— Хорошо, Мерле, как хочешь, — сказала Силле. — У нас тут девочек хватает. Согласится кто-нибудь другой. А если ничего не выйдет, то опять станем работать как раньше.
— Что вы хотите попробовать? — раздался за спиной Силле голос Индрека. — Вводите какую-нибудь рационализацию?..
Силле изумленно посмотрела на него: откуда такой неожиданный интерес?
— Угадал? — засмеялся Индрек. — Ну что ж, семейная слабость дает знать. Ее отец знаменитый рационализатор на машиностроительном заводе.
Последнее замечание предназначалось для бригадира.
— Перестроим чуточку нашу работу. С сегодняшнего дня у нас будет своя бригада в бригаде, — вместо Силле ответила Эндла Курма.
— Бригада в бригаде? Сколько же в этой бригаде человек? — спросил Индрек.
Он положил руку на спинку стула, на котором сидела Силле, и заглянул ей в лицо, давая понять, что именно от нее ждет ответа.
Мерле не спускала глаз с Индрека. Вдруг она вскочила.
— Нас четверо! Я, она, и она, и она тоже, — Мерле показала на себя, на Хийе, Нийду и наконец на Силле.
Силле с удивлением уставилась на Мерле.
— А ты уверена в себе? — спросила она.
Прежде чем Мерле успела ответить, Эндла Курма сказала:
— Как я сейчас решила, так пусть и будет. Пока не увидим результатов.
— Как же вас теперь величать? Бригадой в бригаде? — снова у Силле спросил Индрек.
— Бригадочкой, — быстро нашлась Мерле.
— Четверней! — крикнула Хийе.
— Может, уж лучше квартетом? — предложила Силле.
Эндла Курма распорядилась:
— Квартет — это разумно.
…Перед обедом Индрек и Воотеле принесли квартету вместо «Рыбака» конфеты «Мухумка» и коробки. Сразу же начался раздор и в бригаде, и в квартете.
— Почему они будут укладывать новый сорт, а мы должны возиться со старым? Почему им предпочтение?
Эндла Курма объяснила, что завтра все будут заниматься новым сортом. Квартету же незачем учиться работать по-новому с «Рыбаком» только полдня, а завтра начинать с «Мухумки».
Все поняли, успокоились и отправились обедать.
Зато квартет лишь теперь разошелся по-настоящему.
— Что это за коробки! Верти до седьмого пота, прежде чем сложишь, — звенело сопрано Мерле.
Хийе подхватила:
— Какая трата времени! «Рыбак» в тысячу раз лучше. Знай бери, укладывай. А эти чуда-юда — коробки-уродины… Тьфу!
Сердце у Силле колотилось: распадается квартет! Идти одной против двух трудновато. От Нийды пользы сейчас никакой. Она занята своими странными и непонятными сердечными делами. Бригадира рядом нет — ее опять позвали к телефону.
Дуэт Мерле и Хийе продолжается.
Силле сложила коробку и с интересом рассматривала мухумскую девушку и ее расцвеченную яркими солнечными красками юбку.
— Девочки! Посмотрите, какой же красивый рисунок! Неужели он вам не нравится?
— Ну и логика у тебя! Я говорю о потере времени, а она — о красоте, — удивилась Хийе, и Мерле тоже проворчала, что красота тут ни при чем.
В висках у Силле застучало.
— Нет, причем! — воскликнула она. — Красивую коробку заполняешь с бо́льшим удовольствием, чем некрасивую. Вы сами привереды, ищете в магазине красивую коробку и ворчите, если коробка некрасивая. Вообще… не возьму в толк, почему вы пошли работать? Ведете себя как… дети! Разве вас взяли расфасовывать только «Рыбака»? Все нужно делать.
Она перевела дух и тихо обратилась к Мерле:
— Сама говорила, что хотела бы месяц поиграть во взрослую, но ты не знаешь этой игры. Не получается. Для тебя это слишком тяжело, должна еще подрасти.
Мерле ответила еще тише:
— Игра, может, и правда не получается, потому что незачем играть во взрослую, если уже должна быть взрослой.
Силле смерила ее долгим взглядом. «Должна быть…»
Мерле ответила на это усмешкой и поспешила объяснить:
— Акселерация… Сама знаешь! Мы становимся ростом выше, чем в наши годы были родители. В первом классе мы учили буквы и читали по складам, а теперь уже в детсаде пишут диктанты, да еще со сложными словами. Если, конечно, я не ошибаюсь, — добавила она и повернулась, чтобы послушать бригадира, которая как раз говорила девочкам, что любое обновление и переналадка работы на первых порах вызывают конфликты. Что со временем придется расфасовывать семь разных сортов. Что каждая следующая расфасовка будет сложнее предыдущей. Что коробка «Тыравере» — домик, и все башни и домики девочкам придется складывать из резного картона.
— О-ох! — Мерле с надеждой посмотрела на Хийе, но у той было такое выражение, будто она вместо конфеты хватила горчицы.
У обеих был до того забавный вид, что молчавшая до сих пор Нийда громко расхохоталась.
Усмешка на лице Силле быстро погасла. Силле представила себе на столе девяносто домиков и то, как она будет их складывать, наполнять и закрывать.
— Да, но… как быть с нормами? — тихо спросила она.
Эндла Курма успокоила: у каждого сорта свои нормы. А Мерле вдруг решительно заявила, что она эти башни и дома строить не станет.
— Что за детский сад! — вздохнула бригадир и разрешила самим решать, кому чем заниматься.
Готовить коробки досталось Хийе, сортировать конфеты — Нийде, укладывать — Мерле, а взвешивать Силле.
— У кого выдастся свободная минута, тот будет наклеивать этикетки, — сказала затем Эндла Курма и заспешила на обед.
Неожиданно все пошло очень складно. Явно тут помогла быстрота, с какой Хийе научилась сворачивать коробки. Помог интерес, который вызывали эти «чуда-юда», а также то, что работа была поделена на четверых.
Особенное внимание и любопытство проявила Мерле. Она даже стала дружелюбнее к Силле и терпимее к новой работе. Появились снисходительные нотки взрослого, согласившегося поиграть с детками в их игру.
Пришлась ли Нийде по душе работа по-новому или нет, Силле понять не могла. Ушедшая в себя и неразговорчивая подружка была непривычной и неприятно-чужой для Силле, которой уже начинало казаться, что Нийда заболевает. Но и Воотеле выглядел таким же кислым.
От квартета он явно держался в стороне. Всякий раз, едва появившись, тут же исчезал.
Казалось, Воотеле с Индреком поменялись ролями. Индрек после создания квартета только и делал, что подходил к девочкам, останавливался и смотрел. А однажды даже спросил, как подвигается работа по-новому.
— Хорошо идет, — ответила Силле и начала объяснять: — Нового тут мало. В масштабах нашей фабрики такое разделение труда — анахронизм.
— А если глянуть на дело с высоты всего производства… — улыбнулся Индрек.
— Тогда трижды допотопнее! — незамедлила вставить Мерле.
— У нас в бригаде это, во всяком случае, новость, — сухо сказал Индрек и ушел.
«Оправдался бы наш квартет! — мысленно пожелала Силле. — Тогда в следующую неделю уже вся бригада работала бы так. Что может быть лучше?»
А все же на фабрике работать здорово. На уроках труда не чувствовалось, что эта работа такая интересная и творческая тоже. Она казалась механической и скучноватой. Но теперь ясно, что и тут человеческие мозги не заржавеют от бездействия, и вообще здесь все так, как и должно быть на настоящей работе.
Когда же Силле без передышки два часа подряд повзвешивала коробки, то призналась себе, что все-таки изо дня в день совершать одни и те же три-четыре действия она бы не хотела. Надоест. Наскучит. Надо что-нибудь придумать, чтобы, например, одну неделю кто-то взвешивал конфеты, другую — укладывал их в коробки, третью — сортировал, а четвертую — делал коробки. Тогда бы работа не была однообразной.
Если все пойдет хорошо, на следующую неделю можно будет завести об этом разговор. А пока придется управляться со своим теперешним заданием. Ах да, еще этикетки!
Бригадир, правда, сказала, что этикетки должен наклеивать тот, у кого выдастся свободное время. У Хийе оно выдалось. У нее уже целая куча готовых коробок. Но как ей напомнишь? Она сейчас в таком азарте. Собирается даже на утро наделать коробок, чтобы Мерле сразу же занялась расфасовкой, а у Силле было бы что взвешивать. Другое дело, если Хийе сама вспомнит слова бригадира. Или если бы их вспомнила Нийда. Но ее лучше не трогать. Пусть перегорит. Хорошо, хоть с работой справляется.
Да и сколько там этикетки займут времени…
Когда Силле уже заканчивала взвешивать коробки и собралась наклеивать на них этикетки, появилась Эндла и спросила:
— Кто у вас хорошо рисует?
— Силле! — закричали одноклассницы и заглушили имя, которое выкрикнули девочки из другой школы.
Силле начала возражать: как она, рисуют все.
Эндла стояла в недоумении.
— Да не слушайте вы ее! — крикнула Хийе. — Рисовать для Силле все равно что писать или есть. С первого класса известно. Все стенгазеты она делает. Кто бывал на городской ученической выставке, тот… — Она вдруг замолчала и тут же спросила: — А что?
