– Именно по этой причине он тебе все еще нужен. Ты несчастен, и ты нуждаешься в исцелении, – повторяет мои слова Джо, вжимая святого Гавриила обратно мне в ладонь. Секунду она удерживает мою руку в своей. – Храни его. Я не приму его обратно. Я знаю, что ты не расскажешь мне, что с тобой происходит, но, пожалуйста, пойми, святой Гавриил на твоей стороне… – И она с ученым видом продолжает: – Вспомни, как он послал мне перо. Это был знак из загробного мира. Я верила, поэтому случилось чудо!
Краем глаза я вижу, что на нас таращится Кристофер, и выдергиваю руку из тисков Джо. Слишком поздно – Кристофер уже отвернулся.
– Аллилуйя, Джо, – говорю я сурово. – Но, пожалуйста, не рассказывай мне, что я чувствую. И, как я уже отмечал, у меня свое мнение о том, откуда появляются птичьи перья.
Я пихаю медаль обратно в карман, и перед внутренним взором у меня стоит образ птичьей задницы. Джо говорит:
– Я знаю, что тебе больно, и поэтому постараюсь простить. К твоему сведению, когда бабушка послала мне знак, поблизости не было никаких птиц, – выкрикивает она на ходу. – А еще тебе надо чистить зубы святой водой, потому что из твоего рта вырываются очень жестокие слова.
И она с грустным видом удаляется.
Что, теперь уже жестоко не верить в кусок металла? Жестоко злиться на то, что мой друг Кристофер покинул меня из-за него? А жестоко ли то, что ничто из моего глупого списка не сбывается? Я что, с ума сошел, задавать себе все эти тупые вопросы про то, что жестоко, а что нет? Мне пришлось вычеркнуть велосипед, когда мама сказала, что на Рождество подарит мне какую-то приятную мелочь. А пункт номер три я исключил, когда Чарлз Скаллибоунс принес еще одного пирата, лодку с веслами, скелет и Австралию (она свалилась с Земли на моей модели планет).
Джо оборачивается и смотрит на меня еще раз; я торчу посреди оживленной площадки, как дротик в мишени. Я корчу рожи, и она задирает голову и утопывает к женскому туалету. Тут ко мне трусцой подбегает Кевин Каммингс и сочувственно пихает меня в плечо. Я отвечаю тычком в живот и говорю:
– Ты что, не видишь, я занят?
– Занят тем, что не встречаешься с Джо, – отвечает Кевин. – Она казалась не слишком довольной.
– Ничего, скоро забудет.
Кевин пожимает плечами:
– Я надеюсь, ты тоже забудешь. Вчера, когда мы с тобой распрощались, я встретил Стэна. Вполне может быть, что я поздравил его с грядущим отцовством. – Кевин нагибается. Не самая плохая идея: похоже, я схватил его за джемпер. – Я ведь скрестил пальцы, а значит, мне необязательно было хранить тайну. – Он так визжит, что у меня уши начинают кровоточить.
– Это что, шутка? – Я злобно дышу ему прямо в лицо. – Или это ты так мстишь за фолиевую кислоту?
– Я не шучу, – отвечает он, прячась в джемпер. – Я правда скрестил пальцы.
Оказывается, стены в туалете очень твердые; я обнаруживаю это, побившись об одну из них головой.
– Нет, нет, это все происходит не со мной.
– С тобой, – шепчет Кевин.
Спасибо тебе, Кевин-буревестник. Теперь я знаю, что апокалипсис близится. Остаток дня, пока мисс Парфитт говорит про проект «Природу уважает каждый», я под партой пишу завещание:
«Я, Дэниел Хоуп, завещаю своего пса, Чарлза Скаллибоунса Первого, своей тете Пэт. Мама говорит, что тетя Пэт дружит только с бутылкой. Теперь у нее будет еще один друг. А еще у нее дома полно всяких безделушек, которые Чарлз Скаллибоунс может съесть, и тогда его вытошнит. Туда ее керамике и дорога.
Я завещаю свой словарь заболеваний своей матери. Если по какой-то причине мама умрет раньше меня, то пусть книга достанется Грейс. Пусть откроет на странице 122, чтобы узнать, что делать, когда одна сиська гораздо больше другой.
Я завещаю свое членство на площадке своей сестре Грейс. Конечно, я понимаю, что ей вряд ли будет интересно барахтаться в бассейне с шариками, но, по крайней мере, она сможет отменить подписку, в отличие от ее членства в Клубе. Оно-то на всю жизнь.
Я завещаю святого Гавриила из монастыря Святой Девы Скорбей Кевину Каммингсу. Когда он закончит свои дела с медалью, может вернуть ее Джозефин Бистер. Скорее всего, медаль сведет его с ума прежде, чем решит хоть одну из его проблем».
Подписано: Дэниел Хоуп, эсквайр[15].
Я ставлю красивый росчерк и слышу, как мисс Парфитт говорит:
– Надеюсь, вы все попросите своих героев прийти на шоу. – Она с улыбкой смотрит на Джо: – Возможно, Дева Мария и не сможет присутствовать, но мысленно Она все равно будет с нами.
Мое сердце, которое и так покоилось на дне океана, погружается в глубины земные. Каковы шансы, что папа захочет прийти? Сложенный листок бумаги с шелестом пролетает мимо моей парты. Я ловлю его, разворачиваю и читаю про себя, шевеля губами: У меня для тебя сюрприз. Встречаемся после школы. Или тебе слабо? Кристофер ловит мой взгляд, кивает и неуверенно машет.
Если подумать навскидку, то сюрприз – это, скорее всего, мастер по тхэквондо, который может убить меня одним мизинцем. Я быстро отворачиваюсь, но Кристофер пускает в меня самолетик. На этот раз я его не ловлю, и он приземляется на пол. Кристофер запускает еще один, и мисс Парфитт говорит, что выгонит его в коридор, если он не прекратит.
Что там Кристофер сказал мне тогда? Что-то вроде «Будь осторожен». Поэтому мне нельзя выходить из школы, не составив заранее план. Иначе я вернусь домой весь помятый, как персики, которые мама приносит из «Аладдина». Вот здесь бы очень пригодилась гениальная идея. Возможно, я могу спрятаться в шкафчике с письменными принадлежностями, пока класс не разойдется по домам. Или, может, проводить мисс Парфитт до машины, а потом бежать за ней по дороге, пока не окажусь на безопасном расстоянии от Кристофера? Или извиниться и признать, что я просто груда мусора?
Груда мусора! Йей! Вот и гениальная идея пожаловала.
В дальнем углу стоит парта с разным хламом, который мы принесли для проекта «Пр 14-рОДу уважает каждый».
Вот что пожертвовал я:
• две пары колготок с затяжками;
• пустое ведерко от попкорна фирмы «Кернел
• коробку из-под картошки фри для приготовления в микроволновке;
• восемь втулок от туалетной бумаги;
• одна пустая коробка из-под противопоносных капсул.
Вот что, по-моему, пожертвовал Кевин Каммингс:
• листовки о расчетах по налогам (потому что налоги – это не то же, что налогообложение).
Вот что, по-моему, пожертвовала Джо Бистер:
• пластмассовую статую святого Патрика со сломанным посохом;
• дырявое, но освященное кухонное полотенце;
• кусок подгоревшего тоста с лицом Иисуса.
Все это, конечно, очень интересно, но мне совершенно без надобности. К счастью, я нахожу много других предметов, которые смогут мне пригодиться. Джо подбирает упаковку из фольги, в которой когда-то был пирог, и принюхивается. Я тоже роюсь в куче хлама. Подруга смотрит на меня через плечо и говорит, что костюм Девы Марии будет настоящим чудом. Оглядев ее находки, я соглашаюсь. Она выглядит сердитой, поэтому я быстренько собираю то, что накопал, и, пока никто не смотрит, прячу кое-какие вещицы в рюкзак. Конец первой сцены. Сцена вторая: я и предметы с проекта в мужском туалете; время: после школы. Сначала я снимаю джемпер и школьную рубашку, потом накручиваю целый рулон пузырчатой упаковочной пленки себе вокруг живота, снова надеваю рубашку и джемпер. В зеркале я вижу человека, который съел все пироги в мире.
Дальше я спускаю штаны до лодыжек. Какой-то маленький мальчик заходит в туалет, странно на меня смотрит и убегает. Бормоча и потея, я запихиваю в штаны половинку от кокосовой скорлупы и надеваю снова брюки. А потом пишу на лбу: СУРТ ЕН Я. Сложно написать «Я не трус», глядя в зеркало.
Я бреду к школьным воротам и вижу Кристофера: он сидит на стене, развернувшись ко мне спиной. В моей груди закипает ярость. Я думаю о том, что он разрушил нашу дружбу из-за девчонки. Из-за девчонки, которая мне даже не нравится! Дальше происходит событие, которое я могу описать примерно так: груда мусора падает на мою голову, как в замедленной съемке. Мне кажется, что Кристофер услышал мои шаги, потому что он оборачивается, и челюсть у него отваливается. Не успевает он и слова сказать, как я бросаюсь вперед и приземляюсь на него с громким хрустом. По ощущениям – будто попадаю в холодец. Кристофер хватает меня за живот, и тот, к его величайшему изумлению, начинает трещать и лопаться. Испуг не мешает Кристоферу меня мутузить, и, к несчастью, «мутузить» в данном случае – это врезать мне ногой между ног. Я уверен, что прием «коленом в пах» – не совсем то, чему учат на уроках тхэквондо. Почувствовав себя твердым, как скала, Кристофер немного морщится от боли.
Потом он хватает меня регбистским захватом, и мы падаем на землю. Я чувствую, как что-то мохнатое пробегает по моим плечам и спрыгивает на траву.
– Бу! – кричит Кристофер. – А ну возвращайся, грызун!
