37. Приключения Саши и Батти на Алюке
Марину мама утром встретила обычным нудным ворчанием:
– И когда уже ты набегаешься и напутешествуешься. Тебе уже скоро пятнадцать, ты становишься красивой девушкой, а ещё и губы-то не красила, – приговаривала её замечательная мама, подкладывая ей в тарелку свежие, только что со сковородки, шипящие жизненной силой и источающие необыкновенный аромат домашние котлетки. – Знаешь только, что носиться по горам да по пляжам с такими же, как и ты, ненормальными мальчишками.
– Угу, – мычала ей в ответ Марина с набитым ртом, наслаждаясь котлетами, забытым в скитаниях домашним уютом и покоем. – А чего их красить, когда они и так красные, и говорят, что красивые. Мама, – обратилась она внезапно к матери у плиты с какой-то дерзкой лукавинкой. – А я, правда, красивая? Ты знаешь, ведь меня уже несколько раз замуж звали. И монгольский хан ко мне сватался, и молодой красивый вождь чжурчженей мне всё золото племени предлагал за моё согласие.
– Хватит выдумывать. Ты шляйся больше. Оженят, тебя и не спросят. Увезут куда-либо, откуда дороги обратной не отыщешь. Пора за дело браться. Ведь уже школа на носу. Заканчивай свои гулянки, собирай учебники, готовь тетрадки, одёжку перестирай и перегладь. И учись, как следует. Тебе ума-разума набираться надо, пока есть возможность. А замуж всегда успеешь. Не зря говорят: выйти замуж – не напасть, замужем бы не пропасть. Спешить с замужеством не следует, а вот думать о нём уже бы надо. И дружкам своим передай, чтобы учились, а не лодыря гоняли по сопкам. Ребята хорошие, да долго ли сбиться с дороги. Вокруг вон соблазнов сколько.
– Ладно, мама, передам, – выпалила Марина с полным ртом, запила завтрак остывшим чаем и побежала на улицу, где её уже ждал верный друг Пашка. Он укоризненно взглянул на неё, протёр очки чистым платочком:
– Ну, тебя ждать, время терять. И Сашка там тоже заждался, поди, дома сидючи.
– Ничего, подождёт. Мы его дольше ждали и искали там, в пещере, пока он с Батти по чужим мирам разгуливал.
– Он там не разгуливал, а с нуреками воевал.
– Воевал не он, а Батти с крысками-атрибутками, – опять добродушно возразила ему Марина. – Ладно, поехали к нему. Сегодня у нас день воспоминаний. Сначала Саша расскажет нам о своих приключениях на Алюке, так вроде называется его чернильно-лиловая планета, а затем мы поведаем ему о наших пещерных событиях.
И ребята двинулись дальше по улице, где у себя дома их ждал Сашка.
Саша тщательно подготовился к их визиту. Он помог маме напечь пирожков и булочек. И сейчас ребят ожидал на столе большущий чайник со свежезаваренным крепким чаем, и большая чашка, доверху полная вкуснейших маминых пирожков.
– Всё это вам надо съесть и выпить, пока мы будем рассказывать друг-другу о своих подвигах.
Паша критически осмотрел нагруженный стол:
– Саша, это нам неделю ораторствовать придётся.
– Не надо умалять ваши застольные возможности, друзья. А впрочем, кушайте вдоволь и слушайте. День воспоминаний начнём с меня.
Саша посмотрел в окно на милую и привычную панораму родного города, затем взгляд его стал далёким и отрешённым. Он собрался с мыслями и начал свой рассказ, глядя куда-то далеко-далеко.
– Так вот, в тот момент, когда Марина делала Батти укол, я держал его за руку, чтобы он не дёрнулся от неожиданности и не сломал иглу. Но он, молодец, даже не шелохнулся. Я похвалил его, крепко пожал ему руку и оглянулся, чтобы подмигнуть тебе, Марина. Мол, тоже молодец, классно сделала укол. Но рядом со мной почему-то вас не оказалось. Пещера была, Батти лежал рядом, но уже с открытыми глазами, а ни тебя, Паша, ни Марины нигде не было видно. Я так разозлился и обиделся на вас. Вот, думаю, в такой момент и подевались куда-то, не предупредив. Отпустив руку Батти, взял с пола свой фонарь и высунулся из пещерного тупичка. Вас и в пещерном проходе тоже не было. Покричал, пробежал в обе стороны прохода, бесполезно. Я стоял перед входом в пещерку Батти, ничего не понимающий, не знающий, куда идти и что делать.
И тут в дальнем проходе пещеры в затухающем свете фонаря проявилось какое-то неясное движение. Я обрадовался, решил, что это вы объявились, и кинулся вам навстречу. Я спешил и смотрел под ноги, чтобы не упасть на неровном полу пещеры. Но на бегу я бросил взгляд на встречный силуэт и остановился так резко, словно налетел на стенку. Холодный ужас овладел мною, спина покрылась испариной.
В проходе пещеры, в ярком свете фонаря, в нескольких метрах от меня, стояло крупное, ростом с небольшую собачонку, иссиня-чёрное, прямо какое-то пластмассовое насекомое, вроде муравья, и, угрожающе шевеля усиками, издавало странные пощёлкивания. От неожиданности я замер на месте, не смея пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже закричать. Это существо тоже стояло, настороженно изучая меня, очевидно, оценивая степень моей опасности. И вдруг оно сделало шаг ко мне. Я очнулся от столбняка, развернулся на месте кругом, и кинулся от этого чудовища обратно, крича что-то неразборчивое. Мне не нужно было оглядываться. Я слышал за собой ритмичное постукивание лапок этого омерзительного преследователя. С воплем – «Батти! Батти!», я влетел в пещерку, где должен был отлёживаться мой раненый друг, но его не было на прежнем месте. Мне стало ясно, что попал крепко.
Я выхватил нож и обернулся к чудовищу, чтобы, уж, если погибнуть, то с кинжалом в руке, и тут увидел, как Батти, оказавшийся вдруг уже на ногах и как раз у входа, встретил это чудище мощным ударом огромного кулака сверху. Раздался сухой треск, после чего у монстра отвалилась голова, и он упал без движения.
– Батти, это кто? – трепещущим от волнения голосом спросил я. – Где Марина с Пашей? Может быть, на них тоже напали эти твари? Нужно отыскать их.
Батти, всё ещё разгорячённый схваткой, топтался у входа, осторожно выглядывая в основной ход пещеры. Он оказался на удивление разговорчивым.
– Паша, это планета Алюка. Так мы её называем. Это наша планета Земля, но в другом, параллельном мире. А Марина и Паша остались на Земле, – тихо пробасил Батти. – Эту планету захватили нуреки, такие роботы из пластика. Их давным-давно завезли на эту планету звёздные странники. Завезли, а потом, улетая, позабыли несколько штук. Оставшись одни, нуреки приспособились к жизни в этом мире, смогли наладить своё воспроизводство, для чего извели весь животный мир. Остались лишь колонии крыс, с которыми они не могут справиться. Нуреки живут в подземельях, вроде нашей пещеры, а ночью выходят на поверхность и питаются травой, листвой молодых деревьев. Другой пищи для них на планете не осталось. Но самое заветное их лакомство – кровь пойманных жертв. Нужно уходить наверх, Саша. Пока не поздно. Они не любят свет. А здесь они очень опасны. Их очень много, как муравьёв в муравейнике.
– Батти, что ты мелешь, – спросил я шёпотом, – какая Алюка, какие нуреки? Ты что, от ран уже выздоровел, да головой заболел?
– Здоров уже я. При переходе через границу миров все хвори уходят.
Батти ещё раз осторожно выглянул из пещеры, прислушался, и вдруг отчаянно махнув мохнатой рукой, прошептал:
– Они уже здесь. Бежим скорее.
Он проворно выскочил из пещеры и бросился бежать. Я кинулся за ним, высвечивая дорогу уже начинающим тускнеть фонарём. Наши шаги гулко звучали в пещерной тишине и мраке. На возникшем из мрака перекрёстке Батти приостановился, решая, в какую сторону бежать. Я, на бегу внезапно ткнулся в его мохнатую спину, остановился, чертыхнувшись втихомолку, и вдруг услышал какой-то треск и постукивание позади за нами.
– Саша, они уже рядом, – прошептал встревоженный Батти и кинулся наугад в тёмный проход. Я опять бросился за ним. Пробираясь по пещерным ходам, я всё ближе слышал сухое постукивание пластмассовых ножек по каменному полу пещеры.
– Батти, – задыхаясь от бега, бросил я другу, – а ведь их там немало.
– Много, очень много, – ответил Батти, тоже с придыханием на бегу. – Скорее бы выход. На свету они плохо видят, и мы сможем спастись.
Мы прибавили скорости, сколько смогли, как вдруг пещера неожиданно закончилась. Батти резко остановился, сходу налетев на глухую стену, я опять ткнулся в его мохнатую тёплую спину.
– Саша, мы пропали, – с тоской промычал мне разгорячённый Батти. – Мы угодили в тупик.
Я осветил пещеру. Всюду перед нами была глухая монолитная каменная стена. Это была коварная ловушка, и деваться нам было некуда. Тем временем, в проходе шум, шорох и зловещее сухое постукивание усилилось. Мы с Батти взглянули друг на друга, стали рядом спиной к стене в ожидании врага. Я вынул из ножен тесак, а Батти сжал свои пудовые кулаки. Такая тоска овладела мной внезапно. До чего мне надоели эти пещеры, погони и драки. Но делать нечего. Надо драться за жизнь. Она у меня одна и этого стоит. Тут я вспомнил вас, ребята. Ну, думаю, неужели и вам достаётся где-то тоже, вот так, по полной программе.
Марина хмыкнула:
