Ознакомительная версия.
– Какую спальню? – спросил Гарри, понизив голос, потому что они проходили мимо портрета матери Сириуса.
– Ну, Сириус говорит, это не то чтобы спальня, а скорее нора, – сказала Гермиона. – Видимо, он спит под котлом, в чулане возле кухни.
Когда они спустились вниз, там не было никого, кроме миссис Уизли. Она стояла у плиты и пожелала им весёлого Рождества таким голосом, как будто у неё был насморк. Они отвели глаза.
– Так здесь спальня Кикимера? – сказал Рон, подойдя к невзрачной двери в углу напротив кладовки. Гарри ни разу не видел её открытой.
– Да, – сказала Гермиона несколько неуверенно. – Пожалуй, лучше постучать.
Рон постучался, но ответа не было.
– Наверху где-нибудь шастает, – сказал Рон и без дальнейших рассуждений распахнул дверь. – Фу-у!
Гарри заглянул в чулан. Большую часть его занимал старинный отопительный котёл, но в невысоком пространстве под трубами Кикимер устроил себе что-то вроде гнезда. На полу были навалены разные тряпки, вонючие одеяла и небольшая ямка в них указывала, где спит по ночам, свернувшись крендельком, Кикимер. Там и сям среди тряпья валялись хлебные корки и заплесневелые кусочки сыра. В углу блестели мелкие предметы и монетки, которые он перетаскал к себе, как сорока, спасая от генеральной уборки, затеянной Сириусом. Кроме того, он собрал фамильные фотографии, которые Сириус повыбрасывал летом. Стекло на иных было разбито, что не мешало маленьким чёрно-белым людишкам надменно глядеть на Гарри, в частности – у него ёкнуло в животе – темноволосой даме с тяжёлыми веками, суд над которой он видел в Омуте памяти Дамблдора: Беллатриса Лестрейндж. Похоже, это была любимица Кикимера: её фото он поставил перед остальными, неуклюже склеив стекло чудо-скотчем.
– Пожалуй, оставлю подарок здесь. – Гермиона аккуратно положила свёрток в углубление постели и прикрыла дверь. – Найдёт его позже, ничего страшного.
– Между прочим, – сказал Сириус, выйдя в это время из кладовой с большой индейкой, – кто-нибудь видел Кикимера в последнее время?
– Я не видел его с тех пор, как мы сюда прибыли, – сказал Гарри. – Ты ещё выгонял его из кухни.
Сириус нахмурился:
– Да… Знаете, по-моему, я тоже с тех пор его не видел… Прячется где-нибудь наверху.
– А уйти он не мог? – спросил Гарри. – Когда ты сказал «вон», он мог так понять, что вон из дома.
– Нет, нет, домовые эльфы не могут уйти, пока им не дали одежду. Они привязаны к семейному дому.
– Если очень захотят, то могут, – возразил Гарри. – Три года назад Добби ушёл от Малфоев, чтобы меня предупредить. После он должен был наказать себя, но уйти всё-таки смог.
На лице Сириуса промелькнуло озабоченное выражение, но он тут же сказал:
– Ладно, потом его поищу. Где-нибудь наверху сидит, льёт слёзы над панталонами моей мамаши или ещё чем. Конечно, мог заползти в вентиляционный шкаф и умереть… Но надеяться на это не смею.
Фред, Джордж и Рон рассмеялись, Гермиона же посмотрела на него с укоризной.
Покончив с рождественским обедом, семейство Уизли, Гарри и Гермиона собрались навестить мистера Уизли в сопровождении Люпина и Грозного Глаза. К пудингу и бисквиту со сливками подоспел Наземникус с «позаимствованным» автомобилем, поскольку в Рождество метро не работало. Гарри сомневался, что машина позаимствована с согласия владельца. Заклинанием её увеличили, как в своё время форд «Англию», и, хотя снаружи она выглядела обычно, в ней удобно разместились вдесятером, включая водителя Наземникуса. Миссис Уизли долго колебалась перед тем, как залезть, – Гарри понимал, что подозрения насчёт Наземникуса борются в ней с нелюбовью к путешествиям без магии, но в конце концов мороз на улице и мольбы детей взяли верх, и она соизволила сесть между Фредом и Биллом.
До больницы святого Мунго доехали быстро: движение на улицах было маленькое. Редкой цепочкой, крадучись, по безлюдной улице двигались к больнице волшебники и волшебницы. Гарри вылез с остальными из машины. А Наземникус отъехал за угол, чтобы ждать их там. С незаинтересованным видом подошли к витрине, где стоял манекен в зелёном передничке, и по одному прошли сквозь стекло.
Приёмное отделение выглядело по-праздничному уютно: хрустальные шары, освещавшие больницу, окрасились в красный и золотой цвет и превратились в огромные сияющие рождественские игрушки; во всех углах искрились ёлки, усыпанные волшебным снегом, обвешанные сосульками, и каждая была увенчана золотой звездой. Сегодня тут было не так людно, как в прошлый раз, хотя на полпути к дверям Гарри оттолкнула в сторону волшебница с японской чашкой в левой ноздре.
– Семейный спор, а? – усмехнулась блондинка за столом. – Сегодня вы у меня третья. «Недуги от заклятий», пятый этаж.
Мистер Уизли сидел в постели с подносом на коленях, только что кончив ужинать индейкой, и на лице у него было слегка виноватое выражение.
– Всё налаживается, Артур? – спросила миссис Уизли после того, как они поздоровались с ним и вручили подарки.
– Всё отлично, – сказал мистер Уизли как-то чересчур бодро. – Ты… э-э… не виделась с целителем Сметвиком?
– Нет. А что? – насторожилась она.
– Ничего, ничего, – беспечно ответил он и стал разворачивать подарки. – Хорошо провели день? А вам что подарили? Ох, Гарри, это просто чудо! – Он развернул подарок – электрический шнур и набор отвёрток.
Миссис Уизли не вполне удовлетворил ответ мужа. Когда он наклонился, чтобы пожать Гарри руку, она взглянула на повязку под ночной рубашкой.
– Артур, – отрывисто сказала она, и это было похоже на хлопок защёлкнувшейся мышеловки, – тебе сменили повязку. Почему её сменили на день раньше? Мне сказали, что до завтра это не понадобится.
– Что? – сказал мистер Уизли довольно испуганно. – Да нет… это так… это просто…
Он как будто даже съёжился под пронзительным взглядом жены.
– Ну… только не расстраивайся, Молли, у Августа Сепсиса идея… он целитель-стажёр, знаешь? Приятнейший парень и очень интересуется… ну… дополнительной медициной… в смысле старыми магловскими средствами… Это называется «швы», Молли, они очень хорошо заживляют раны у маглов.
Миссис Уизли издала угрожающий звук, нечто среднее между визгом и рычанием. Люпин отошёл от кровати к оборотню, который тоскливо смотрел на толпу, окружавшую Уизли, – самого его никто не навещал. Билл пробормотал, что не прочь выпить чаю. Фред и Джордж вскочили, улыбаясь, и сказали, что проводят его.
– Не хочешь ли ты сказать, – заговорила миссис Уизли, с каждым словом повышая голос и не обращая внимания на то, что её спутники начинают разбегаться, – что балуешься магловскими лекарствами?
– Молли, дорогая, это не баловство, – умоляющим голосом произнёс мистер Уизли, – это просто… просто мы с Августом решили попробовать… но, к сожалению, при такого рода ранах… этот метод не так хорошо действует, как мы надеялись…
– То есть?
– Видишь ли… не знаю, известно ли тебе, что такое… что такое швы?
– Ты пробовал сшить на себе кожу. Так я поняла? – со свистящим грозным смехом сказала миссис Уизли. – Нет, даже ты, Артур, не до такой степени глуп!
– Я бы тоже выпил чаю, – сказал Гарри и вскочил со стула.
Гермиона, Рон и Джинни чуть ли не бегом устремились за ним к двери. Когда она захлопнулась за ними, они услышали крик миссис Уизли: «Что значит „это просто общая идея?“»
– Типичный папин заскок, – качая головой, сказала Джинни. – Швы… Надо же…
– Если рана не магическая, они очень помогают, – рассудительно заметила Гермиона. – Видимо, что-то в яде этой змеи растворяет их. Интересно, где тут буфет?
– На шестом, – сказал Гарри, вспомнив указатель над столом привет-ведьмы.
Они прошли по коридору, потом через несколько двойных дверей и очутились перед ветхой лестницей, с портретами весьма сурового вида целителей. По пути наверх целители окликали их, ставили им странные диагнозы и предлагали жутковатые способы лечения. Рон всерьёз оскорбился, когда средневековый волшебник крикнул, что у него тяжёлая форма обсыпного лишая, и проследовал за ним ещё через шесть портретов, отпихивая с дороги их обитателей.
– Что ещё за новость? – не выдержал наконец Рон.
– Тяжелейшее поражение кожи, мой юный лорд, оно оставит вас рябым и ещё более безобразным, нежели сейчас…
– Полегче там насчёт «безобразных»! – сказал Рон с побагровевшими ушами.
– …единственное средство – взять печень жабы, туго привязать к горлу и при полной луне стать голым в бочку с глазами угрей…
– Нет у меня обсыпного!
– Но неприглядные пятна на вашем лице, мой юный лорд…
– Это веснушки! – заорал Рон. – Возвращайся на свой портрет и оставь меня в покое!
Он обернулся к спутникам, изо всех сил старавшимся сохранить невозмутимость.
Ознакомительная версия.
