она носила обычную одежду. Такую, как другие. А не эти странные юбки, которые она себе шила.
И тут он вдруг увидел дырку вместо носа. И чудну́ю одежду.
Откуда это взялось, он не знал. Но вдруг подумал, как уродлива Гертруд.
Она протянула ему стакан сока. Он взял его.
— Что с тобой? — спросила она.
— Ничего.
— Но ведь я вижу, ты о чем-то думаешь?
— Чертова зануда!
Теперь оно нахлынуло на него еще сильнее. Отвращение к Гертруд.
Женщине, которая видит его насквозь. Читает его мысли. Как таких называют? Ведьма! Но только не длинноносая. Гертруд хуже. Она вообще безносая.
Дальше все произошло очень быстро. Юэль швырнул стакан сока в стену. Стакан разбился, сок брызнул Гетруд на одежду. Он попал даже на платок, заткнутый в дырку носа. Но Юэль этого не увидел. Он уже повернулся, выбежал из кухни, схватил куртку и ботинки, надевая их уже в саду. Сердце колотилось в груди — он понимал, что натворил. Дергал шнурки ботинок и злился. Все время оглядывался. Но Гертруд не вышла. Надевая ботинки, он вспотел от усилий. И побежал прочь так быстро, как только мог. Лишь когда он добежал до середины моста, он остановился и перевел дух. Изо рта шел пар. Пот холодил тело. Он попрыгал, но холод шел изнутри. Что же он и все-таки натворил? Почему бросил стакан в стену? Ведь он пришел в гости к Гертруд, своему лучшему другу. Хотел спросить ее о том, что его мучит. А когда она задала ему вопрос, он швырнул в стену стакан.
Теперь Юэль жалел об этом. Он все еще не отдышался. И очень замерз. Пот словно иголками колол тело под майкой. Юэль взглянул вниз, на черную воду. Лед еще не появился. Но вода уже начала застывать.
«Я сейчас прыгну туда, — подумал Юэль. — Это ужасно. Я никогда не смогу снова встретиться с Гертруд. Зачем я это сделал?»
Но он не прыгнул в воду. Он вспомнил, что Гертруд тоже пыталась когда-то свести счеты с жизнью. Бросившись как раз в эту реку. У нее-то и вправду была для этого причина, потому что она безносая.
Юэль подумал, что стоит сейчас же вернуться к Гертруд. Она ведь даже не поняла, что случилось. Но, может, она ему это объяснит? Объяснит ему, что он наделал?
Однако он не вернулся, потому что трусил. Он прокричал об этом, подняв лицо к небу:
«Потому что я трус. Я, Юэль Густафсон, мокрая курица!»
А затем он пошел домой. Он мерз и подпрыгивал, стуча зубами.
Когда он вошел в квартиру, Самуэль сидел у радиоприемника. О чем-то вещал скрипучий голос. Самуэль спал, склонив голову на грудь. Он спал с открытым ртом. Юэль тихо прокрался мимо него. Сейчас ему больше всего не хотелось, чтобы Самуэль проснулся. Хорошо бы весь мир погрузился сейчас в сон. Мальчик прикрыл за собой дверь, разделся и прыгнул в кровать. И стал медленно оттаивать. Он закрыл глаза и постарался представить, что все это ему только приснилось. Он не разбивал стакана в доме Гертруд. И ему совсем не грустно.
Но уговорить себя не получалось. Лишь на мгновение удавалось поверить, что это был сон. Потом все снова возвращалось. Кухня. Гертруд спрашивает его. Он обзывает ее. Швыряет стакан в стену.
У него разболелся живот.
В жизни бывали моменты, когда Юэль Густафсон совершенно не знал, что предпринять.
Сейчас был как раз такой момент.
Он услышал, что Самуэль проснулся. Выключил радио. Юэль накрылся одеялом с головой и притворился, что спит. Самуэль приоткрыл дверь. Прислушался. И снова закрыл.
Но Юэль не спал.
Если бы он мог, бросил бы тело в кровати, а сам отправился бы прочь. Но люди не могут вылезти из собственной кожи. Это могут только змеи.
Он не мог понять, что же с ним произошло. Он чувствовал, что Гертруд отвратительна, но разве это ее вина? Ведь она не сама отрезала себе нос.
Самуэль уснул. Его храп сотрясал стены. Сейчас Юэлю было трудно думать о продавщице Энстрёма. Или о том, что скоро он станет самым юным королем рок-н-ролла в Швеции. А может даже и в мире.
Он старался выкинуть из головы все то, что с ним произошло. Но напрасно. Тогда он встал и подошел к окну. Небо было чистым и звездным. Он посмотрел на заснеженную улицу, туда, где одиноко светил фонарь. Именно там он впервые увидел, как пробежала таинственная собака.
Вдруг сердце его замерло. Там, в тени, у самой границы пирамидки света, стоял некто.
Сначала он решил, что ему показалось. Но потом он разглядел. Кто-то стоял у фонаря и смотрел на его окно.
Вскоре он понял, кто это.
Это была Гертруд.
Такого раньше никогда не случалось, чтобы Гертруд стояла под фонарем. Ни днем, ни, как сейчас, ночью. Когда Юэль узнал ее, он вначале подумал, что это видение. То, что можно увидеть, но чего на самом деле нет. Но Гертруд стояла там, переминаясь с ноги на ногу, и даже попала под свет фонаря. На мгновение Юэль ясно увидел ее. Он прижался лицом к холодному стеклу. Это была она. Она стояла и смотрела на его окно. Но Юэль знал, что Гертруд не видит его. В комнате темно. Он видел ее. А она его нет.
Что-то жуткое было в том, что она стояла там, в ночи. Юэлю подумалось, будто он смотрит на последнего человека на земле. Должно быть, так будет в день Страшного Суда, о котором рассказывала фрёкен Недерстрём. Последний из смертных стоит, не шелохнувшись, под фонарем посреди ночи в маленьком городке, затерянном в краю Норланд.
Едва ли Юэль мог бы вообразить себе более одинокого человека.
Тут он понял, что должен впустить ее. Нельзя, чтобы человек чувствовал себя таким покинутым. Он натянул брюки и свитер поверх пижамы, вышел на кухню и сунул босые ноги в сапоги. Самуэль спал. Он громко храпел.
Оказавшись на улице, Юэль вдруг смутился. Но было поздно. Гертруд увидела, как он вышел из дома. Повернуть назад или притвориться, что он ее не заметил, Юэль не мог.
Они стояли по разные стороны улицы. Вокруг царила тишина. Только ночь и звезды. Юэль чувствовал, как в сапоги пробирается холод. Он нерешительно пересек улицу и приблизился к Гертруд.
— Зачем ты тут стоишь? — спросил он.
— Ты разбил стакан о стену в моей кухне, — сказала она. — Это ничего, со мной такое тоже
