Марина хмыкнула:
– Ну, Саша, уж не знаю, кому из нас было труднее. Тебе с нуреками драться, или нам с Пашей с монголами разбираться. Они ведь тоже не подарок. Сабельки у них, ох, какие остренькие. Ну да ладно, продолжай, как вы с Батти спаслись от этих механических тварей.
Саша, возбуждённый воспоминаниями, разгорячённый и взволнованный, продолжил:
– И тут из темноты на нас надвинулась колонна огромных, чёрных, блестящих, нетерпеливо щёлкающих челюстями, премерзких насекомых. Но сразу было заметно, что это не живые твари, а некие механизмы. Но для нас разницы не было. Челюсти у них были острые, и коготки на лапках цепкие. Они сразу кинулись на нас.
Размахивая ножом, я сумел поразить одного, потом другого. Батти размеренно бил нападавших по головам с упорством парового молота, но нас это не спасло. Едва ли не десяток этих мерзких тварей уже безжизненно валялись на полу пещеры у наших ног со свёрнутыми шеями. Но, на смену выбывшим, на нас набрасывались идущие за ними. Небольшой проворный нурек вдруг больно схватил меня челюстями за руку с ножом и тотчас опутал её тонкой паутиной. Пока я вырывался, двое других овладели моей левой рукой, и вскоре я, крепко стянутый, как муха в паучьих тенетах, лежал на полу пещеры беспомощным бревном. Рядом яростно пыхтел, пытаясь вырваться, тоже скрученный прочнейшей паутиной, мой верный Батти. В борьбе мой фонарь, закреплённый на голове, погас. Безобразные чудовища, скрутив нас покрепче в тугой кокон, взвалили на свои блестящие холодные спинки и под дробный перестук маленьких ножек, потащили куда-то в темноту.
Это путешествие в полной темноте продолжалось около получаса. Затем наш караван остановился, и я почувствовал, что куда-то лечу вниз. Свалился я на дно какой-то ямы. Рядом со мной тяжёлым кулём, рявкнув от досады и боли, упал Батти. Где-то вверху некоторое время продолжалось удаляющееся постукивание ножек наших пленителей. Вскоре стихло и оно.
– Батти, ты здесь? – прошептал я. – Нас куда-то сбросили, вроде как бы в камеру хранения.
– Я здесь, Саша, но я не могу пошевелиться. Меня так крепко стянули чем-то, похожим на паутину.
– Я тоже как бревно валяюсь.
Попытался включить фонарь. Кое-как, по миллиметру отвоёвывая движения руки, я всё-таки умудрился нажать на кнопку фонаря. Мы увидели себя в яме с гладкими стенками глубиной эдак метров с пять.
– Да, – подумал я. – Самостоятельно выбраться отсюда вряд ли удастся. Тем более нам, спеленатым, как младенцы.
И вдруг кто-то тронул меня за плечо. Обернулся и увидел малюсенькую белую крысу, важно рассевшуюся у меня на плече. От неожиданности испуганно дёрнулся в сторону. Крыска же с неудовольствием взглянула на меня и вдруг пискнула на чистом русском языке:
– Чего дёргаешься? Да, крепко вас повязали. Скоро придут, отнесут на первое кормление.
– Кормление? – не понял я. – А чем нас будут кормить?
– Кормить будут самых важных персон, – ответила крыска. – Дрога и его свиту. А кормить их будут вами.
– Какая гадость, – скривился я. – А ты откуда знаешь? И кто ты такая? И почему ты говоришь, да ещё по-русски.
– Я боевая крыса высшего разряда, – ответила она и важно помахала приподнятым хвостиком. – А кормить будут вами потому, что они очень голодные. Давно уже у них не было свежей добычи. Всех зверей они перевели на нашей планете. Одни мы лишь остались. Но нас им не поймать. Вот и голодают, волки позорные. Уж который год травкой перебиваются. Кровушку свеженькую надо им попить. Тогда они снова станут сильными и умными. Но хватит болтать. Сейчас я вас спасать буду.
Крыска развернулась и принялась перегрызать мои прочные путы. Они лопались с сухим треском, как тугая резина. Через минуту я уже стоял в яме, освобождённый от стягивающего кокона и разминал затёкшие руки и ноги. А крыска уже деловито освобождала что-то ворчащего себе под нос Батти.
Когда он встал на ноги, освобождённый от пут, нам с ним стало несколько тесновато в этой тюремной яме.
– Ну, ты молодец, – восхищённо заявил я крыске-спасателю. – Можно, я буду звать тебя Пилкой. Ты так классно перепилила наши путы.
– Пожалуйста, – скромно ответила Пилка. – Мне ещё никто не давал имени.
Мне показалось, что её носик даже порозовел от удовольствия.
– Пилка, а почему ты так хорошо говоришь по-нашему.
– О, у меня был друг с вашей Земли. Он случайно, как и ты, попал сюда, Я тоже спасла его от нуреков. Он жил рядом с нами на высоком дереве, чтобы его не достали нуреки. Они ведь по деревьям лазить не могут. Вот он и научил меня по-вашему разговаривать.
– А где он сейчас?
– Он старенький был. Умер уже. Мы похоронили его, как он просил, на вершине горы.
– А как звали его?
– Афанасием его звали. А мы его кликали Афоней. Он матросом был с какого-то корабля, парусного ещё. Вечерами Афоня рассказывал мне про гафели, шкоты и брамсели, про деревню под Петербургом, в которой он вырос, и откуда пошёл на флот служить. Афоня рассказал мне, что попал к нам на Алюку тоже, как и вы, случайно. Отпросился у капитана корабля на часок поохотиться. Под сопкой ранил молодого поросёнка. Тот кинулся по таёжной тропе вверх в сопку, и Афоня за ним. Пока бежал, проскочил через некую темень. А потом вдруг увидел, как его кабанчика поймали какие-то чёрные не то жуки, не то муравьи. Увидели его, и за ним кинулись. Афоня от них на дерево прыгнул, да там и сидел двое суток, пока я его не освободила от нуреков. Вот мерзавцы какие. Мало им травки оранжевой. Так кровушку им горячую подавай.
– Какой ужас, – только и смог сказать я.
Но нам некогда было любезничать. Лучше всех это понимала Пилка.
– У тебя верёвка есть? – вдруг спросила она меня.
– Конечно, есть, – ответил я. – В рюкзаке десятка два метров.
– Достаточно, – пискнула она. – Доставай поскорее. А то скоро время обеда и вам придётся несладко.
Я вынул из рюкзачка моток тонкого и прочного альпинистского шнура. Пилка взяла его в зубы, а я аккуратно выбросил её из ямы. Там она зацепила конец за большущий камень и пропищала, чтобы я вылезал из ямы. Мне это не составило труда при моих увлечениях спелеологией и альпинизмом. Тем более, что мне помог и Батти, приподняв меня почти на три метра. Оказавшись наверху, я проверил крепление шнура и попросил Батти тоже поспешить наверх. Однако это оказалось сложнее. Очень массивный и неуклюжий, Батти никак не мог взобраться по гладким стенам. Верёвка скользила у него между пальцами. Пришлось мне его тащить, упираясь в большой каменный выступ. Даже Пилка помогала мне по мере своих крысиных сил. Кое-как выбравшись из ямы, Батти упал совсем без сил на пол пещеры. Видимо, ещё давало знать о себе его недавнее ранение. И в это время Пилка отчаянно пискнула:
– Они идут. Бегите в правый проход. Там должен быть выход наверх. Я догоню вас.
Я возмутился:
– Ну да, Пилочка, Мы тебя не бросим. Мы, или выйдем все вместе, или все погибнем.
Батти тоже поддержал меня. Он, устало покряхтывая, кое-как встал с пола и принял боевую стойку. Пилка недовольно пискнула, но больше она не успела. В главном проходе показались первые зловещие фигуры наших мучителей – пленителей. Увидев нас наверху, они остановились, опешив от неожиданности. Затем ринулись на нас, шумно стуча своими неживыми лапками. Мы совсем было приготовились отражать нападение механических монстров, как вдруг впереди нас мелькнула беленькая спинка нашей крошечной Пилки.
Я очень испугался за эту милую умную зверушку, но ничего не успел предпринять. Колонна пластиковых чудовищ вдруг испуганно попятилась назад, когда между ними замелькала знакомая беленькая спинка. Пилка бесстрашно металась между беспорядочно мечущимися по пещере монстрами, отважно проникала в нутро некоторых из них по щелям и отверстиям, после чего эти экземпляры начинали судорожно дёргаться и валиться навзничь неподвижными. Уложив, таким образом, несколько передних рядов нукеров, Пилка вернулась к нам. Прыгнув мне на плечо, она вдруг укоризненно пропищала нам с Батти:
– Я же просила вас идти. Мы уже были бы далеко наверху. Я устала, – сказала она кокетливо закатывая глазки. – Саша, положи меня в карман и быстро наверх. Как бы эти бестолковые пластиковые куклы не привели с собой Дрога. С ним мне не справиться. У него нет отверстий, через которые мне можно проникнуть в него и перегрызть ему нервы-провода.
Мы побежали по пещере. Впереди показался неясный свет, и вскоре мы выбрались на поверхность. Вы знаете, ребята, это действительно оказалась наша старушка Земля, причём точная её копия. Мы очутились опять возле нашей милой горы Сестра, на знакомом берегу Сучана. Но всё было не так. Я ещё раз осмотрелся и ахнул, поражённый внезапными открытиями. Солнце было не бело-красное, как на нашей планете, и какое-то сине-зелёное. Трава и деревья были странного оранжевого цвета. Солнце уже клонилось к закату и наступали сиреневые сумерки.
– Батти, – обратился я к моему лохматому другу. – Ты посмотри, куда мы попали? Это не наш мир. Увидим ли мы ещё раз свою родную Землю?
