Но мальчик не находит себе места. Его тянет к окну. У Гладковых спущены занавески — ничего не видать. Что там делает Юлька? Может быть, дрессирует собаку, вместо того чтобы сыграть две-три лишние партии? С нее станется!
Что бы ей подарить? Турнир, как-никак! Не каждый вечер случается такое событие.
Вдруг Саша решил сочинить в честь Юльки стихи. Никогда еще ему не приходилось писать стихотворение. Но если очень постараться, один-то раз в жизни это сумеет сделать каждый.
Саша помучился только вначале, потом строки довольно свободно потекли одна за другой.
Должно быть, это было вдохновение — стихи показались Саше складными, звучными и, в общем, подходили к Юльке вполне.
Бэм! Бэм! Бэм!.. Шесть часов. Время итти!
Окинув опытным взглядом тетради и книги, разбросанные на столе. Саша с точностью восстановил порядок Юлькиных действий: сначала решала уравнение с двумя неизвестными, затем снова готовилась к сбору, наконец благоразумие все же одержало верх.
Саша застал Юльку перелистывающей с задумчивым видом «Современные дебюты».
Костя поручил ему сестру. Саша считал своим долгом поднимать в Юльке воинственный дух.
— Эта Алла ничего не смыслит в настоящей игре. Я слышал, как десятиклассники над ней потешались.
— Ну и вранье! Слушать противно такое вранье! Что же они говорили?
— Анатолий Лаврентьевич говорил, что ты интересно играешь. У тебя есть свой стиль, а у нее стиля нет. И что сегодня будет первая серьезная встреча. Вообще перетрусили, просто умора!
Юлька молчала. Опустив глаза в книгу, она дочитывала, видимо, какую-то партию.
Саша не хотел ей мешать и терпеливо ждал.
— Ты не знаешь, — спросила Юлька, поднимая глаза, — у человека бывает одна в жизни цель или много?
Саша оторопел. Ну при чем тут цель жизни, если речь идет о финале турнира? У этой сумасбродной девчонки нет никакого характера, вот и все. Самолюбия у нее тоже нет.
Он ответил холодно:
— Цель бывает одна.
— Я тоже так думала. Не знаю, как быть. У меня получается много.
— Собирайся скорее, — сухо поторопил ее Саша, не желая поддерживать разговор на отвлеченные темы.
Он пришел к ней с серьезными намерениями, пусть она знает.
Он заметил, однако, что на Юльке надето праздничное коричневое платье с красивым воротничком, черный передник аккуратно разглажен. Она готовилась к турниру, нет сомнений.
Саша смягчился и, поразмыслив, сказал:
— Смотря по тому, какие цели. Если дополняют друг друга, наверное можно, а если противоположные — нельзя.
— Мне хочется быть шахматисткой, — ответила Юлька. — Я хочу непременно добиться мирового первенства. Непременно! Но мне хочется, Саша, делать еще что-нибудь очень важное и интересное. Например, быть доктором. Как твоя мама — хирургом. А еще, Саша, знаешь…
Она неуверенно посмотрела на Сашу, чуть покраснела и, пересилив смущение, сказала в раздумье:
— И учительницей тоже неплохо быть…
— Ты — учительница? — Он обомлел. — Доктором — я допускаю. Можно изобрести долголетие. Профилактическую пилюлю от смертельных болезней тоже можно придумать. Или как мама… просто спасать человека. Но еще и учительницей! Эх, Юлька, Юлька, простись тогда с шахматами!
— Почему? — изумилась она.
— Учительница — и чемпионка по шахматам? Невозможно! Нельзя.
— Но почему? Почему?
— Нельзя. Не знаю сам почему, но нельзя, — повторял он, сбитый с толку и теперь почти уверенный в том, что сегодняшнюю партию Юлька бесславно сдаст Алле.
Нет! У человека должна быть одна только цепь. Если шахматы — пусть будут шахматы!
— Как тебе пришло это в голову? — строго спросил он.
— Вчера мы с Костей готовились к сбору, — смеясь, ответила Юлька, — и вот мне показалось… Саша, а как твой вольтметр?
Она готова, должно быть, о чем угодно беседовать, странная девочка, и лишь упрямо молчит о турнире.
— Юлька, идем. Там, наверное, ждут.
— Ждут? Ну, идем тогда, Саша! Скорей!
Она рассеянно перевернула страничку «Дебютов», вздохнула, встала и так медленно застегивала пуговицы и так долго завязывала тесьмы своей порыжевшей старенькой шапки, словно путь предстоял им на Северный полюс.
Саша понял, как Юлька волнуется.
Но он и виду не подал, что догадался об этом, напротив, спокойно сказал:
— Холодно. Подними воротник. Перчатки надень, не забудь.
Юлька молчала дорогой, а Саша усердно ее развлекал и смешил. Он старался изо всех сил, потому что очень хотел для нее сегодня победы.
Саша не считал себя трусом. Напротив, трусы были глубоко противны ему. Саша их презирал.
Однако, войдя в голубой зал женской школы, где были расставлены столики для шахмат, и увидев множество ребят и собравшихся возле столиков учителей, среди которых внушительнее всех выглядел Анатолий Лаврентьевич с красной лентой распорядителя на рукаве, Саша, хотя ему предстояло всего лишь быть зрителем, перетрусил самым бессовестным образом. Торжественность обстановки его поразила.
Юлька! Что-то с ней будет?
Юльку окружили подруги. Они шептались с ней, дергали ее за рукава и передник. Юлька едва успевала отвечать.
Ребята-болельщики жались вдоль стен. Известное дело — мальчишки храбры только в тех случаях, когда можно пускать в ход кулаки.
Зазвенел колокольчик. Алеша Чугай, тоже с красной лентой на рукаве, высоко поднял над головой колокольчик и трезвонил, объявляя начало турнира.
Организатором турнира в женской школе был Анатолий Лаврентьевич, поэтому понятно, что именно он перед началом финальной встречи произнес вступительное слово. Наверное, это была очень умная речь. Саша и Костя не поняли ничего — они просто не слышали. Пока Анатолий Лаврентьевич говорил, мальчики раздобывали удобное место, откуда без помех можно было бы наблюдать самый ответственный стол, где разыгрывалась партия на первенство.
Турнир начался.
И тут Саша впервые увидел Аллу Твердислову, о которой ходило столько удивительных слухов. Анатолий Лаврентьевич, например, называл свою ученицу очень талантливой. Кто-кто, а уж семиклассники знали цену похвалам Анатолия Лаврентьевича.
Вот он сказал что-то Алле, должно быть ободрительное: она улыбнулась в ответ. Видно по всему — ничуть не волнуется. Если бы Алла не была соперницей Юльки, скорее всего она понравилась бы Саше. У нее серые спокойные глаза, просто зачесанные прямые гладкие волосы. А как она весело и открыто смеется, чуть розовея от смеха! И нисколько не важничает перед Юлькой, хотя Юлька рядом с этой уверенной десятиклассницей — совсем обыкновенная, незаметная девочка.
Очевидно, и Костя подумал то же; вид у него был не очень веселый.
Белые открыли игру.
Ребята толпились вокруг первого столика, на остальные они не обращали внимания. На классной доске, подвешенной к стене, Алеша Чугай, вслух поясняя, записывал мелом один за другим ходы Юльки и Аллы.
Девочки сосредоточенно и серьезно играли.
Коля Богатов запоздал. Он пришел после десятого хода. Бросив взгляд на доску, где Алеша Чугай пояснял очередную запись, Богатов быстро оценил обстановку: преимущество на стороне черных, они заняли надежные позиции. Они овладели центром, а белые только развивают фигуры. Черных ведет расчетливая, умная рука. Что-то она предпримет с конем, над которым вдруг нависла угроза?
В зале тишина. Коля Богатов не проталкивается вперед, чтоб посмотреть, кто там играет черными. Алла, он в этом уверен, но все же не хочет смотреть.
Следующего хода, который многое скажет, приходится долго ждать, очень долго.
Задача! Черный конь попал в довольно-таки глупое положение. Призадумаешься над таким положением!
Но вот Алеша Чугай заносит на доску сделанный ход.
Конь спасен. Зал перевел дыхание.
Кто-то крикнул:
— Молодчина!
Коля Богатов повернулся спиной к шахматным столикам. Он решил ни за что не смотреть, кто играет черными, до самой победы.
Как ему хочется поздравить Аллу!
Однако белые тоже не дураки! Новый ход, и теперь черные должны думать о защите пешки. Эту пешку никак нельзя отдавать.
Э! Не переходят ли черные к оборонительной тактике?
Но какую странную штуку выкинули белые! Кто, сумасшедший, осмелится бросить начатое наступление и без всяких видимых поводов перейти в атаку на другом участке? Что это — глупость или маневр?
Черные нервничают. По тому, как передвигаются фигуры, можно догадаться — общий план утерян. Каждый ответный шаг — защита.
Что такое делается на шахматной доске? Буря! Бешеный натиск белых, безумные темпы!
Черная ладья взята. Шах королю!
Зал тихо ахнул. Это был вздох восхищения.
Алеша Чугай звякнул колокольчиком.
Богатов поймал взгляд Алеши и прочел в нем растерянность и изумление.
