– В своё время научимся, – буркнул Паша. – Ты только представь, что будет, если в наш век постоянных войн и террора кто-то получит такую возможность на перемещение. Он же станет хозяином планеты, и я не уверен, что он будет хорошим хозяином.
– А как понимать его последнюю, такую странную фразу? – спросила Марина. – Мне кажется, что она из Библии.
– Мне тоже, – заметил Паша. – Это слова Иисуса, но не помню, по какому случаю.
– Похоже, – добавил Сашка. – Однако, хватит философствовать. Давайте энергичнее работать ногами, если не хотите промокнуть под грозовым ливнем.
И ребята поспешили к дороге. Обещанный Аркадом автобус не заставил себя долго ждать. Лишь они вскочили в него, как по крыше застучал быстрый косой дождь, а по окнам почти горизонтально поплыли бойкие чистые струйки, сдуваемые встречным потоком воздуха. Ребята ехали молча, обдумывая последнюю встречу, а Марина всё пыталась решить давнюю свою задачу – где же она уже видела однажды эти пронзительные чёрные глаза и спокойную мудрость необыкновенно выразительного лица Аркада. Но вспомнить этого она всё никак не могла.
Автобус быстро домчал ребят до «Бархатной», где наша троица, тепло попрощавшись с бывшими наркоманами, следовавшими далее до Пограничной, выскочила на политую стремительным грозовым дождиком улицу. Вскоре наша весёлая компания уже шагала по улице красного комиссара Постышева, удивляясь тому, что тут всё осталось, как было, несмотря на все их невероятные приключения.
У Марины в кармане осталась ещё кое-какая мелочь. Ребята забежали в своё любимое «Бистро» и выбежали оттуда с вафельными стаканчиками, наполненными вкуснейшей студеной нежностью – обычным сливочным пломбиром.
Наслаждаясь этим лакомством, они дворами вышли на Озёрный бульвар и собирались прощаться, как вдруг Паша громко сказал:
– О, вот так встреча. Вы посмотрите, кто идёт?
Ребята обернулись, и Марина тоже сказала:
– О, вот это да! – И побежала навстречу невысокому худенькому старичку, неторопливо переходившему дорогу у бывшего дома Быта.
– Это кто? – спросил Сашка у друга.
– Это недавняя легенда нашего пещерного быта, – пояснил Паша и тоже подбежал к Матвеичу, уже остановленному Мариной, и тискающей его в радостных объятиях.
Марина радостно щебетала, продолжая тормошить старика:
– Иван Матвеич, я так рада вас видеть. Мы так переживали за вас. Куда вы исчезли с этими бандитами? И куда подевалась наша «Марин Голд»? Как здорово, что вы живы и здоровы, и что мы вас встретили!
Паша тоже пожал старику руку.
– Очень рад видеть вас, Иван Матвеич. Рассказывайте, как вы с ними разобрались? Куда они девали нашу золотую «куколку»?
Ребята действительно были очень рады. Они буквально затискали старика, который, как ни странно, оставался совершенно невозмутимым, и даже несколько удивлённым. Он ошарашено переводил взгляд с Марины на Пашу и обратно, что-то мучительно пытаясь сообразить. И, наконец, вымолвил:
– Здравствуйте, молодые люди. А о чём, собственно, я должен вам рассказывать? Что-то я вас не помню. Вернее, припоминаю, что видел вроде бы вас как-то на вахте в Институте. А с кем, простите, я должен был разбираться? О какой куколке вы хотите узнать? Я сегодня с вахты, но вроде бы у нас всё спокойно прошло. Что вы имеете в виду?
Марина с Пашей недоумённо смотрели на старика.
– Иван Матвеич, вы что, нас совсем не помните? Вспомните, как мы с вами в пещере под Сестрой воевали с монголами, с бандитами разбирались. Как вы потом ринулись за похитителями «Марин Голд» и пропали вместе с ними.
Старик недоумённо смотрел на них:
– Вы что-то путаете, молодые люди. Какая пещера, какие монголы? Я простой вахтёр, никогда ни в каких пещерах не был, и сейчас спешу домой. Меня в Институте и в милиции замучили какими-то глупыми вопросами, а тут ещё вы появились. Вы уж извините, но меня ждут.
Старик ещё раз внимательно посмотрел на ребят, пожал плечами, виновато улыбнулся и продолжил свой путь.
Марина взглянула на Пашу:
– Паша, мы не ошиблись? Это действительно он?
– О чём речь, Марина? Это Иван Матвеич собственной персоной, вахтёр Института, как он сам тут нам подтвердил. Но почему-то он ничего не помнит о наших совместных приключениях. Или у него случай банальной амнезии, или кто-то наложил вето на ту информацию, которую он вынес из подземелья.
– Паша, а может, он просто лжёт. Вдруг он знает, где спрятана «Марин Голд», и пудрит нам мозги своей потерей памяти.
– Да нет, Марина, он простой и честный человек. Видимо, он действительно ничего не помнит из того, что было в пещере. Тогда наша задача помочь ему в этом. Странная получается картина. Ладно, разберёмся потом. А сейчас по домам. Наши родители совсем потеряли нас. Встретимся через пару дней, когда придём в себя. А Пилка пусть побудет у тебя, Марина. А то мой братишка задёргает её, и всем разболтает об этой чудесной подружке. А нам излишняя огласка ни к чему.
Ребята пожали друг другу руки, ласково погладили на прощанье огорчённую расставанием Пилку, и разошлись по домам.
Цыбуля и Штымп вышли на своей остановке, оглядываясь по сторонам, словно не узнавая своих родных и знакомых мест. Всего несколько дней они отсутствовали, но после пережитых событий родной город им казался совершенно другим. Они уже давно не смотрели на свой город вот так прямо и открыто, с добрым интересом. Прежде они всегда видели его из-под опущенных век, потому что их мысли постоянно были заполнены тайным мучительным желанием обладания проклятого зелья. Даже тогда, когда у них было его много, когда они были под ласковым кайфом, и будущее им казалось радостным и розовым, то всё равно в самой глубине сознания у них жила и пульсировала тревога. Страх остаться без «чеки», без вожделенной «дозы» стал манией, постоянным ощущением беды.
А сейчас, шагая вдвоём по родным и знакомым местам, они впервые открыто смотрели вперёд, дерзко и храбро отвечая на сочувственные взгляды встречных, знакомых и полузнакомых горожан, знавших их ранее в горьком обличии законченных наркоманов.
Они впервые почувствовали себя людьми вполне нормальными, независимыми от жгучего преступного желания уколоться и забыться. Они наконец-то поняли, как и чем живут обычные люди, занятые своими самыми простыми житейскими проблемами – работой, домом, отдыхом, общением с друзьями. Эти проблемы могли быть и нелёгкими, но они требовали решения и успешно решались, в то время как все их проблемы ранее всегда решались только с помощью сладких грёз, то есть – никак.
Они шли по улице, радостно смотря по сторонам, как к ним подошёл развязный парень в рубашке навыпуск.
– Ну чё, пацаны, здорово, ширнуться надо? Давай к Цыгану двинем. У него свежак пошёл классный. Как впаришь – из ушей пар валит, а в глазах такие забавные мультики крутятся. Где шарахались столько дней? Мы вас вчера вспоминали, и Мамед вас искал, у него интерес был к вашим заначкам.
– Не, Квёлый, мы интерес потеряли к Цыгану. И глюки нас больше не интересуют. И Мамеду передай, что Цыбуля и Штымп с иглы соскочили и обратно не вернутся.
– Вы чё, пацаны, сдвинулись, что ли? Вы же завтра с ломки бегом примчитесь к Мамеду, или ещё к кому. На коленях умолять будете, «чеку» зацелуете.
– Ошибаешься, Квёлый. Мы уже несколько дней не колемся, и ничего. И тебе того желаем. Тебя тоже надо к Чингисхану отправить на стажировку. Чтобы его джигиты тебя сабельками полечили. Может быть, тебе тоже поможет.
– Какой Чингисхан? Вы, пацаны, точно съехали на обочину. Ну, покедова, до завтра. Свидимся на хате у Цыгана. Но завтра вам будет дороже.
Виктор Котельников, наркоман с семилетним стажем по кликухе – «Квёлый», недоумённо покачал головой, покрутил пальцем у виска, и двинулся дальше шаркающей старческой походкой в свои неполные восемнадцать лет.
А Цыбуля и Штымп перемигнулись между собой, усмехнулись и тоже двинулись по проспекту Мира, но в другую сторону. Но далеко они уйти не успели. Возле них резко затормозил чёрный «Лендик», из окна которого высунулся чернобородый Мамед, хозяин сектора сбыта, и толстым пальцем поманил их к себе.
– Эй, джигиты, как наше стадо пасётся? Как успехи в привесе молодняка? Три дня вас найти не могу. Виручка сдавать пора. Когда вас ждать в конторе?
Вопросы были заданы в эзоповой форме, но друзья его прекрасно поняли. Им следовало явиться к нему в офис, отчитаться о проделанной работе и сдать «виручка» от проданных наркотиков. Избежать этого им не удастся, а хвалиться им было нечем. К тому же, надо было как-то объявить этому жирному мерзавцу о том, что они завязали с наркотой и больше работать на него не будут. Но Цыбуля не решился сразу сообщить эту новость Мамеду. Слишком горячим был этот кавказец, и очень любил деньги. Поэтому он пожал плечами:
– Мы ещё не всё толканули, Мамед. Но то, что успели, можно сейчас отстегнуть. Деньги у меня дома.
