нашему удивлению, батарея даже ни разу не выстрелила по кораблям, — по-видимому, ее действия были целиком отвлечены высадившимися пиратами. Пиратские корабли спокойно, без всякого риска, миновали наиболее опасные места. Когда же, наконец, три пушки грохнули, то ядра упали далеко от цели. Было видно, что они выпустили их второпях, без наводки. Эта первая стрельба с берега оказалась последней, и сюда стали доноситься только глухие пистолетные выстрелы да отдаленные крики. Пистолеты принадлежали пиратам, ружья солдат опоздали. Там завязалась рукопашная схватка.
Только теперь заговорили пушки из крепости Голубиного острова. Они стреляли по наиболее привлекательной для них цели — по нашим кораблям. Лолонуа приказал замедлить ход кораблей, — пусть они послужат неприятелю мишенью. На такой дистанции лишь редкие пушечные ядра долетали до нас. Большинство их падало в воду, и если некоторые попадали в корабли, то вред, причинявшийся ими, был намного меньше выгоды; в это время пираты спокойно подошли к берегу острова, высадились на него и подобно смерчу понеслись на гору, к крепости. Их вел дю Пюи, и по тому, что я узнал о нем, мне было нетрудно представить себе, как они штурмовали крепость.
Стрельба из пушек, если их немного и они не могут поддерживать друг друга, никогда не продолжается долго, — ведь пройдет немало времени, пока их зарядят снова. Пушкари прочистят и протрут ствол, насыплют в него порох, набьют паклю, хорошенько утрамбуют ее, засунут в ствол ядро и после установки пушки на место, с которого она откатилась, начнут прицеливаться. На все это уходит не меньше — часто даже больше — четверти часа. Следовательно, до новой канонады Лолонуа вполне успеет спокойно обогнуть Голубиный остров, на котором уже разгорелась схватка пиратов с защитниками крепости. Чем закончится эта стычка; было ясно, как дважды два четыре; пиратов оказалось больше; они действовали ловчее и безжалостнее, — их вел дю Пюи.
Я нисколько не удивился тому, что наши корабли остановились за островом и стали ожидать возвращения отрядов-победителей.
В то время, когда из зарослей острова доносились к нам выстрелы и крики пиратов, атакующих крепость, шлюпки с пиратами, подавившими батарею, возвращались с берега к кораблям. Как только они подошли к нам, пираты мгновенно вскарабкались на палубу. Поднялся страшный шум; рассказывая о схватке, все старались перекричать друг друга. Пираты словно опьянели, — их глаза были багровые, а руки вымазаны в своей и чужой крови. Они размахивали трофейными пистолетами и ремнями, на которых висели мешочки с деньгами. Многие из пиратов уже натянули на себя трофейные куртки. Своим видом эти люди внушали один ужас. Некоторых из них я уже знал как молчаливых и замкнутых матросов, усердно несших тяжелую корабельную службу и, пожалуй, почти ничем не отличавшихся от наших трех буканьеров. Только пираты были куда суровее. Такое поведение отражало дурную сторону самого образа их жизни. Передо мной стояли теперь те же люди, которые — не могу иначе выразиться — только что напились человеческой крови. Они разом превратились в совершенно других людей, и в них, собственно, не оставалось ничего людского, кроме внешнего вида.
Вскоре вернулся с уже затихшего Голубиного острова дю Пюи со своей ватагой. В наружности командира я заметил такую же ужасную перемену, как у всех пиратов, хотя его лицо на первый взгляд казалось невозбужденным и дышало ледяным спокойствием. Но глаза выдавали его.
Тут кто-то сильно ударил меня по плечу. Я обернулся; это был Жак. Он ржал во все горло и, указывая на пиратов, что-то кричал мне. От возбуждения он совсем забыл, что говорит со мной по-французски и что я, стало быть, не понимаю его. Ему это было безразлично. Я повнимательнее вгляделся в его лицо. Нет, у него еще не было такого выражения, которое ужасно напугало меня в других. Жак скорее всего походил на пьяного человека и, стало быть, все-таки еще оставался человеком. Однако долго ли продлится это и не станет ли он таким же безжалостным хищником, как все остальные?..
Раненых было мало, и лишь несколько пиратов лишились жизни. Где их оставили? Разумеется, на месте! Разве было время возиться с ними?
В самом деле, Лолонуа отдал приказ плыть дальше. Теперь перед нами уже не было никаких преград и мы безопасно могли пройти через всю бухту до главной цели нашей экспедиции — Маракайбо! Оно находилось на расстоянии лишь шести миль от нас.
Теперь настало время наспех исправить те повреждения, которые причинили нам попавшие сюда ядра. У нас была вдребезги разбита одна кормовая каюта, отбит кусок штурвального колеса, кое-где порваны паруса и надломлена фок-мачта. Мы привели в порядок только то, что было необходимо для дальнейшего плавания: связали колесо, чтобы оно не распалось, кое-как зашили дыры в парусах и укрепили пострадавшую мачту.
Когда мы двигались к порту, мне казалось, что корабль стоит на месте, а берег плывет нам навстречу. Там у пиратов должна произойти самая ожесточенная схватка.
Все побережье, кроме самой пристани, заросло низким кустарником. В нем-то уж несомненно укрылись солдаты и все горожане, способные носить оружие. Они встретят нас огнем и не позволят подойти лодкам к берегу. Поскольку там до сих пор не замечалось никакого движения, то это служило нам только дурным предзнаменованием. Пристань и улицы — насколько их можно было разглядеть, — даже дома казались пустыми и вымершими. Это была совершенно очевидная западня. Как знать, не притащил ли и не спрятал ли где-нибудь здесь испанец свои пушки!
Лолонуа приказал боевым кораблям приблизиться к берегу на дистанцию пушечного выстрела. Потом корабли повернулись боком, и, когда их построили в ряд на большом расстоянии друг от друга, они разом, по сигналу, поданному пистолетом, дали из всех своих бортовых пушек залп по прибрежному кустарнику. В ту же минуту ринулись вперед шлюпки. Большая часть шлюпок направилась к берегу, остальные следовали за ними; там стояли стрелки и безостановочно палили по зарослям, прикрывая высадку пиратов огнем.
Пираты выскакивали из шлюпок прежде, чем те успевали коснуться берега, и с пистолетами в обеих руках и с саблями в зубах шли вброд к пристани. Но никто не встретил их из-за кустов, и когда пираты выбрались на берег, то нашли его пустым, — пустыми оказались пристань и улицы. Тогда пираты помчались дальше и обнаружили, что опустело и обезлюдело все Маракайбо.
Слухи о движении нашей флотилии от Голубиного острова и от прибрежной батареи сюда опередили нас.
Пираты нахлынули в оставленный город, точно полая вода. На кораблях несла вахту лишь немногочисленная команда: на моем, например, — мы с Селимом да человека три раненых; маленькие же шлюпки совершенно опустели. Как я узнал позднее, командиры кораблей поделили весь город, и каждой команде досталось по одной — две улицы. Пираты основательно очищали дом за домом, от подвала до чердака. Они выносили вино и водку в бочках и в кувшинах, хлеб, муку, домашнюю птицу, поросят, одежду и наиболее дорогую посуду. Вся эта добыча вытаскивалась из домов на площади и сваливалась там в большие кучи.
Само собой, все, что можно было выпить и съесть на месте, по горло заполнило сейчас желудки пиратов, питавшихся до сих пор лишь корабельными харчами. Вскоре послышались пьяные голоса, песни и крики. Пираты то и дело вбегали в дома, желая проверить, не осталось ли там еще чего-нибудь. Скоро на нескольких улицах города возникли пожары.
Теперь вынужден был вмешаться в дела пиратов сам Лолонуа. Он решил пресечь безумные действия распоясавшихся пиратов, упоенных легкой победой. Вместе с командирами кораблей он бегал по городу с плеткой и пистолетом. Потом рассказывали, что в Маракайбо погибло больше пиратов, чем в схватках за Голубиный остров и береговую батарею.
Благодаря применению такой жестокой меры порядок был восстановлен. Лолонуа расставил стражу вокруг города, а сам остановился в кафедральном соборе. Только одно золото украшений оплатило ему весь поход!
На подобное завоевание Маракайбо пиратам понадобился весь остаток дня. Ночь Лолонуа использовал для подготовки новых вылазок.
Утром он начал сразу же действовать, — медлить было нельзя. Хотя своим внезапным ударом он захватил Маракайбо врасплох, однако он не сомневался, что через некоторое время испанцы соберут из отдаленных и повсюду разбросанных маленьких крепостей достаточное войско и решатся на ответный удар. Все время до подхода испанских войск он старался использовать для того, чтобы выжать как можно больше добычи из завоеванного города. Пока же мы, кроме соборного и монастырского золота, смогли натаскать только провиант и одежду. Денег же и сокровищ мы почти совсем не нашли, — предупрежденные вовремя горожане сумели перед своим бегством унести все, что могли, а остальное — попрятать. Но куда? Необходимо было разыскать потайные места. Лолонуа испробовал для этого надежное средство.
