Богатов поймал взгляд Алеши и прочел в нем растерянность и изумление.
«Неужели?» испуганно подумал Богатов и, нетерпеливо раздвигая ребят, пробрался ближе к столику.
Саша заметил — он зашел с той стороны, где лучше видна Алла. Он следил за игрой Аллы с тем же выражением то отчаяния и страха, то надежды, почти мольбы в глазах, с каким побледневший от волнения Костя наблюдал за сестрой.
«Ого! Какие они оба болельщики!» промелькнуло в голове Саши. Однако некогда об этом размышлять.
Наступил самый острый момент борьбы.
Если обстоятельства неотвратимо и грозно оборачиваются против вас, невозможно не утратить спокойствия.
Алла Твердислова утратила его. На щеках ее вспыхнули два красных пятна. Алла думает, опустив глаза на доску. Надо найти верное убежище для короля. К чему так долго обдумывать ход, когда он единственный?
Алла запуталась. Это всем ясно.
Снова шах королю. Снова зал ахнул.
Только чудо может спасти Аллу, и больше ничто… Все взоры теперь обращены к Юльке. В задних рядах поднимаются на цыпочки, чтобы хорошенько ее разглядеть.
Юлька — полный хозяин игры. Она вынуждает черных ходить и что-нибудь непрерывно терять. Каждый шаг черных — потеря. Несчастный приговоренный король, несчастная Алла!
Мат королю!
Алеша Чугай отчаянно зазвонил в колокольчик. Восторженный рев огласил голубой зал женской школы:
— Да здравствует Гладкова! Ура!
Семиклассники, которые слишком долго соблюдали порядок, принялись, словно по команде, боксировать. Бокс, стихийно возникший, в одну секунду, как эпидемия, заразил весь зал. Саша и Костя пытались проникнуть к столику победителя. Их отталкивали.
— Юлька! — звали Костя и Саша.
Напрасно. К ней невозможно пробиться.
— Ух, ты! — сказал Костя со счастливым и измученным видом.
Он уже готов был отойти куда-нибудь в сторонку и там переждать, но Саша с новым напором энергии врезался в толпу. Они прорвались к Юльке в самое время: Анатолий Лаврентьевич, только что кончив поздравительную речь, пожимал руку чемпионке женской школы. Кто бы подумал, что Юлька с таким достоинством сумеет принимать поздравления! Она не расплывалась в улыбке и только кивала направо и налево, как настоящая победительница.
Чемпионку окружили десятиклассники.
Алеша Чугай, прославленный шахматист и спортсмен, с невыразимым удивлением разглядывал темноглазую, чуть скуластую девочку; с ней ему предстояло встретиться на междушкольном турнире.
Сережа Вихров вырвал листок из блокнота.
— Стой, девочка! Легкий поворот головы. Так. Позвольте представиться: художник Вихров. Корреспондент школьной газеты. Да стой же ты, чемпион! Привыкай относиться к славе спокойно.
Но верх торжества наступил в тот момент, когда появился Коля Богатов, на время исчезнувший из зала. Поднимая над головой, чтобы не смять, он нес цветы — лиловые ирисы на высоких зеленых стеблях.
Даже семиклассники затаили дыхание.
В полной тишине Коля Богатов сказал:
— Победительнице турнира от десятого класса мужской школы.
Юлька молчала. Слишком уж много почестей, она была подавлена ими. Кроме того, ни для кого не секрет: цветы, из-за которых Коля Богатов опоздал на турнир, предназначались Алле Твердисловой.
Кстати, где Алла? Только теперь о ней вспомнили, все спрашивали:
— Где Твердислова?
И Юлька, воспользовавшись моментом, шепнула Косте и Саше:
— Давайте убежим отсюда!
Они постарались убежать, если можно назвать бегством шествие через переполненный зал. Саша впереди расчищал дорогу.
— Вон наша Гладкова, — говорили девочки. — Поздравляем, Юля! Теперь тебе осталось победить Чугая. Умница, Юлька!
Саша готов был наслаждаться шумом и славой до поздней ночи, но Юлька хотела поскорей улизнуть.
Костя спросил:
— Ты очень устала? У тебя, наверное, болит голова?
Должно быть, Юлька и верно устала.
В раздевалке они встретились с Аллой. Присев на батарею, Алла натягивала ботики. Рядом ждал Коля Богатов, держа на плече ее шубу.
Он смешался, увидев Юльку, и, не зная, как быть, почему-то стал так, чтобы загородить Аллу.
— Ты тоже уходишь? Почему ты так рано уходишь? — спросил он.
Алла подняла голову.
— А! — сказала она и засмеялась.
Тогда Коля Богатов с жаром сказал Юльке:
— Ты сегодня талантливо играла. Блестяще!
— Да, очень хорошо! — согласилась Алла, с ласковым любопытством глядя на Юльку. — И ведь еще в седьмом только классе!
Юлька покраснела, как краснела только она, почти до слез, и протянула Алле цветы:
— Возьми. Нет уж, пожалуйста! Все равно я не успокоюсь, пока ты не возьмешь. Все равно они твои.
И Саша и Костя ни за что не отдали бы эти цветы, лиловые, чуть поникшие ирисы, свидетели первого триумфа! Как могла Юлька расстаться с ними?
Но она, словно освободившись от ноши, быстро сбежала со ступенек крыльца. Мальчикам пришлось ее догонять.
— Костя, — распорядилась Юлька, — сходи за Джеком, Саша захватит его отсюда.
Костя был сердит на сестру за цветы.
— Нет, я просто тебя не пойму! Тебе подарили такой красивый букет, а ты…
— Не стоит об этом говорить, — нехотя ответила Юлька. — Ведь Богатов его приготовил для Аллы.
— Ого, самолюбица!
И Костя поспешил домой, выделывая ногами фигуры, словно вырвавшийся на свободу веселый молодой жеребенок.
— Слушай, Юля, я предчувствовал, что ты победишь, — сказал тогда Саша. — Хочешь, прочту одно стихотворение, если только не будешь смеяться.
— Что ты, когда я смеялась!
Они свернули в пустой, тихий сквер и стояли вдвоем на дорожке, залитой ярким светом луны.
— Стихотворение называется «Советская девочка», — объявил Саша. Он произносил слова неверным голосом, потупив голову, ни разу не подняв глаза:
Рвутся снаряды в большом темном поле.
Тебе не устоять, фашист!
Строй немцев дрогнул. Они побежали.
Вдогонку им пуль свист.
В ярости наши фашистов гонят.
Бой далеко теперь, ушел за леса.
Ветер над полем. Раненый стонет.
В глазах качается небес синева.
Ветер треплет у девочки красный галстук.
Она наклонилась, слышит стон.
— Товарищ, я здесь. Мужайся, товарищ! —
И вот спасен он.
Фашисты разбиты. Девочка в школе.
Она героиня не только в бою —
В учебе, работе, турнирах… И любит
Советскую родину свою.
На последнюю фразу у Саши едва хватило дыхания.
Мороз. Снег скрипел под ногами. Все сверкало кругом, снежинки вспыхивали тут и там синими и зелеными огоньками, гасли и опять зажигались, как будто играя в прятки. Юлька и Саша молча шли по белой аллее, сердце у Саши тревожно и быстро стучало. Он ведь знал, что Юлька совсем обыкновенная девочка, но сейчас, когда все так таинственно — тишина, безмолвные тополи, мерцание снежинок — и особенно после стихов, Юлька казалась непохожей сама на себя. Саша робко вглядывался в измененное лунным светом лицо. Какая-то новая, прекрасная девочка идет рядом с ним. О чем она думает? Саша хочет спросить и не смеет…
Но вот они вошли в тень, которую их пятиэтажный дом отбросил на снег, разделив таким образом сквер на две половины. Здесь погасшие снежинки не вели хоровода, и Юлька снова стала собой: чуть выдающиеся скулы, покатый лоб из-под высоко сдвинутой шапки, только иней густо запушил ресницы и брови да темные глаза неспокойно блестят.
Юлька разжала смерзшиеся губы:
— Ты написал про героиню. Наверное, у нас есть такие девочки. Но ведь не про меня же ты написал.
И тут из-за угла выбежал Костя с Джеком на поводке. В несколько скачков они настигли Сашу и Юльку. Со счастливым лаем Джек кинулся к Юльке.
— Здравствуй, Джек! Ну вот, я победила! Костя, а знаешь, теперь-то мне кажется — я не буду никогда шахматисткой. Нет, не суметь!
— Как не будешь? — воскликнул пораженный Саша. — Ты должна стать мировой чемпионкой. О тебе напишут в газетах. Ты и сама напишешь книгу: «Мои дебюты. Ю. Гладкова». Тебе будут дарить корзины цветов, а не какие-нибудь два-три ириса. Везде твои фотографии, снимки! В кино — везде ты. Юлька, как тебе в голову пришло сомневаться?!
— Так интересно играть, — и слушая и не слушая Сашу, вслух вспоминала Юлька, — все забываешь на свете! Когда черные начали наступление и я заранее угадывала все ходы Аллы, как было интересно! А когда ребята закричали «ура», и Анатолий Лаврентьевич стал поздравлять, и тут еще десятиклассники собрались вокруг, мне сделалось страшно, так страшно! Я чуть не призналась, что нечаянно выиграла. Я подумала — а вдруг и верно случайно? Но я хочу непременно добиться, чтоб наша школа в междушкольном турнире вышла на первое место.
— Ага! Все-таки хочешь! — крикнул, радуясь, Костя.
